На прошлой неделе громкое дело было отправлено в областной суд. Если подсудимых признают виновными по статье «дезорганизация деятельности учреждений, обеспечивающих изоляцию от общества», им грозит срок от 8 до 12 лет. В российской судебной практике это первый подобный случай. Лезвия протеста В полдень 16 января 2008 года на плац исправительной колонии № 5, расположенной в Тахтамыгде, вышла толпа заключенных. Люди в тюремной робе построились и дружно порезали себе предплечья половинками лезвий, извлеченных из одноразовых станков. Акт неповиновения имитировал вскрытие вен, но серьезно никто из бунтовщиков не пострадал. Тогда медицинская помощь была оказана более 140 заключенным, и, по словам врачей, раны носили поверхностный характер. Примерно в это же время в приемную уполномоченного по правам человека, органы прокуратуры, прессу и другие инстанции обрушились десятки жалоб от родных и близких тахтамыгдинских «узников». Жены и матери умоляли разобраться в «беспределе», который якобы творится в колонии во время обысков, проводимых работниками Управления Федеральной службы исполнения наказания. Строчки обличительных писем облетели тогда не одно амурское СМИ. По материалам публикаций прокуратура начала проводить проверки, которые показали, что родные заключенных в своих письмах несколько «приукрасили» работу сотрудников УФСИН. Во время обысков к заключенным действительно применялась сила, но далеко не в тех видах и объемах, что были расписаны возмущенными родственниками. Арестанты отказывались подчиняться, поэтому люди в форме были вынуждены использовать силу на законных основаниях. — Было установлено, что все мероприятия проводились в соответствии с Уголовно-исполнительным кодексом, — комментирует следователь по особо важным делам следственного управления Следственного комитета при прокуратуре РФ по Амурской области Евгений Губа. — Правила проведения обысков зафиксированы в режиме внутреннего распорядка учреждения, и при поступлении в колонию каждый заключенный обязан с ними ознакомиться. Поэтому все знают, что если препятствовать обыску, то сотрудник имеет право применить не только физическую силу, но и спецсредства: газовый баллон, резиновую палку. И тем не менее заключенные все-таки пытались помешать обыскным мероприятиям. SMS из-за «колючки» Помехи в работе тех, кто проводит обыск, могут возникнуть самые разные: начиная от так называемого «массового разбега» — когда при появлении людей в форме арестанты бросаются врассыпную, и до открытого противостояния — когда заключенные хватают сотрудников за руки, толкают или пытаются оскорбить. Нередки, по словам следователей, и случаи, когда заключенный, к чьему месту подходит человек в форме, берет лезвие и пытается резать себе руки. Такой маневр обычно срабатывает, и мероприятие для бунтаря пусть и ненадолго, но откладывается. Ведь по закону тот, кто проводит обыск, обязан пресекать попытки членовредительства. Для того чтобы не любить обыски, у арестантов есть масса причин. Точнее, причина одна — наличие в тумбочках и под матрацами запрещенных вещей. А вот вещей — масса: это и мобильные телефоны, и наркотики, и игральные карты, и те же лезвия, извлеченные из одноразовых станков. Надежного способа защиты от проникновения их на территорию исправительного учреждения пока не изобрели. — Периметр колонии № 5 — около двух километров, — отмечает Евгений Викторович. — Наполняемость учреждения — 1100—1200 человек. Безусловно, территория охраняется. Но систематические вбросы — когда через периметр для заключенных перекидывают запрещенные предметы — не всегда удается предотвратить. Вред, который могут причинить «контрабандные» личные вещи, сложно переоценить. Заточки и лезвия становятся орудием убийства, а сотовые телефоны помогают координировать заговоры, подобные тому, что произошел в январе. Следствие установило, что при подготовке акции неповиновения мобильники сыграли не последнюю роль. — Те, кто имел средства сотовой связи, оказывали психологическое давление на своих родных и близких, — поясняет прокурор-криминалист следственного отдела по Благовещенску СУ по Амурской области Николай Мансуров. — Во время обысков заключенные специально провоцировали работников УФСИН, и когда те вынуждены были применять в отношении их физическую силу, незаметно их фотографировали. Затем кадры «избиения» рассылались родственникам. Те по-своему истолковали происходящее и стали бить тревогу. Авторитет на крови Удостоверившись в том, что обыски проводились в соответствии со всеми правилами, следователи стали выяснять подробности проведения акции на плацу. На первых же допросах несколько бунтарей признались, что причиняли себе вред не по собственной воле — группа заключенных угрожала остальным расправой, если те не перережут себе вены. На то, чтобы найти подстрекателей и доказать их вину, следователям СУ потребовались долгие 12 месяцев. В итоге обвинение предъявили пятерым. Оказалось, что несколькими сотнями людей управляла кучка отъявленных рецидивистов, которые отбывали наказание здесь же за тяжкие и особо тяжкие преступления: убийства, грабеж, разбой. При этом зачинщики — молодые люди в возрасте от 25 до 30 лет. Все они были местными «авторитетами». По негласной тюремной иерархии, четверо из них были так называемыми «смотрящими за отрядами» (в каждом отряде 100—130 человек). Командовал парадом самоубийц «смотрящий за зоной». - Мне не первый год приходится иметь дело с Уголовно-исполнительным законодательством, но такого я никогда не видел, — признается Николай Мансуров. — Насколько сплоченными оказались зачинщики, насколько жестокими и как они впятером смогли запугать несколько сотен человек! Благо такие, кто устал жить в постоянном страхе, все-таки нашлись и стали сотрудничать со следствием. Из 700 человек таких оказалось 45. Они были признаны потерпевшими и на протяжении всего периода следствия давали показания. Чтобы защитить их жизнь, следователи хранили все имена в строгой секретности. Для каждого, кто фигурировал в деле в качестве потерпевшего, была придумана «легенда» и псевдоним. Они же помогли выяснить и то, что акция неповиновения должна была стать еще более масштабной. Однако часть заключенных все же рискнули не подчиниться кровожадным авторитетам. — По плану обвиняемых в полдень должна была остановить работу котельная, отапливающая не только колонию, но и часть поселка, а также столовая, — рассказывает Николай Сергеевич. — Таким образом, в 40-градусный мороз без тепла и еды могли остаться около полутора тысячи человек. Разумеется, в глазах общественности это было бы представлено, как недочеты в работе сотрудников колонии. Хорошо, что заключенные, обслуживающие эти жизненно важные объекты, не пошли на преступление. В ожидании вердикта Сейчас все участники тахтамыгдинской драмы ждут приговора, а следователи до сих пор анализируют проделанную работу. За год ими было допрошено около 200 человек. Уголовное дело насчитывает 20 томов — это 5 тысяч страниц. Все могло бы быть проще и быстрее, утверждают работники СУ, если бы не определенные сложности уголовно-исполнительной системы. — На наш взгляд, колонию необходимо оснастить фото- и видеоаппаратурой, — делится мнением Евгений Губа. — Это дало бы возможность круглосуточно наблюдать за каждым заключенным, которые, в свою очередь, стали бы более дисциплинированными. Немногие бы рискнули провоцировать сотрудников учреждения, а потом писать на них лживые жалобы, понимая, что есть видеозапись и клевета вскроется сразу же, как только эта запись попадет в соответствующие органы. Да и акции протеста, подобные той, что произошла, организовать стало бы практически невозможно. Принесли бы пользу и средства для блокирования сотовой связи на территории исправительных учреждений. Предприимчивая молодежь Руководство Управления Федеральной службы исполнения наказаний по Амурской области считает, что никакие, даже самые современные технические средства не гарантируют полного и безоговорочного порядка в исправительных учреждениях. От случаев, подобных тому, что произошел в Тахтамыгде, не застрахован никто. — В местах лишения свободы, таких как колония № 5, находятся наиболее опасные для общества криминальные элементы, — отмечает начальник УФСИН по Амурской области Василий Синицкий. — Сегодня около 70 процентов такого контингента составляет молодежь, которая весьма изобретательна. Они могут разрабатывать свои планы годами, ведь большинство из них осуждены на весьма длительные сроки. Что касается технических средств, то мы используем только те, что предписаны нам законом, и на приобретение которых заложены средства в бюджете. Ведь мы — федеральная структура. Средства для видеозаписи у нас есть, и при необходимости сотрудники колоний используют их в своей работе. Со средствами блокирования сотовой связи сложнее. Во-первых, это дорогостоящая аппаратура. Во-вторых, колония граничит с территорией жилого поселка, и ограничение связи может выйти за периметр. Тогда будут ущемлены права и интересы населения. Поэтому данный момент подлежит тщательной проработке.

Возрастная категория материалов: 18+