Юность Ирины Ивановны Коршуновой прошла в блокадном Ленинграде.Юность Ирины Ивановны Коршуновой прошла в блокадном Ленинграде.

Жизнь спасла Красная Звезда

У войны, говорят, не женское лицо, но без участия женщин победы бы не было. Окопы, раненые, госпитали, фронт... и так долгих четыре года. Воевала благовещенка Галина Тимофеевна Бугаец в составе отдельного медико-санитарного батальона стрелковой диви­зии 40-й армии 2-го Украинского и Воронежского фронтов. Участница Курской битвы дослужилась до звания старшины, получила множественные награды.

— Я хорошо помню 22 июня 1941 года: в тот солнечный день мы с подругами пошли гулять в поле, а когда вернулись домой, услышали по радио, что фашисты напали на Советский Союз, — вспоминает Галина Тимофеевна. — А на второй день войны мне исполнилось 18 лет. Через полтора месяца, 1 августа, я записалась в ряды добровольцев отступающей на тот момент Красной армии.

В первом бою Галина оказала помощь 22 солдатам, а потом сбилась со счета. Прошла же благовещенка всю войну. В ее книжке красноармейца (военные билеты выдавали только офицерскому составу) есть две важные даты: 2 августа 1942 года и 14 июля 1945-го — столько времени она провела на фронте. Но один из боев амурчанка запомнила на всю жизнь. В 1943 году ее дивизия форсировала Днепр, и девушку от гибели спас орден Красной Звезды.

— Нас бомбили под Румынией, я тащила по окопу раненого солдата, и вдруг рядом разорвался снаряд, — продолжает участница войны. — Осколок угодил мне прямо в грудь, но попал в орден Красной Звезды, который был приколот к гимнастерке. И только пробил в ней маленькую дырочку, а нижнюю рубашку даже не задел. Зато от ордена он отколол кусочек красной эмали.

Фото вместо кино

А вот другая амурчанка и тоже участница войны Лидия Николаевна Хасанова даже не успе­ла окончить курсы медицинских сестер, когда в 1943 году ее призвали в Красную Армию. В войну с милитаристской Японией 20-летняя девушка служила санитаркой медсанроты 366 стрелковой дивизии 428 стрелкового полка. Ее дивизия была переброшена на китайскую сторону у поселка Пограничный Приморского края. В первом же наступлении наши батальоны понесли большие потери.

— Люди гибли десятками, было очень страшно: рваные раны, кровь, которую невозможно остановить, солдатские стоны, бессонные дни и ночи, — вспоминает те печальные событие Лидия Николаевна. — Как-то, помню, делала перевязку солдату, раненному в плечо. И вдруг рядом разрывается снаряд и его осколком снова ранит парнишку.

Кстати, у Лидии Хасановой сохранились фото ее первых военных лет. Оно сделано совершенно случайно. Девушка с фронтовыми друзьями собиралась в кино (в сельских клубах иногда показывали фильмы), но так и не дошла. На пути молодым людям попался фотограф, который предложил сделать снимки на память. Фотокарточка стоила, как и билет в кино, и компания согласилась. Название фильма давно уже стерлось из памяти Лидии Хасановой, а вот фото, датированное 1943-м годом, она по сей день бережно хранит.

Бумажная любовь

На передовой любовь меньше всего мучила солдат. Ужас довлел над всеми: гибли друзья, однополчане, их самих могли в каждую минуту покалечить или убить. Глядя на изможденные лица с фронтовых фото, их матери писали: «Сынок, не присылай больше таких фотографий, приезжай сам, живой». Но все же, несмотря ни на что, молодость брала свое. Только чаще всего любовь была бумажной.

— Мы с будущим мужем были земляками, жили в 80 километрах друг от друга, а познакомились на фронте в 1941-м, — делится Галина Бугаец. — Служили в одной дивизии, и как-то сразу возникли чувства. Но шла война, и мы могли только с полевой почтой сообщать друг другу о том, что живы. За четыре военных года у нас было только 3—4 встречи по несколько минут, чтобы переброситься словами.

Но чувства оказались сильнее, и после войны пара поженилась. Вместе супруги прожили без малого 60 лет! К сожалению, восемь лет назад мужа Галины Тимофеевны не стало. Зато у них остались двое детей, три внука и пятеро правнуков.

В Ленинграде ели суп из обоев

— Мне часто снятся по ночам 125 блокадных грамм, с огнем и кровью пополам, — признается жительница блокадного Ленинграда 85-летняя Ирина Ивановна Коршунова, Отличник Просвещения СССР и РСФСР. — Этот белый-белый хлеб пекли из отрубей и бумаги, и каждая его крошка была на вес золота. В начале 1942 года мама подруги варила суп из обоев — их ленинградцы клеили на мучной клейстер. Даже спустя много лет отец отворачивался и вылизывал остатки еды с тарелки.

На Дальнем Востоке в войну тоже было голодно. «Все для фронта, все для победы», поэтому все запасы продовольствия отправлялись на Запад.

— До войны с Японией питание было очень плохое, мы постоянно ходили голодными, а когда перешли китайскую границу, с продовольствием стало более-менее хорошо, — рассказывает жительница областного центра Евдокия Ивановна Плеханова. Она служила в годы войны радисткой на буксире, перевозившем по Амуру в Китай солдат, технику, оружие. — Из Китая мы везли чумизу, гальян (это крупы), тут уже ожили немножко. А то придешь на камбуз, а там болтушка: одну картошину растолкут и тринадцать шкурок от фасоли плавает — такой обед. Зато в Поднебесной нас встречали с большой радостью, ждали как освободителей. Помню, причаливаем к берегу, стоит китайчонок и держит маленького братика на руках, у обоих на плече красная повязка — значит, свои.

Фронтовые «сто грамм» смелости не добавляли

На Центральном фронте с продовольствием было более-менее налажено. Бойцам перед наступлением даже давали фронтовые «сто грамм». Вкус их 87-летний Аркадий Дмитриевич Пересторонин помнит до сих пор, но считает, что они были лишними.

— Говорят, что спирт и водка поднимают боевой дух, но я так не думаю, — признается фронтовик, прошедший за четыре года войны всю Украину, Молдавию, Румынию, Австрию и Чехословакию. — Наоборот, выпьешь — и начинаешь больше трястись, особенно если холодно.

Кстати, благовещенец управлял самым грозным орудием — катюшей. Когда началась война, его направили в архангельское военно-инженерное училище. Уже через год, в ноябре 1942 года, новоиспеченный лейтенант оказался в Москве, в формируемой бригаде ракет М-30, где отвечал за залпы, после которых пехота легко прорывала блокаду. Но порох понюхал только в январе 43-го, на Курской дуге, куда был направлен электротехником батареи на установках М-13 (катюши).

— Моей задачей было следить, чтобы все снаряды ушли, а это четыре установки по 16 снарядов, — говорит Аркадий Дмитриевич. — Еще от меня требовалось сохранить секретное оружие, чтобы катюша к немцам не попала. В случае опасности я должен был взорвать машину. А наши катюши немцы очень боялись. Это же огромная масса огня — в течение пяти минут вылетает 48 снарядов.

Но больше всего ему запомнилось форсирование Днестра, когда были захвачены немецкие трофеи — 1590 снарядов. И только его батарее было разрешено произвести залп 150 снарядов. За успешное выполнение этого задания амурчанина наградили орденом Красной Звезды.

В цифрах

1454 ветерана Великой Отечественной войны осталось в Приамурье
 
1297 участников Великой Отечественной войны проживает сейчас в области

157 инвалидов войны

31 блокадник

106 узников концлагерей

3413 вдов участников войны

12 955 амурчан получат к 9 мая единовременную выплату в размере от 1 до 3 тысяч рублей (в зависимости от льготной категории)

Возрастная категория материалов: 18+