Из личного архиваИз личного архива

Людмила Мерзлякова стала одной из победительниц литературного конкурса в честь 60-летия Великой Победы, организованного «Амурской правдой», а на ее стихи благовещенский композитор Федор Воробьев написал песню «Мой край».

Надолго я запомню год Петуха

Не люблю я эту птицу. Был у меня с одним из представителей этого отродья довольно каверзный случай. В добрые времена у нас в деревне каждый год день петуха устраивали. Что-то вроде соревнований. Ловкие хозяйки специально откармливали петухов, а осенью, в назначенный день на пустыре, определяли, у кого самый большой Петя-петушок вырос. Здоровенные росли — как бараны. Не буду врать, но след на дороге от лапы, что моя пятерня. Во! Динозавры сельские! Приз за первое место давали — центнер пшеницы. Мы с мужиками очень уважали этот день — радостно суетились, весы устанавливали, лавки носили для зрителей. Короче, дел хватало...

У нас, мужиков, свой приз был — трехлитровая банка самогона. Сидим, значит, с мужиками и заранее определяем, чей петух больше. Как на скачках — чья лошадь первая придет. Серега, мой друг, потихоньку хотел потрогать петухов, приподнять слегка, все-таки три литра первача — не шутка. Бабы не дали, крик подняли, особенно Нюрка, что напротив конторы живет. У нее петух на вид самый большой. Стал я приглядываться. Батюшки! Ведет она его к весам на поводке, как корову, а он идет и еще подпрыгивает, как будто что-то у него сползает. Пригляделся я, а у него под крыльями по кирпичу спрятано! Веревкой связаны через спину, а он их еще крыльями придерживает, прижимает к себе. Умный петух!

Честно так, значит, честно. Я молчать не стал. Какой шум поднялся! Кое-кто предлагал ощипанных петухов показывать, как на конкурсе красоты. В общем, дисквалифицировали с позором петуха с его Нюркой.

Сели мы с Серегой под телегу, поставили банку, хлеб, огурцы разложили. Пили мы с Серегой до поздней ночи, а потом за ним жена пришла, унесла домой. Она у него ревнивая — боится, как бы кто другой не унес. За мной никто не пришел, мужик я здоровый, не подымешь, а сам дойти все равно никуда не смогу. Уснул я под телегой на соломке. Так на боку и задремал. Проснулся от холода. А пить охота! Стал я на четвереньках бидон с водой искать. И надо же было в колесо головой уткнуться, да еще между спицами попасть. До сих пор не пойму, как это случилось, как голова проскользнула. Застрял! Ни туда ни сюда.

Что я только не делал! Светать уже стало, и тут вижу — из Нюркиных ворот петух выходит. Тот самый! Огляделся вокруг, погорланил пару раз и прямо ко мне направился. А я стою на коленях, голова в колесе, руками упираюсь в землю и думаю: что ему от меня надо? На всякий случай руки просунул между спицами, чтобы лицо прикрывать. Он обошел вокруг телеги, хлеб на соломе не тронул, а вот банку опрокинул. Крыльями, подлец, захлопал и перевернул! Там как раз оставалось на похмелье! Вот тут-то я не выдержал и сгоряча лягнул его со всей силы ногой прямо в грудь. Господи! Как набросился петух на меня со стороны открытого тыла — да когтями, клювом, крыльями. Штаны — в лохмотья, фуфайка — клочьями, перья во все стороны. Я вилял на коленях во все стороны, а потом догадался, лег животом на землю и вытянул ноги, ведь мог оторвать, зверюга, то самое. В общем, пока Нюрка на шум из ворот не выглянула, этот Петя-петушок надо мной изголялся. Мстил, наверное, за разоблачение, а может, она его специально послала? Очень похоже было на это, потому как стоило ей шикнуть на петуха — тот сразу в подворотню убежал. Вот баба, стерва, нет бы посочувствовать мне, так она еще и облаяла:

— Допился, Шерлок Холмс, в пору бы тебя крапивой отхлестать, поза больно хорошая! Сам придумал в колесо головой залезть или засунул кто? Как тебя выковыривать теперь будут?

Я голову вытащить так и не смог — мужикам пришлось разбирать телегу. Спасибо, домой отнесли. Правда, в дом жена не пустила, говорит, нечего ему в постели с колесом делать. Так под навесом и положили.

Сидеть я не мог, стоять тоже, лежал только, и то на животе. Три дня меня вытаскивали! Ломать колесо никто не хотел — как без колеса-то в деревне? Вот и спасали обоих как могли. На советы никто не скупился. Я даже денежное вознаграждение обещал за мое освобождение. Чуть не погиб, когда была попытка колесо к потолку подвесить: мол, повисит и выпадет. А жена за свое — намылить да петуха сзади подставить, сам проскочит. Я отказался... На пятый день как-то сам вывернулся — похудел, наверное. А корреспондентов, помню, понаехало! Фотографируют. Меня — с колесом, петуха — с Нюркой. Хотели повторить все, чтобы заснять на пленку для телепередачи «Сам себе режиссер». Пять литров предлагали! Я отказался. Ишь, грамотные какие... Не пойму только, что этот петух со мной сделал? Целый год в рот не беру!

Возрастная категория материалов: 18+