Марине Авалян на крыльце своего дома в столице БАМа. Фото: Елена ПавловаМарине Авалян на крыльце своего дома в столице БАМа. Фото: Елена Павлова

Из солнечной Армении — в северную Тынду

Найти дом Авалян в поселке ДРСУ-1 у трассы «Лена» на въезде в Тынду непросто. В поисках нужного адреса на улице Якутской такси несколько минут кружит по узким улочкам с бараками времен строительства БАМа, советскими постройками и новенькими коттеджами. Обшитый сайдингом дом с высоким крыльцом, рядом — вольер с огромным сенбернаром, садовые качели — и никакого забора. Здесь уже 10 лет и живут Аваляны.

Марине встречает у порога и ведет в небольшую уютную кухню-гостиную. У нее гости — после ЧП и невероятного спасения приехали братья из города Сковородино. Для них заботливая хозяйка с утра пораньше сделала фирменный люля-кебаб и испекла пирог «Зебра».

— Мы список пассажиров увидели, читаем фамилию, а на Марине — синяя полоса! Сказали, что она не полетела. Приехали повидаться, потому что она родилась снова, у нее второй день рождения! — говорят Артуш Багдасарян и Армен Авалян.

Первый день рождения у Марине зимой — на следующий день после Рождества.

— Я родилась в солнечной Армении в 1970 году. Наш городок Алаверди небольшой, такой же, как Тында. Сюда мы переехали в 1993 году с мужем и детьми, — Марине начинает рассказ о том, как оказалась на севере Амурской области. — Здесь работал дядя мужа, он приехал на строительство БАМа. А мы потом к нему — и до сих пор здесь. В основном муж работал, а я была с детьми. У нас их трое: два мальчика и дочка. 

Марине вспоминает: в 1990-е, как и все, выживали как могли. Одно время она занималась предпринимательством, но недолго. Держали большое хозяйство: только поросят — 40 штук. «Наверное, после этого труда лечу шею, руки», — говорит хозяйка. Раньше многодетная семья, как и тысячи тындинцев, жила в бараке, а потом супруги купили землю, муж сам построил дом.

— Дети уже взрослые: старший сын Артур живет с семьей в Тынде. Он женат на русской девушке, я очень довольна. Очень хорошая девушка. Дочь — в Благовещенске, зять — русский парень. Младшему сыну 33 года, до сих пор не женат. Наверное, такую, как я, ищет. Говорю: «Не ищи, сынок. Таких, как я, уже не делают», — улыбается многодетная мама. 

Сейчас муж Марине работает вахтой на севере, а она уже четвертый год трудится в школе № 2. «Убираюсь!» — объясняет она.

«Дочка, как решишь: на самолете или поезде»

В июле Марине Авалян поехала в Благовещенск: на обследование, а заодно повидаться с детьми и внуками. Внучке Еве — шесть с половиной лет, а внуку Араму — всего три месяца. Счастливая бабушка пробыла с родными две недели и собралась домой.

Марине с дочкой Ани и внучкой Евой. Фото из личного архива

— Я не знала, как ехать: на поезде или на самолете. Летать не боюсь — каждый год летаю домой, на родину. У меня в Армении мама. Дочке говорю: давай на твой выбор, на что билет купишь, на том и поеду, — рассказывает Марине. — Ани решила, что лучше полтора часа на самолете, чем ночь на поезде.

И купила маме билет на 24 июля, на рейс Хабаровск — Благовещенск — Тында авиакомпании «Ангара».

«Сижу и думаю: надо вернуться к внучке!»

В то роковое утро зять отвез Марине в аэропорт, вместе с другими пассажирами она прошла регистрацию и сдала багаж.

— Мы пошли на посадку, сели в автобус, нас повезли к самолету. Подъехали, вот он — в десяти шагах. Минут пять подождали, но нам даже двери не открыли. Потом зашел представитель авиакомпании и говорит: так и так, пока не летим, погодные условия, в Тынде сильный ливень. И нас вернули обратно. Сказали: никуда не ходите, не расходитесь, ждите. В любой момент, как разрешат, так и полетим, — вспоминает Марине. — Через полчаса нас опять собрали, представитель сказал: «Пока разрешения не дают, там плохая видимость. Если через четыре часа не полетим, мы вас покормим. Если через восемь часов не полетим, обеспечим гостиницей». 

Когда подошло официальное время вылета, Марине позвонила старшему сыну, он должен был встречать ее в аэропорту Тынды. 

— Сказала, что опаздывает самолет, пока не летим. Ани звонить не стала — знала, что внук в это время спит. Написала, что еще в аэропорту. И она мне пишет: «Знаешь, мама, Еве плохо стало с утра, живот сильно болит, рвота. Я испугалась, что это ротовирусная инфекция, отвела её в другую комнату, чтобы Арамчик не заразился. Дверь закрыла, она там, а мне её так жалко!» — рассказывает бабушка. — Минут через 10 пишу: «Как там Евонька?» Дочка отвечает, что очень слабая, чуть ли в обморок не падает, вызвала скорую. Я сижу еще минут пять, и думаю: надо вернуться. Мало ли: вдруг внучке надо в больницу — кто с ней поедет?! У дочки ребенок грудной на руках. И даже если не поедет: как она одна больная в комнате!? Этого ребенка мы с мужем вырастили: Ани училась, а Ева у нас была с маленького возраста. И дочке звоню: «Всё, сдаю билет, забираю багаж-магаж и еду обратно!»

Марине Авалян сдала билет, забрала багаж, вызвала такси и уехала в город. Спустя полчаса самолет Ан-24 авиакомпании «Ангара» после двухчасовой задержки вылетел в Тынду.

«Мама, ты что, не полетела?!»

По дороге в город бабушка готовилась ехать с внучкой в больницу, но всё снова пошло не по плану.

— Я вернулась из аэропорта — а у Евы как будто ничего и не было! Летит ко мне, радуется, играет, живот не болит, не тошнит! Мы не поняли, что это было, — до сих пор удивляется Марине. — Сидим с дочкой, пьем чай, кофе, звонит сын: «Мама, ты где?!» Артур не знал, что я сдала билет, я ему не сказала. Отвечаю: «Дома, у Аньки». Он: «Ты что, не полетела?!» Говорю: «Нет!» Он мне ничего не сказал, а дочке сразу пишет на телефон, что самолет пропал с радара. Оказывается, сын сидел на работе, к нему зашел работник и говорит: «Артур, ты знаешь, что самолет пропал?!» Он в шоке: «Как?! Там же моя мама должна лететь!» И буквально через полчаса все пишут, что катастрофа… Мне начали все звонить! Дочка — в панике, плачет, у нее руки дрожат. А я сижу спокойная, как будто так и должно быть. Ничего не чувствовала в тот момент, ничего не понимала. Столько людей погибло, а я осталась жива. Я всех этих людей видела, было много знакомых лиц. Это очень страшно.

Маленькая Ева стала для бабушки ангелом-хранителем. Фото из личного архива

Марине признается: у нее не было никакого предчувствия беды. Ни у кого не было — кроме внучки.

— Накануне мы гуляли с Евочкой перед сном, она в меня вцепилась и говорит: «Татик («бабушка» по-армянски. — Прим. АП), не надо, не уезжай! Я тебя люблю, прошу, еще останься, не уезжай!» — вспоминает она. — И, представляете, до этого билетов на поезд на 24 июля не было. А после моего возвращения Ани заходит на сайт и говорит: «Мама, видимо, кто-то билет сдал — одно нижнее место в купе освободилось!» Представляете? Я не знаю, что это. И в этот же вечер я села в поезд и поехала в Тынду. 

«Внучка спасла бабушке жизнь, понимаете?»

Во время разговора в гостиной на беззвучном режиме работает телевизор.

— Марине, сделай погромче! — вдруг просит Арам Авалян.

На экране — облетевшие весь мир кадры рухнувшего в Амурской области самолета. Хозяйка дома берет пульт и делает погромче. В выпуске новостей представитель Международного авиационного комитета сообщает, что найденные на месте авиакатастрофы «черные ящики» доставлены в Москву, эксперты работают над анализом информации. А далее — кадры стихийного мемориала на Бамовском Арбате Тынды в память о жертвах трагедии. 

В те трагические дни выпуски федеральных новостей начинались с темы крушения самолета под Тындой. Фото: Елена Павлова

«В результате аварии самолета Ан-24, летевшего по маршруту Хабаровск —Благовещенск — Тында, погибли 48 человек — все, кто находился на борту», — напоминает страшные цифры ведущая в студии.

— Внучка спасла бабушке жизнь, понимаете? — Артуш Багдасарян задает вопрос, не требующий ответа. — Сколько человеку суждено жить, столько он и проживет. Конечно, мы радуемся, что наша сестра живая. Но людей очень жалко: дети, внуки, родители погибли. Они же ни в чем не виноваты. Это горе, это очень страшно. Всем соболезнуем. Кто виноват: пилот, самолет?

— Уже неважно, кто виноват, — людей уже не вернешь, — прерывает Марине. — У каждого своя судьба, своя история. Мы не можем знать, сколько нам осталось.

Но она знает, для кого ее сохранил Бог и ради кого она должна жить: 

— Я после этого иногда думаю: наверное, мою маму Бог пожалел. Ей 88 лет. Нас было четверо детей, двоих она похоронила — брата и сестру. Остались я и брат. Если бы она похоронила третьего ребенка, то уже бы не пережила.

Марине признается: не хотела рассказывать о случившемся самому родному человеку, но ее опередили.

— Я не говорила, но на родине буквально через час меня уже по телевизору показали! Там узнали быстрее, чем здесь! Я не знаю, как?! — удивляется «армянка из Амурской области», как назвали ее армянские СМИ. — Мы с мамой созваниваемся каждый день, обычно в 8 часов по нашему времени. А в тот день я в это время уже в поезде ехала, смотрю — звонок от нее. Но связь прервалась, мы не смогли поговорить. Потом перезваниваю, а она не берет трубку. Тут мне моя подружка пишет: «Твоя фотография уже по всей Армении ходит!» Я позвонила маминой соседке, попросила сказать ей, что я в поезде и со мной всё хорошо. На следующий день приехала в Тынду — и первым делом звоню маме. Слышу по голосу, что плакала. Спрашиваю: «Мама, что случилось?» Она: «Да ничего, дочка, просто всю ночь не спала. Столько дел дома делала, устала, наверное». И ничего мне про самолет не сказала. На следующее утро просыпаюсь, а от нее пропущенный — по их времени было 5 утра. Звоню: «Мама, почему не спишь?» Она: «Да опять всё болит. А сейчас в церковь иду, хочу свечку поставить для своих детей». И тогда уже призналась, что увидела по телевизору про меня и про катастрофу.

Муж, который в эти дни на вахте, на самом севере Приамурья, о чудесном спасении жены тоже узнал из новостей.

— Чувствую, что переживал. Потому что обычно, когда звонит, иногда ругается, а сейчас звонит: «Жена-джан, я тебя очень люблю!» (Смеется.)

В этот момент у Марине звонит телефон — на видеосвязи Ани, Ева и Арам.

— Мама, как ты? — спрашивает дочка.

— Татик, привет-привет! — прыгает по дивану Ева.

— Всё хорошо, мои хорошие, всё хорошо! — машет им любимая мама и бабушка.

Теперь у Марине два дня рождения: 8 января и 24 июля. Фото: Елена Павлова

Она признается: после трагедии снова сядет в самолет — в ноябре полетит в Армению, к маме.

— Горе, большое горе. Пройдет время, у близких боль утихнет. Если моя мама двоих детей похоронила и продолжает жить, значит, в этой жизни всё возможно. Если мне дано жить, значит, буду жить. И иногда вспоминать этих людей. Где-то — горе, где-то — радость. Это жизнь, — говорит Марине Авалян, хранимая Богом и мамой.