Образ России в западных медиа и экспертизе

Описывая детали предварительных договоренностей, которые сделали эту встречу возможной, обозреватели часто прибегают к формулировкам вроде «неясно» или «подробности неизвестны». Тем не менее уже можно сделать отдельные выводы об их содержании. Эти детали вызвали возмущение украинской стороны, которая получила поддержку большей части европейских союзников. Утром в воскресенье семь лидеров европейских стран выступили с совместным заявлением, в котором, поблагодарив Трампа за усилия по достижению мирного урегулирования конфликта, дали понять, что Украина также должна присоединиться к саммиту. С 9 августа общий настрой мейнстримной прессы приобрел однозначно негативный оттенок: снова начались исторические отсылки к «Мюнхену 1938 года», а Трампа опять стали сравнивать с Чемберленом, пожертвовавшим территориальной целостностью Чехословакии ради мира в Европе. К моменту написания этих строк остается неясным, состоится ли саммит на Аляске и произойдет ли на нем какой-либо прорыв в достижении мира.

 По отдельным крупицам информации, которые стали известны общественности, можно восстановить картину происходящего. Прежде всего, обозреватели отталкиваются от слов американского президента, сказанных в ответ на вопрос о характере будущего соглашения с Россией. В пятницу, выступая перед журналистами, Трамп заявил: «Мы собираемся что-то вернуть, а что-то обменять. Произойдет некоторый обмен территориями на благо обеих сторон». Ключевым для оценки будущих договоренностей стало это высказывание лидера США: «обмен территориями на благо обеих сторон» (swapping of territories to the betterment of both). Респектабельные СМИ, такие как Financial Times, дали понять, что речь идет о не занятых Россией частях Донецкой и Луганской областей, которые Украина должна отдать России в обмен на приостановку наступления на других участках фронта. В их число входят Запорожская и Херсонская области, на оставшиеся части которых Россия в рамках данного перемирия уже не претендует.

Поскольку большая часть пишущих на эту тему экспертов воспринимает эту информацию как надежную, мы можем полагаться на нее. Однако остаются вопросы:

1) Собирается ли Россия возвращать Украине в рамках соглашения те части Харьковской, Сумской и Днепропетровской областей, которые она заняла в ходе СВО, однако не приняла в свой состав?

2) Предполагает ли будущее соглашение формальное признание «новых территорий» российскими со стороны США или Украины?

3) О каких «гарантиях безопасности» оставшейся Украине готовы договориться Путин и Трамп в Аляске?

4) Почему президент Зеленский после телефонного разговора с Трампом 7 августа признал итоги визита Уиткоффа в Россию удовлетворительными, а впоследствии резко изменил свое мнение?

Безусловно, на этот раз обзор прессы должен включать в себя аналитические выводы о том, что происходило в ходе переговоров и что вызвало негодование либерального истеблишмента, явно не признавшего договоренности «прорывом» в достижении мира.

Итак, ключевые выводы нашего обзора.

1.  До встречи 7 августа спецпредставителя США Уиткоффа с президентом Путиным в Кремле главными сюжетами прессы были гипотезы о возможных действиях Трампа после истечения 10-дневного срока ультиматума. Обозреватели расходились в ответах на вопрос о том, решится ли Трамп на какие-то жесткие действия против России, и в чем они могли бы заключаться? Продолжалась реабилитация Трампа в качестве политика, наконец, очнувшегося от своей гипнотической очарованности Путиным и решившегося начать давление на Россию. При этом либеральные критики Трампа невысоко оценивали первый же его шаг, направленный на усиление этого давления, а именно двухэтапное наложение 50 % пошлин на Индию, продолжающую закупки российской нефти. Тем не менее обозреватели всех направлений не слишком верили в то, что ожидаемый визит Уиткоффа что-то поменяет как в планах Трампа, так и в намерениях Путина.

2. Первые серьезные оценки состоявшегося визита, а также намеченного на 15 августа саммита на Аляске стали появляться в прессе только 9 августа, когда СМИ раскрыли некоторые детали будущего соглашения, а президент Украины Зеленский дал понять, что принятые в обход его страны договоренности его не устраивают. Отметим, что практически никто из авторов не принял устраивающую Трампа версию о том, что Путин пошел на компромисс под давлением со стороны американского президента и что он испытывает опасение по поводу истечения срока ультиматума. Напротив, и те, кто с радостью встретил договоренности, и те, кто заранее оценил их как «катастрофу» для Украины и «позор» для Соединенных Штатов, посчитали, что компромисс стал следствием слабости Трампа и его откровенного нежелания прибегать к мерам давления на Россию ввиду их малой эффективности.

3. Новый геополитический «кульбит» Трампа заставил обозревателей гораздо более внимательно отнестись к его команде. «Изоляционизм» и МАГА-активизм стали восприниматься как не слишком адекватные термины для описания тех настроений, которые на практике преобладают в команде Трампа. Такими же нереалистичными теперь кажутся прежние надежды на госсекретаря Марко Рубио как на стойкого сторонника интервенционистского крыла в противоположность лагерю изоляционистов. Было введено понятие «новый реализм» (new realism). Приверженцы этого мировоззрения считают, что американоцентричный порядок подходит к концу, и теперь США придется выбирать приоритеты своей внешней политики.

Ставка на бесконечную войну

Чтобы разобраться во всем происходящем, следует еще раз обратиться к понятию «базовый сценарий». В прежних обзорах мы уже говорили о том, что западная стратегия предполагает выработку «базового сценария» внешнеполитического поведения, который не всегда обозначается прямо, но постоянно держится в фокусе внимания. Понимание происходящих событий и отдельных высказываний экспертов всегда требует учета данного сценария. Ранее мы писали, что «базовый сценарий», устраивающий истеблишмент «коллективного Запада», включает в себя затягивание военных действий на Украине на неопределенное время, пока сила России в столкновении с Украиной будет ослабевать, а объединенной Европы — укрепляться в военном отношении. Ключевым фактором этого сценария было продолжение военной помощи Украине со стороны США на этот переходный период — пока Европа не сможет самостоятельно обеспечить себе безопасность. Трамп отказался подписываться под этим сценарием, но в действие вступил новый — «обходной». Он подразумевал, что Европа и Украина соглашаются с требованием Трампа о перемирии (предположительно, в духе «корейского сценария» с теми или иным оговорками), что вызывает противодействие России и, как следствие, резкий ответ на него Вашингтона, что делает немыслимым его диалог с Москвой.

Иными словами, «обходной» сценарий должен был вывести ситуацию к «базовому», и планировалось, что этот момент произойдет после окончания срока 50-дневного ультиматума, превратившегося в конце июля в 10-дневный. Пока все развивалось в этой логике, Трамп получал сравнительно хорошую прессу с поправкой на партийные пристрастия и разногласия. При этом за Трампа вступались люди, которых раньше невозможно было представить в числе его сторонников. Так, крайне критически относящийся к президенту консервативный колумнист The Washington Post Джордж Уилл в своей статье под названием «Эпически неловкий Путин отталкивает даже Трампа» писал: «кульминационная ошибка Путина в том, что он разочаровал президента и сумел склонить Трампа на сторону Украины. Это вызвало ярость во фракции MAGA MAGABMIMLH («Сделать Америку снова великой, сделав ее более похожей на Венгрию»). Но управлять значит выбирать, что всегда вызывает недовольство некоторых фракций. В данном случае, может быть, к лучшему, что Трамп воспринимает все на свой счет».

Нельзя сказать, что все критики были убеждены в осмысленности конкретных шагов Трампа против России. Единственное, что он успел сделать — ввести 50% таможенные пошлины против Индии — по мнению экспертов, привело только к отчуждению от США возможного партнера по сдерживанию Китая. Иными словами, никто из оппонентов не рассматривал сами «вторичные санкции» в качестве убедительной меры воздействия на Россию. Очевидно, что этот шаг был лишь ходом в игре, цель которой состояла в том, чтобы поссорить Трампа с Путиным и заставить его сблизиться с Украиной и объединенной Европой. Некоторые эксперты, такие как наш бывший соотечественник, экономист Владислав Иноземцев, предлагали компромиссные меры вроде введения пошлин, пропорциональных разнице между торговым оборотом страны с США и Россией. Но в целом сторонники «партии давления», стремившиеся не столько к прекращению огня, сколько к вовлечению США в долгосрочную войну с Россией на истощение, поддерживали мысль противников любого соглашения Джонатана Суита и Марка Тота о том, что Россию можно остановить только на поле боя.

Максималисты раскрывают карты

Наше предположение подтверждается реакцией на сообщение о встрече Путина и Трампа на Аляске, которая последовала в субботу 9 августа. Практически все мейнстримные обозреватели увидели в этом известии «поражение» Трампа, сдачу позиций США и отказ от выполнения угроз ультиматума. Впрочем, «первые ласточки» будущего разочарования СМИ в Трампе появились уже 7 августа. На сайте газеты The Philadelphia Inquirer ее корреспондент Труди Рубин выразила недовольство признаками нового потепления в отношениях между двумя президентами и любыми потенциальными вариантами соглашения. Возможную инициативу «воздушного перемирия» она сочла невыгодной для Киева, основную силу которого как раз и составляют беспилотники. Рубин предложила отказаться от «слишком поспешного саммита», поддержав в этом вопросе госсекретаря Марко Рубио. Он заявил, что такое мероприятие может быть полезно только в качестве «средства достижения соглашения». Иначе говоря, нужно не просить Путина о мире, а требовать прекращения огня с использованием всех средств воздействия.

Но когда стало ясно, что суть договоренностей заключается не в «воздушном перемирии», а в «обмене территориями», оценки стали более жесткими. Обозреватель The Washington Post Джош Рогин в эфире CNN уже заранее объявил встречу в Аляске «неудачей». Штефан Майстер, аналитик по России из Немецкого совета по международным отношениям, заявил в беседе с корреспондентом The New York Times, что «оба лидера приедут на саммит с разными целями: Трамп намерен положить конец войне, а г-н Путин — изменить стратегическое положение России. «Для Путина на самом деле важны более масштабные цели», — добавил г-н Майстер. «Речь идет о его наследии. Речь идет о том, какой будет Россия после этой войны. Это гораздо более фундаментальный вопрос. Это создает иную готовность платить за издержки». И, несмотря на переговоры о территории его страны, г-на Зеленского не будет в зале. Для Украины это катастрофа».

Однако наиболее последовательной и откровенной в обозначении целей «партии войны» стала колонка обозревателя The Washington Post Макса Бута от 9 августа. Бут высказал мнение, что победа на Донбассе не была гарантирована Путину. Если бы все города области, еще находящиеся под властью Киева, были превращены в крепости, Россия натолкнулась бы на ожесточенное сопротивление, с которым не смогла бы справиться, несмотря на свое численное превосходство. Но Трамп решил не делать ставку на войну и просто отдать Путину дипломатическим путем то, что он не смог забрать военным. Далее в статье Бута идут знакомые рассуждения о Мюнхене и Чемберлене, за которыми следует закономерный вывод: «Если Трамп действительно хочет получить Нобелевскую премию мира, ему следует довести до конца объявление множества санкций в отношении России, поработать над передачей замороженных российских активов Киеву и резко увеличить поставки оружия на Украину. Такие шаги привлекли бы внимание Путина и потенциально привели бы к гораздо более плодотворным переговорам. Вместо этого Трамп быстро растрачивает рычаги влияния, которых он добился своими санкционными угрозами, и позволяет Путину продолжать свое неспровоцированное вторжение». Иными словами, глубинная интернациональная «партия войны», от имени которой высказывается Бут, утверждает, что очередное отклонение Трампа от «базового сценария» развития событий несет угрозу ему лично.

Понятно, что Европа не простит Трампу подобное «перемирие» с территориальными уступками, о чем откровенно высказался в беседе с The New York Times профессор Лондонского королевского колледжа Сэм Грин: «“<…> заставить Трампа признать претензии России на львиную долю захваченной ею территории, понимая, что украинцы и европейцы могут не согласиться на это, — это вбить долгосрочный клин между США и Европой”».  Опять же все дело в нюансах: считая разрешение российско-украинского конфликта сравнительно легким делом, Трамп ориентировался на «корейский сценарий» или, точнее, на формулу «мир в обмен на территории». Вероятное согласие России не форсировать наступление в Херсонской и Запорожской областях, а также отказаться от приобретений в регионах, не включенных в ее состав, Трамп расценил как ту минимальную уступку, которая сделала возможным само проведение саммита на высшем уровне. Однако он натолкнулся на «обструкцию» уже со стороны Украины в лице главы офиса президента Андрея Ермака, который в своей записи в соцсети X дал понять, что не только «обмен территориями», но и «заморозка» по линии боевого соприкосновения для Украины неприемлема как вариант. «Прекращение огня необходимо, но линия фронта — это не граница», — написал Ермак в социальной сети. Понятно, что это, скорее всего, поспешное утверждение, и Украине выгоднее будет снова принять –   на словах — условия Трампа. Однако после этого ситуация вновь изменилась настолько радикально, что уже невозможно прогнозировать, как развернутся события на следующей неделе. Может быть, саммит состоится в ранее совершенно немыслимом виде единства мирных намерений двух президентов против европейских «ястребов».

Минималисты приветствуют соглашение

Разумеется, противоположный лагерь, настаивавший на компромиссном соглашении с Россией, встретил известие о возможных условиях будущей сделки с большим оптимизмом. С воодушевлением по этому поводу высказался, наверное, самый настойчивый сторонник перемирия в западном экспертном сообществе, американо-британский политолог Анатоль Ливен. В своей статье на сайте Responsible Statecraft он призвал все стороны отказаться от «максималистских требований» и согласиться на одинаково трудный компромисс. Ливен обратил внимание на то, что в перечне требований России нет ни «денацификации», ни «демилитаризации», что фактически означает согласие с проевропейским курсом Киева и отходом оставшейся под его контролем части Украины в сторону Запада, но без включения в его военные структуры (ранее это называлось словом «финляндизация»). Украине придется заплатить за это признанием потери Крыма и Донбасса. Такое соглашение нельзя назвать «идеальным», однако, по мнению автора, «идеального урегулирования, способного положить конец этой войне, не существует. То, которое сейчас, по-видимому, обретает форму, тем не менее выглядит правильным с реалистичной точки зрения. Ради десятков или сотен тысяч украинцев и россиян, которые погибнут, если война продолжится, все стороны обязаны отказаться от максималистских мечтаний».

Чуть ранее на сайте близкого по взглядам издания The American Conservative появился материал двух авторов, бывшего советника Пита Хегсета Дэна Колдуэлла и уже известной нашему читателю сотрудницы мозгового центра Defense Priorities Дженнифер Каванах, ранее предсказавшей готовность России к заключению перемирия в конце лета. Авторы, разумеется, приветствовали информацию о готовящемся саммите, однако высказали от себя три рекомендации американской стороне: 1) сосредоточиться на саммите только на украинской проблеме, не переходя к другим сюжетам, 2) удовлетвориться малыми победами, не требуя крупных прорывов, 3) понимать, что американских интересов на Украине нет, и быть готовыми в любой момент выйти из переговорного процесса. Последняя рекомендация была высказана как будто в ожидании той реакции со стороны Украины, которая в конце концов и последовала.

В целом можно сказать, что на сегодняшний момент Трамп снова сделал актуальной повестку «умеренных реалистов» и обескуражил своем маневром тех, кого мы привыкли называть «неоконсерваторами». Впрочем, это еще не означает слияние команды Трампа и «реалистов», поскольку последние сохраняют отчужденность от политики президента на Ближнем Востоке.

Мем недели: «Новый реализм»

Журнал Foreign Policy опубликовал большой материал журналиста Майкла Хирша, который попытался систематизировать все, что известно о настроениях внутри команды безопасности Трампа и тех противоречиях, которые разделяют его представителей.

Cтало ясно, что противоречий этих на самом деле не так много: публичная позиция Марко Рубио мало чем отличается от позиции вице-президента Дж. Д. Вэнса, и оба они сохраняют между собой если не хорошие, то рабочие отношения. Хирш отмечает серьезное влияние, которым пользуется в Пентагоне второе лицо этой организации Элбридж Колби. По существу, Колби и является неформальным руководителем министерства обороны. Ближайшим единомышленником Колби может считаться недавно покинувший пост советника Хегсета Дэн Колдуэлл, написанную в соавторстве статью которого мы цитировали выше. Сторонники этого течения отказываются называть себя «изоляционистами», в целом они не против внешнеполитической активности Соединенных Штатов. Сомнение у них вызывает способность страны действовать одновременно во всем мире, не обозначая «приоритетных» направлений деятельности. Именно слово «приоритет» и характеризует, по мнению Хирша, так называемых «новых реалистов», признающих реалии мультиполярного мира, в котором США уже не могут выступать в роли глобальных полицейских.

Термин «новый реализм» Хирш вводит для того, чтобы подчеркнуть отличие его представителей как от старых «изоляционистов», сомневающихся, что США вообще нужна активная внешняя политика, так и старых «реалистов» вроде покойного Генри Киссинджера, которые так и не смогли отказаться от вильсонизма и надеялись совместить его с реализмом. Последнее привело самого Киссинджера к поддержке интервенции в Ирак. «Новый реализм» — интересная попытка найти термин для обозначения той системы взглядов, которая так раздражает консервативных «ястребов», но к которой время от времени прислушивается американский президент.