Я верю, что после смерти человека остается живое биополе. Его пока нельзя измерить, но оно есть. Назовите это живой душой.
   |
Все, что было пережито за годы войны, трудно описать. Нас, девчонок, стали обучать разбирать и собирать винтовку, пулемет, учили азам профессии телефонистки и сандружинницы. Летом мы уезжали на военные сборы. Марш-броски, рытье окопов, учеба с утра до позднего вечера. Кормили нас соевой болтушкой, от которой болел живот. Свой кусочек хлеба я отдавала сестренкам, которые всегда ждали меня на пороге чайной.
В большой семье моего деда Никанора Абрамова было шесть сыновей и две дочери. Все они жили вместе со своими семьями. Помню дом, кухню, большую печь, на верхних пoлатях спали дети, стол, а вокруг скамейки. И лежанку у печи помню, там дед отдыхал после работы. Когда он заходил в дом, дети вмиг оказывались на пoлатях. Тишина была такая, что, казалось, слышен стук сердца - так боялись и уважали главу семейства.
