Гранатой по детям: амурчанка Любовь Глотова вспоминает о детстве в концлагере

Любовь Глотова с горечью вспоминает детство.

А еще куски смертоносного металла, засевшие в височной части головы. Они как нелепое и жуткое напоминание обо всех пережитых ужасах. Нелепое потому, что благовещенке Любови Глотовой тогда было всего лишь 12 лет.

Розовый Дон

— Я не хочу вспоминать всех кошмаров, — Любовь Ильинична с явным волнением перебирает машинописные листы, в которых короткие и сухие свидетельства ее трагичного детства.

«…С августа 1942 года по январь 1943 года находилась в концлагере…». «…лагерь был обнесен колючей проволокой, охранялся солдатами, взрослых и детей гоняли на работу, многие умирали от голода и холода…».

И это не Освенцим, Бухенвальд или Дахау… По злой иронии судьбы Любовь Глотова вместе с мамой и двухлетней сестренкой оказались в лагере смерти при бывшем колхозе «Красный партизан» в Воронежской области. Их взяли прямо по дороге из пылающего Придонья — голодных, полураздетых, лишенных крова и успевших насмотреться на разрушительную мощь немецкой военной машины. Старший брат и отец Любови уже вовсю воевали за Красную армию. Но она отступала.

— Перед войной мы переселились в Ростовскую область. Жили на берегу Дона в станице Казанской, — вспоминает Любовь Ильинична. — Мы были вынуждены уехать туда из Воронежской области потому, что отец постоянно подвергался гонениям со стороны властей и односельчан. Расплачивался за свое якобы кулацкое происхождение. А потом началась война. Папа и старший брат ушли воевать, а мы с сестренкой и мамой ловили каждую новость с фронта. Он докатился до нас неожиданно.

Помню, как через Дон отступали наши войска. Небольшой понтонный мост целый день бомбили немецкие самолеты, грузовики с отступающими красноармейцами уходили в воду десятками. После каждого налета саперы подгоняли очередную баржу, которая заполняла образовавшийся проем, настилали доски, и войска вновь устремлялись на восток. Дальше фашистов не пустили, но мы оказались на оккупированной территории.

Немцы вошли в станицу буквально через несколько часов после окончания бомбежки и ухода наших. Шли парами, на большом удалении друг от друга — боялись засады и избегали скученности. Когда поняли, что в деревне, кроме женщин и детей, никого, всех выгнали из домов. Люди уходили в степь в чем были, без еды и теплых вещей. Их успокаивало только одно — остались живы. А река Дон превратилась в угрюмое напоминание прихода «нового порядка». Над поверхностью торчали остовы грузовиков, берега устилали прибитые волной трупы советских солдат и глушенной стерляди. Вода в реке была розовой от крови…

Перевалочная база для рабов

Впереди было одно из главных сражений Великой Отечественной войны. Все дороги занимали колонны немецких танков. Казалось, их видимо-невидимо. Вермахт копил силы для броска на Сталинград. От станицы Казанской до этого города было всего 70 километров. Немцы и местное население даже предположить не могли, что покрасневший от крови Дон — это только начало. Чуть позже почернеет небо, трупов по берегам будет больше. Гораздо больше.

— Решили возвращаться в Воронежскую область, — продолжает собеседница. — Там оставались родственники. Шли пешком, мама с небольшой котомкой, я несла на плечах двухлетнюю сестру. На дороге нас остановили немцы. Дальше был бывший колхоз «Красный партизан». Его превратили в перевалочную базу для рабов. Помню уходящий эшелон, в котором людей увозили на запад. Этих несчастных ждал Освенцим…

Семью Максименко, а тогда Любовь Ильинична носила эту фамилию, по непонятным причинам оставили на перевалочном пункте. От печально известной фабрики смерти «Освенцим» их спас неубранный урожай. Хотя и здесь было несладко. Партию узников поселили лагерем на бывших колхозных угодьях, опутали все колючей проволокой и заставляли собирать остатки пшеницы и ячменя для пополнения продовольственных запасов германской армии. На работу выгоняли всех — от мала до велика. С больными и слабыми немцы особо не церемонились. Им не важно было, кто перед ними — женщина или младенец.

— Холод жуткий по ночам был, а жили в сараях. Там женщины соорудили из остатков кирпича небольшую печурку, и мы — горстка детей — отправились собирать сухие ветки. Немец, увидев нас возле колючей проволоки, даже предупреждать не стал, просто кинул гранату. Помню вспышку, а потом мамины руки, перевязывающие меня тряпицей. Одному мальчишке глаз выбило, другие тоже все в крови, — Любовь Глотову явно тяготят эти воспоминания. — Гранаты у них такие красивые были, на игрушки похожие. Мы ведь совсем еще дети были… После того взрыва никто никакой помощи не оказывал, приходилось ждать, пока все само заживет. Не могу поверить, как мы все выжили, чем питались. Погибнуть можно было в любой момент. И я видела, как убивали детей и женщин — это непередаваемый ужас.

Защита для пулеметчика

Она замолкает. Потом переключается на другую тему.

— Уже после того как наши пришли, мы все-таки добрались до родственников. Однажды пасли коз на небольшом бугорке, поросшем травой. Там окоп. Показалось, что он набит какими-то тряпками. Присмотрелись — а это трупы немцев. По зубам видно — молодые ребята. Вповалку, много. Их ведь тоже дома ждали и отправляли на эту войну, думая, что вернутся победителями.

То самое судебное решение о признании Любови Глотовой узницей концлагеря — единственное документальное подтверждение всех детских несчастий. А еще осколки, которые постоянно дают о себе знать. Сидят в висках и ноют, ноют…

— Брат вернулся с фронта в 1950 году и почти сразу умер от ран и перенесенных лишений. Отец тоже избежал гибели, но прожил дольше. Как выяснилось, на фронте папа спас многих своих сослуживцев, — вновь вспоминает подробности Любовь Ильинична. — Он служил в пулеметном подразделении, а их всегда первыми пытались уничтожить. Слишком большой урон пулеметчики наносили врагу, поэтому били по ним из всего, что только стреляет. А пулеметы были безо всякой защиты. Просто ствол да лента либо магазин с патронами. Сейчас уже точно не припомню, что это был за пулемет. Важно то, что папа был квалифицированным сварщиком. Приноровился из кусков бронебойной стали вырезать специальные щитки, которые приваривались на эти пулеметы. Все свое подразделение обеспечил щитами, и у них потерь сразу меньше стало.

Любовь Ильинична оставила в редакции список мужчин из семейства Максименко, которые воевали с фашизмом. Двоюродные братья, дяди… Всего 12 человек. Вернулись шестеро.

Наша героиня закончила педучилище и по комсомольской путевке оказалась в Амурской области. Здесь встретила свою судьбу. Избранником оказался ставший известным в Приамурье геолог, почетный разведчик недр Вениамин Дмитриевич Глотов. Вместе вырастили троих детей. Сама Любовь Ильинична долгие годы занималась преподавательской деятельностью и наукой. И только самые близкие люди знали о перенесенных ею ужасах. О пребывании в концлагере не принято было говорить во всеуслышание. Ей и сейчас это дается с большим трудом…

Возрастная категория материалов: 18+