Константин Могилевский и Евгений Семенюк уже год в одной команде и рекордный полет совершали вместе.Константин Могилевский и Евгений Семенюк уже год в одной команде и рекордный полет совершали вместе.

Под его руководством штурман Константин Могилевский и еще пять членов экипажа «Медведя», как его называют американцы, прошлым летом совершили рекордный по продолжительности полет — пробыли в воздухе 42 часа 17 минут. Вылетели из Воркуты 28 июля и приземлились в «Украинке» 30-го. За это время, говорят, успели «нырнуть» и в прошлое и в будущее — пришлось преодолеть целый веер часовых поясов. О тех, кому кабина пилота привычнее четырех стен, материал АП.

12 километров от Серышева и все время направо по бетонной дороге. Так коротко объясняют нам по телефону, как проехать на авиабазу «Украинка» — единственную на Дальнем Востоке и одну из двух в России баз дальней авиации. «Мы воздушные корабли заводим на посадку, уж как-нибудь и вас «заведем», — обещают на том конце провода. В правильности курса сомневаться не приходится. Следуя «наводке», мы оказываемся на аэродроме, в дороге нас сопровождают командир и штурман экипажа-рекордсмена. По пути рассказывают, как их «занесло» на такую высоту.

«Заболеть» небом

Небом Евгений Семенюк «заболел» еще в детстве. Он родом из Красноярска, отец — летчик гражданской авиации — дома появлялся нечасто, так же, как теперь его сын.

— Отец отговаривал, конечно, говорил: иди, как мама, бухгалтером, — смеется командир экипажа. — Но я два лета с ним отлетал, когда он уже пересел на вертолеты и работал на севере. Интересно было: олени внизу бегают, озеро Таймыр. Геологов возили, полярников, буровиков. Мне тогда 15—16 лет было — захотелось летать, на следующий год и поехал поступать.

Пока он рассказывает, за окном машины проплывает серебристый ракетоносец, носящий имя Благовещенска. Летчики говорят, если бы не граница — на День города самолет радовал бы благовещенцев полетами.

Учился Евгений на командира экипажа военно-транспортной авиации. Его напарнику Константину Могилевскому по окончании училища прямая дорога была в противолодочную авиацию, что базируется в Советской Гавани. Но уже год они в одной команде Ту-95 МС. У Константина Могилевского своя «небесная» история. Он — коренной дальневосточник, родился в ЕАО. А штурманское училище окончил в Челябинске.

— Я когда в школе учился, практиковались экскурсии в разные города. Вот когда первый раз в жизни в самолет сел и пролетел от Хабаровска до Ленинграда, мне захотелось стать летчиком, — вспоминает он. — Подал документы в Барнаульское училище — им мои показатели по здоровью не понравились. Отправил документы от военкомата в Челябинск. И поехал учиться.

Детский интерес к полетам до сих пор искрится в их глазах. О том, какие физические испытания во время учебы пришлось претерпевать, оба вспоминают с улыбкой. Здоровье у «небесного» абитуриента должно быть идеальным — даже прикус, «а то кислородная маска не налезет», — смеются «дальники». Держать форму, а не только ее носить, приходится и теперь — личному составу предписаны не менее пяти часов физзанятий в неделю. В свободное от полетов время командир и штурман любят активно отдохнуть: зимой — хоккей, летом — рыбалка.

Есть такая профессия

У Евгения двое детей — пятилетняя Катя и трехлетний Саша. «Жена — кремень, — смеется командир экипажа. — Она утром с ними в садик, в 8 — на работу, в пять — с работы и за ними. А папа ночью приходит с полетов. Так вот жизнь проходит». С супругой его, можно сказать, служба познакомила — он ее встретил уже в Серышеве, хотя сама она из Комсомольска-на-Амуре.

— Вы ей, наверное, сразу сказали, что летчик дальней авиации? Этим и очаровали? — говорю я. — Профессия у вас героическая.

— Да тогда очаровывать особенно нечем было — летали мало, такое было время, — отвечает Евгений. — А сейчас разве бывают героические профессии? У молодежи другие приоритеты.

Штурман Константин Могилевский с будущей женой познакомился еще в школе, а женился на пятом курсе училища. 12 лет назад у него родилась дочь Анастасия.

Переговоры на высоте

Мы разговариваем о семьях летчиков в то время, когда с крыльев ракетоносца, стоящего за спиной собеседников, сметают снег. Машины находятся в постоянной готовности, а людям, чтобы изучить документы и карты, в зависимости от сложности поставленной задачи требуется от четырех часов до двух суток. Продолжительность полета в среднем — семь часов. Уставать за это время летчики не успевают — говорят, некогда.

— Я летаю стандартный маршрут и не устаю. А в отпуск полетел из Хабаровска в Сочи и устал. От безделья устаешь, — говорит Константин Могилевский.

Кстати, и с гражданскими летчиками «дальники» иногда переговариваются — частота общения одна.

— Можно метеоусловия узнать, если собираешься высоту набирать, — говорит Евгений. — Летчики с пассажирских самолетов увидят незнакомые очертания и спрашивают: «а что у вас за самолет?» — секретный военный, отвечаем. На западе там вообще в эфире засилье — постоянно разговоры, потому что движение более интенсивное. Есть еще единая мировая частота. На ней часто японцы, когда мы неподалеку летим, «заряжают магнитофон» на ломаном русском: «самолет, летящий с Охотского моря, вы входите в воды государства Япония. Возьмите курс на запад».

Максимальный взлетный вес Ту-95МС, который по кодификации НАТО проходит как «Медведь» («наверное, потому что большой и добрый», — улыбаются члены экипажа), — 180 тонн. «Вот где, вы думаете, у него топливо? В крыле — 86 тонн», — поглядывая на ракетоносец, сообщают летчики. Кстати, за 42 часа рекордного полета дозаправляться в воздухе приходилось четыре раза.

Предполетные суеверия

Летчики — люди суеверные, и сами этого не скрывают.

— Нельзя фотографироваться перед вылетом, бриться в день выполнения полета. Нет у нас 13-х самолетов. 13-го числа полеты лучше не выполнять, но если задание есть — они выполняются, конечно, — говорят «дальники». — У нас на каждый месяц приходит распечатка-прогноз — благоприятные и неблагоприятные дни для полетов.

— Что самое сложное в полете? — спрашиваю членов экипажа.

Оба улыбаются, потом переглядываются: «Ну, вы убили нас этим вопросом!»

— У вас есть трудности в полете, Константин? — пытливо спрашивает напарника командир и, поворачиваясь ко мне, отвечает сам. — Мы не первый год летаем. Конечно, каждый через это проходил. У тебя сидят за спиной шесть человек, это ответственность, за это переживаешь, конечно. Летчик всегда должен быть настороже.

Крылатая машина времени

Стратегический ракетоносец — на деле настоящая машина времени.

— Мы взлетели 28 июля с Воркуты, полетели за Гренландию к Канаде и попали в 27-е число, — вспоминает маршрут самого длинного в его жизни полета штурман Константин Могилевский. — Потом в Скандинавию — это уже опять 28-е число. Вернулись к Воркуте и полетели на Чукотку к Анадырю. Там, в районе Чукотки, пересекли 29-е число. В общем, успели заглянуть в 30-е июля и вернуться обратно. А сели ночью 30-го на «Украинке».

Члены экипажа говорят: «Полет перенесли нормально — кислорода хватало, только из самолета выходишь глуховатым немножко, хочется помыться, побриться и спать».

— В кабине встать можно, пройтись, отжаться. Есть туалет, духовой шкаф, кипятильник, — рассказывает Константин Могилевский. — Меньше всего повезло кормовому стрелку. У него кабина в хвостовой части корабля. Он не может ни встать, ни выйти. И он один, а летчиков в экипаже двое и штурманов тоже.

Ракетный трофей

Колокольчик на связке ключей Константина Могилевского не так прост, как кажется. Без этой штуки, как выясняется, — штурман не штурман. Безобидный «колокольчик» — что-то вроде чеки, остающейся после пуска ракеты, или «изделия», как называют ее сами летчики. Таких остается два — один отдают командиру, второй — штурману. «Это — сродни награде. Гордость штурмана за выполненный практический пуск. Это не продается и не покупается», — поясняет Константин. К своему «колокольчику» он шел с 2007 года и, наконец, около месяца назад экипаж в ходе проверки боеспособности провел удачный пуск ракеты.

Возрастная категория материалов: 18+