В 90-е перелом челюсти был рутиной: Амурскому отделению челюстно-лицевой хирургии — полвека

Стоматолог со скальпелем

Датой основания отделения можно считать 4 июня 1974 года. В этот день было подписано решение о создании специализированного отделения, до этого койки для больных с патологией челюстно-лицевой области существовали в разных отделениях стационара, что было, конечно, не совсем удобно. Первые челюстно-лицевые хирурги в отделение пришли из… стоматологии. И в этом нет ничего удивительного: челюсть — поле деятельности дантистов.

— Я окончил Читинский мединститут, устроился в детскую стоматологическую поликлинику, но тут объявили срочный набор в отделение челюстно-лицевой хирургии. Решил временно оказать поддержку, да так и остался, — рассказывает челюстно-лицевой хирург с 33-летним стажем, главный внештатный специалист министерства здравоохранения Амурской области Вячеслав Ковальчук.

Он оказался одним из пяти интернов, которых призвали закрыть кадровый коллапс в начале 90-х: времена были сложные и однажды случилось так, что отделение полностью осталось без врачей, потому-то и пришлось набирать «молодняк».

— Из опытных остался лишь Юрий Степанович Захаров, который и возглавил отделение. Конечно, он всячески нам, молодым, помогал, но на всех его не хватало, поэтому времени на раскачку не было, набирались опыта в сжатые сроки, — вспоминает Вячеслав Викторович.

Свою первую самостоятельную операцию он помнит, как сейчас: в отделение доставили мужчину с переломом челюсти со смещением суставного отростка.

— Во время операции возникла непредвиденная ситуация — кровотечение. Мы дозвонились до Юрия Степановича, но он сказал: «Ребята, я в министерстве. Давайте сами. Я в вас верю». Что поделать — пришлось самим. И ведь справились! После такого боевого крещения работать было уже не страшно, — признается Вячеслав Ковальчук.

Спустя 13 лет он возглавил отделение челюстно-лицевой хирургии и руководил им до 2022-го.

Два года назад свои полномочия он передал единственной представительнице слабого пола в коллективе хирургов — Алине Картомышевой.

Лицо — это тоже кости, и их иногда ломают

Вячеслав Ковальчук, Алина Картомышева, Алексей Роговченко. Фото: Дарья Дементьева

Оканчивая обучение в медакадемии, Алина Картомышева грезила травмотологией. Ординатуру проходила по этой специальности, несмотря на доводы окружающих о том, что хрупкой девушке не место в «травме». Видя настойчивость ординатора, старшие коллеги посоветовали обратить внимание на челюстно-лицевую хирургию: лицо — это тоже кости, и их иногда ломают. Вместе с тем лицо — это красота, а кому как не девушке понимать, какую роль играет внешность для человека, независимо от пола и возраста. А «экстрима» в ЧЛХ ничуть не меньше, чем в «травме»: 87—89 процентов больных в отделении — экстренные. Огнестрелы, ДТП, несчастные случаи: скучать точно не приходится.

— Зимой — горки, летом — самокаты, и в любое время года собаки, которые нередко кусают за лицо, — говорят врачи.

Поскольку отделение единственное в области, челюстно-лицевым хирургам областной больницы нередко приходится делать выезды или вылеты с территориальным Центром медицины катастроф.

— Помню один особенно тяжелый случай. В новогодние каникулы на трассе под Свободным произошло страшное ДТП: легковой автомобиль занесло под КамАЗ, в машине были мама и ребенок. Мальчик пострадал намного сильнее. В Свободный мы вылетали вместе с нейрохирургами. Помимо прочего у ребенка был диагностирован перелом верхней челюсти со смещением. Удар был такой силы, что фрагменты кости пришлось извлекать из гайморовых пазух. После стабилизации состояния мы рекомендовали реконструктивную операцию в федеральном центре, — вспоминает Алина Алексеевна.

Как собирают кости

Собрать по кусочкам в челюстно-лицевой хирургии — это не фигура речи, а самая настоящая реальность. Травмы бывают такими, что кости черепа приходится восстанавливать миллиметр за миллиметром.

Фото: Дарья Дементьева

— Одни из самых сложных — огнестрельные ранения. Однажды в отделение доставили охотника, который случайно выстрелил в себя из ружья. У него почти полностью отсутствовала нижняя челюсть. Пришлось моделировать ее из металлических конструкций и фрагментов костей. После выписки мы дали мужчине направление в федеральную клинику на восстановительную операцию, чтобы вернуть эстетику лица, но пациент отказался. Ему было достаточно, что жевательная и речевая функции сохранены, — приводит пример Алина Алексеевна.

При тяжелых оскольчатых переломах прибегают к остеосинтезу — хирургическому методу сращивания кости. В ходе операции врач фиксирует обломки костей титановыми спицами или пластинами. Иногда для восстановления отсутствующих участков приходится использовать фрагменты тазобедренной кости, а порой формировать органы довольно оригинальным способом.

— В результате электротравмы мужчина полностью лишился носа. Чтобы сформировать «дубликат», мы применили так называемый стебель Филатова. Этот метод изобрел советский хирург Владимир Филатов во время войны, и с помощью него было спасено немало солдат, — рассказывает Вячеслав Ковальчук.

Операция была многоэтапная и непростая. Пациенту в течение нескольких недель приходилось быть… пришитым к самому себе.

— На передней стенке живота был сформирован кожно-жировой лоскут, этакая колбаска. Это и есть «стебель». Когда раны зажили, одну часть стебля отрезали и пришили к руке. Когда эта часть прижилась, отсекли вторую и пришили ее к области, где должен находиться нос. Следующие несколько недель пациенту пришлось находиться в положении с пришитой к лицу рукой. Завершающий этап заключался в том, что стебель отсекли от руки и сформировали из него нос. Да, он был без хрящей, но имел, как положено две ноздри и в целом стал неплохой заменой отсутствующему органу, — описывает уникальный случай Вячеслав Викторович.

Больной зуб может довести до реанимации

Фото: АОКБ

В структуре наиболее распространённых патологий, с которыми доставляют в ЧЛХ — гнойно-воспалительные заболевания (флегмоны), часть из их имеет одонтогенную природу, то есть возникают из-за не пролеченных вовремя зубов. Потеря зуба, оказывается, не самое страшное, что может произойти с тем, кто избегает дантистов. Так, совсем недавно врачи АОКБ буквально вернули с того света двух пациентов, которые решили перетерпеть зубную боль.

Сначала в больницу доставили пожилого мужчину. К зубному врачу он обратился слишком поздно, зуб удалили, развилась флегмона, которая в считанные дни поразила нижнюю часть лица, шею, грудь, живот. Она привела к сепсису, массивной двусторонней пневмонии и полиорганной недостаточности. Пенсионера спасали практически всей больницей: в его лечении было задействовано сразу четыре отделения — ЧЛХ, реанимация, торакальная хирургия и ожоговое. К счастью, старания медиков не прошли напрасно: пациент выжил.

Конечно, такая агрессивная флегмона — явление редкое. Тем удивительнее факт, что с интервалом в несколько дней в областную больницу доставили 33-летнюю женщину с тем же диагнозом. Заболевание развивалось по тому же сценарию, что и в первом случае. Прогноз был неутешительным, однако пациентку не просто спасли, но и выписали домой с удовлетворительным результатом.

— Вообще, с развитием стоматологической помощи количество больных с одонтогенной патологией заметно уменьшилось. Тот же остеомиелит раньше приходилось оперировать ежедневно, сейчас его почти не встретишь. Сократилось и количество переломов челюстей. Думаю, это связано с ограничительными мерами при продаже алкоголя. Я застал времена, когда остеосинтез при переломе челюсти был рутинной процедурой. В 90-е пострадавших в ходе потасовок доставляли почти ежедневно. Сейчас количество сократилось, но при этом травмы стали тяжелее: раньше, если после удара человек упал, его оставляли в покое, а сейчас пытаются добить — ногами, палками… Люди стали более жестокими, — констатирует Вячеслав Ковальчук.

Кстати, перелом верхней челюсти считается более сложным, чем нижней: он может быть сопряжен с переломом скуловой кости, орбиты глаза. Одним наложением шин тут точно не обойтись.

Помним каждого пациента в лицо

Зачастую своих пациентов врачи запоминают не в лицо, а по рентген-снимкам, УЗИ и тем патологиям, которые им довелось лечить. Челюстно-лицевые хирурги, в отличие от большинства, помнят именно лица.

Николай Крячек работает в отделении 33 года и при встрече сможет узнать каждого своего больного, хотя их не меньше тысячи.

— Специфика челюстно-лицевой хирургии в том, что мы делаем разрезы и накладываем швы по естественным складкам лица. Конечно, у нас много общего с пластической хирургией, но уйти в пластику мне никогда не хотелось. Вернуть человеку лицо после нападения собаки или тяжелой травмы, считаю, важнее, чем исправить горбинку на носу или нависшее веко, — отмечает Николай Геннадьевич.

Самой маленькой пациентке был всего один день

Ангиофиброма чаще всего встречается у мальчиков-подростков. Фото: АОКБ

Отделение ЧЛХ областной больницы — одно из немногих, где помощь оказывают не только взрослым, но и детям.

— Довольно часто у нас оказываются дети с лимфаденитами (воспалением лимфоузлов), нередко приходится оказывать помощь малышам с врожденной патологией, — говорит Алина Картомышева.

Так, самой маленькой пациентке был всего 1 день! Малышка родилась с редкой патологией — крупная ангиофиброма на верхней челюсти мешала ей питаться, поэтому откладывать операцию на более поздний срок не стали. Оперировали прямо в перинатальном центре на второй день после ее появления на свет. Несмотря на техническую сложность манипуляции (когда речь идет о такой крохе каждый миллилитр крови — серьезная потеря. — Прим. авт.), все прошло успешно.

Нередко приходится оперировать детей с расщелинами нёба или губы (в народе эти патологии называют «волчья пасть» и «заячья губа»).

— При расщелинах губы мы, как правило, дожидаемся, когда ребенку исполнится 6 месяцев, а расщелину нёба оперируем после 6 лет. Раньше нецелесообразно — челюсть растет, — поясняет Вячеслав Ковальчук.

При благоприятных обстоятельствах эффект операции довольно хорош: дети начинают разговаривать внятно, внешние проявления деформации сводятся к минимуму. Хотя врачи признают, что добиться идеального состояния при таких патологиях почти невозможно.

Однако количество детей с расщелинами губы и нёба в последние годы сократилось: с 25—30 случаев в год до 7—8. Медики связывают это с развитием УЗИ-диагностики.

— Бывает, к нам приходят наши бывшие пациенты, которых мы оперировали около 20 лет назад, и приводят уже своих детей. Расщелина нёба и губы — генетическое заболевание. По материнской линии передается через поколение, то есть внукам, а по мужской — детям, — поясняют доктора.

Вообще, по наблюдениям «старожилов» отделения, характер маленьких пациентов и их отношение к лечебному процессу со временем не меняются, а вот поколение молодых родителей совсем другое.

— У них повышенная тревожность: при малейшей ссадине или царапине скорей везут в больницу. С одной стороны, лучше перебдеть, чем недобдеть. К счастью, большинство мам и пап адекватные и, услышав, что ранка маленькая и не требует наложения швов, они успокаиваются, — говорят врачи.

Лапша в качестве успокоительного

Денис Фесик, Николай Крячек. Фото: Дарья Дементьева

Кстати, детей медики называют самыми благодарными пациентами: детский организм очень хорошо откликается на лечение.

— Буквально два дня после операции, и они уже носятся по коридорам, будто ничего и не было. Некоторые же взрослые впадают в апатию, из-за чего выздоровление идет медленно, — подмечает Вячеслав Ковальчук.

Да и боль малыши переносят порой очень стойко.

— Никогда не забуду мальчика, травмированного вилкой. Трехлетний малыш собирался есть лапшу быстрого приготовления, когда его стал дразнить старший брат. Младший побежал за ним с вилкой в руке, споткнулся и упал прямо на нее. Зубья воткнулись в область нижней челюсти и от удара загнулись. Извлечь столовый прибор без хирургического вмешательства было невозможно. Интересно, что мальчика нисколько не испугала предстоящая манипуляция, он не плакал, не убегал. Но при этом ни в какую не выпускал упаковку с лапшой из рук. Мама пояснила, что он очень любит лапшу, и мы оставили ее для «седативного эффекта». В операционную карапуз ехал, обнимая ту самую лапшу, убрали ее только, когда ввели в наркоз. Хотя операция была серьезной — в нескольких миллиметрах от места ранения проходила лицевая артерия, — до сих пор вспоминаем этот случай с улыбкой. Закончилось все хорошо: юного гурмана выписали с минимальными рубцами, — вспоминает забавный случай Алина Алексеевна.

Врачи ЧЛХ спасают не только людей. В марте 2014 года они вместе с ветеринарами провели уникальную операцию по спасению бездомного кота Самурая. Совместными усилиями исправили ему волчью пасть.

Фото: Архив АП

«Расщелину нёба мы зашили лоскутками кожи. Сложность заключалась в том, что нёбо у кота значительно меньше человеческого, да и оперировать кота пришлось впервые», — рассказал после операции на тот момент завотделением челюстно-лицевой хирургии АОКБ Вячеслав Ковальчук. Он, к слову, в тот год стал человеком месяца по версии одной из благовещенских радиостанций.

***

Благовещенские хирурги успешно прооперировали новорожденную девочку с редкой патологией

Врачи областной больницы прооперировали коту Самураю волчью пасть

Возрастная категория материалов: 18+