В «Амурскую правду» я пришла, имея за спиной десять лет работы в «Амурском комсомольце». Заместитель редактора Александр Семенович Филоненко, прищурившись, сообщил, что без «экзамена» в «Амурскую правду» не принято принимать на работу, и поручил написать материал. Мне бы обратить внимание на этот прищур и улыбку (знал-то он меня не один год), но в тот момент я уже переключилась на предложенную мне тему. Речь шла о бюджетных деньгах, растворившихся в инвестиционной кампании. Так с легкой руки Александра Семеновича началась моя «амурправдистская» жизнь.

«АП» — не газета, это жизнь

Что вспоминаю из «амурправдистской» жизни? Смятение в глазах Ирины Цыгули: после публикации материала о проделках одного чиновника ей стали звонить и угрожать. Голос был мужской и очень похожий на «героя» ее материала. Боялась она за детей, но через несколько месяцев мы прощались с ней. «Сгорела», не выдержав нервного напряжения. Когда ее наброски и документы принесли мне, отказаться продолжить тему не смогла: журналистская солидарность проявляется не в красивых словах по случаю праздника, а в поступках. Так на целый год я обеспечила себе жизнь на грани нервного срыва. Человек невероятной энергии, одержимый идеями, этот чиновник от здравоохранения держал в напряжении немало людей, сводя счеты с перечащими ему без раздумий. Но «Амурская правда» четко обозначила свою позицию, объявив на страницах газеты операцию «Больница в глубинке». Недостаток лекарств, недофинансирование, несвоевременная выплата зарплаты медицинским работникам, попытки провести реорганизацию медицинских учреждений, лишив селян возможности лечиться — обо всем этом было в материалах. Точку удалось поставить через год, когда новый губернатор уволил его с занимаемой должности.

«Амурская правда» тех лет имела большую читательскую аудиторию и пользовалась поддержкой своих читателей. Бывало, звонили в редакцию с просьбой найти «хотя бы один лишний экземпляр, потому как в киосках газеты уже нет». Имея десятки тысяч подписчиков, газета старалась давать объективную, выверенную информацию. Не нравилось это губернаторам, которые менялись как перчатки. Помнится, мэр Благовещенска Юрий Гаврилович Ляшко не рекомендовал своим замам читать ее на ночь. Было от чего поволноваться и главе областной администрации, когда газета по просьбе бюджетников, не получающих зарплату, добилась и напечатала график погашения долгов.

Однажды Ю. Г. Ляшко, будучи первым лицом области, даже обратился через газету к главному редактору «АП», руководителям других СМИ с предложением прекратить конфронтацию. Но разве реальное отражение дел в области подходит под это определение?

«Спасем жизнь детей!»

Дела сердечные в прямом смысле этого слова настигли меня внезапно. Подруга-врач рассказала о детях с пороками сердца, которые в случае операции без проблем возвращаются к нормальной жизни. Но в нашей области кардиологический центр «ремонтирует» сердца только взрослым. Почему? Так я оказалась в кардиоцентре. Главный врач М. В. Судаков, хирург со стажем, рассказал о методике проведения операций на открытом сердце в имеющихся условиях.

— Сказать, что я испытала потрясение, — значит ничего не сказать. Представьте себе, что перед операцией в те годы на крыльце центра в трех емкостях готовили 60 килограммов льда, затем лед кололи и обкладывали больного, охлаждая его, чтобы остановить сердце на 6–8 минут. За это время хирург должен успеть исправить порок. Затем больного надо согреть, а это 100 бутылок физраствора... Нужны оксигенаторы — аппараты искусственного кровообращения, окисляющие кровь во время операции. Стоимость одного — 350 долларов. Контракт с итальянской фирмой подписан на 200 миллионов рублей, но денег нет. Найти их — такова была цель акции «Спасем жизнь детей!», развернувшейся на страницах газеты.

В разговор о поднятой проблеме включились врачи, начальник управления здравоохранения области (кардиоцентр — федеральная структура), областной фонд социальной поддержки населения, банкиры. Когда меня заверили, что аппараты область купит, что найдены средства, я поделилась этой радостью с читателями.

Как 12 лет назад

Читая сегодня об открытии космодрома в Приамурье, я боюсь в это поверить. Потому что все уже было: открытие космодрома на базе ракетной части, первый запуск и даже защита дипломных работ в Московском институте архитектуры по теме «Свободный-18 — город будущего»... Были и выступления экологов против открытия космодрома, вследствие чего многие сомневались: а нужен ли он нам?

Журналисты «Амурской правды» — первые, кому показали шахты для запуска ракет на ранее закрытом для всех объекте, рассказали о том, какое топливо используется — разве что гептил в кружке не подносили! Вместе с фотокором Игорем Мостославским мы зачастили в бывшую ракетную часть, сменившую название и назначение. Начальник космодрома генерал А. Н. Винидиктов терпеливо рассказывал, показывал и отвечал на наши вопросы, знакомил с личным составом, с прибывшими с Байконура на работу в Приамурье специалистами. За обедом он демонстративно поедал грибочки, собранные в лесу около ракетных шахт, предотвращая наш очередной вопрос о вреде топлива ракет. И тут же, заметив, что мы ему поверили, рассказывал о том, что если бы Амурская область объявила себя ядерной державой, то она была бы третьей после СССР и Америки.

Встречи с Фемидой

История с реконструкцией драматического театра получилась шумной и... долгоиграющей. Изучив акт Контрольно-счетной палаты, в котором указывалось на нецелевое использование бюджетных средств одной известной в городе фирмой, я изложила эти факты в своем материале. И получила приглашение в городской суд по иску руководителя фирмы. Вероятно, текучка сделала свое дело: судье дело показалось простым, поэтому уже на втором заседании было вынесено решение «опубликовать опровержение». Потом были кассационная жалоба и заседание президиума областного суда. Дело было возвращено на новое рассмотрение. Через год все тот же городской суд отказал в иске руководителю фирмы. Тогда я поняла, что журналист должен уметь не только писать, но и защищаться. Даже от своих коллег. По решению первого суда в тот же день, хотя решение вступает в силу через 10 дней, журналист амурского радио сообщил о том, что я проиграла суд. О моей победе через год он вежливо промолчал.

Потому 8 сентября, в День солидарности журналистов, я поднимаю бокал за настоящих журналистов, а не тех, кто кормится в этой профессии. Но для того чтобы это понять, надо пройти школу «Амурки», той «Амурки», которая выжила, несмотря на попытки прикрыть ее под любым предлогом. Надо было работать вместе с А. С. Филоненко и А. П. Дроздовым, Л. Ф. Сарапасом, М. Н. Торба и М. И. Тимченко, с «амурправдистами» тех лет, для кого газета была главным делом жизни.

Президент привез... дождь

Весна 2000 года была ясной и сухой, надежды на летние месяцы тоже не оправдались. Селяне похоронили все виды на урожай: синоптики дождя не обещали. И вдруг звонок из областной администрации: к нам едет Президент России! Как положено, началась суета. Первый переполох прошел быстро. А журналистская братия замерла в ожидании: будут ли красить зеленой краской остатки растительности на газонах у «белого дома»? Вид окрестностей главного административного здания, скажем честно, был неприглядный. Шли дни, но все оставалось по-прежнему. Пошел слух, что губернатор от подобных предложений отказался: дескать, пусть видит все как есть. Ведь благодаря теплой погоде в приезд Б. Н. Ельцина амурчане чуть не лишились дальневосточной надбавки: в Москве уже холодно, понимаешь, а у нас Сочи, по словам гостя. Утром нас ждал сюрприз. Небо налилось свинцом и нависло над Благовещенском. Разверзлись хляби небесные. Президент привез дождь!

Еле-еле протиснувшись через толпу собравшихся у краеведческого музея (и как они узнали, что Путин здесь будет?!), я с ходу попала в компанию московских журналистов. «"Амурская правда" уже здесь», — послышался мужской голос. Пресс-секретарь Президента РФ сунул мне в руку листочек: «Вы начинаете пресс-конференцию. Как только президент выйдет к журналистам и предложит задавать вопросы, вы и зададите свой. Текст я вам дал». Перевела взгляд на листочек: «Как вам понравилось пребывание в Амурской области?» Несуразица какая-то — президент еще ее толком и не видел.  «Можно сформулировать по-другому?» — «Нет. Только так». Энергичным шагом Путин вышел из двери и встал перед снимающей и щелкающей затворами журналистской братией. Услышав предложение задавать вопросы, я озвучила свой. Он улыбнулся и, обращаясь ко мне, весело сообщил: «А я еще не собираюсь уезжать!» И рассказал о своих первых впечатлениях. Еще три вопроса — все. Путин поблагодарил журналистов и направился к двери. А я — в редакцию писать материал в номер. В секретариате из пачки фотографий с пресс-конференции забрала две — Путина у микрофона и свою в окружении телекамер. На память.

Возрастная категория материалов: 18+