Лебединая песня ГКЧП

Анатолий Дроздов: «Этот номер из тиража, который был уничтожен».

Напомним, августовский путч — попытка отстранения Михаила Горбачева с поста президента СССР, предпринятая Государственным комитетом по чрезвычайному положению (ГКЧП). В эту структуру входили  группы консервативно настроенных деятелей из руководства ЦК КПСС, правительства СССР, армии и КГБ.  Члены ГКЧП выбрали момент, когда Горбачев находился  на отдыхе в Крыму. 19 августа  в 4 часа утра Севастопольский полк войск КГБ СССР заблокировал президентскую дачу в Форосе. Народу объявили о его временном отстранении от власти, якобы по состоянию здоровья.

Пока Приамурье пребывало в счастливом неведении, в Москву было введено около 4 тысяч военнослужащих, 362 танка, 427 бронетранспортеров и БМП. Дополнительные части ВДВ были переброшены в окрестности Ленинграда, Таллина, Тбилиси, Риги.

В ночь на 21 августа танки оккупировали территорию у Белого дома. В этот же момент   сторонники Бориса Ельцина столкнулись с военной колонной в тоннеле на Садовом Кольце. Трое мужчин из мирного населения погибли под пулями. Позже они стали последними, кому было присвоено звание Героя Советского Союза, а в отечественную историю, вместо красного знамени,  вновь вошел российский триколор.

В пухлой архивной подшивке «Амурской правды»  не хватает номера. Весь тираж, а это 80 тысяч экземпляров, за 22 августа 1991 года был уничтожен. Такой приказ отдал главный редактор Анатолий Дроздов. Другого выхода у него не было. 

— Ничего не предвещало беды, — вспоминает Анатолий Дроздов. —  Приамурье в те дни жило обычной жизнью. Шла горячая уборочная пора, многие люди были в отпусках.

19 августа в понедельник, мы собрались на утреннюю планерку. По телетайпу уже пришли первые сообщения ГКЧП. Поэтому мы знали, что в Москве произошло нечто неординарное.  Журналисты стали высказывать свое мнение, называли это явление революцией, переворотом и так далее. Но кроме слухов никакой конкретной информации не было. Тогда мы  стали обзванивать наши органы власти: областной совет народных депутатов, обком партии, КГБ. Но там нам ничего не объяснили. Что делать? Как нам работать дальше? Как отнестись ко всему, что происходит в столице? Какую позицию выбрать? После долгих разговоров решили: не надо лезть вперед батьки в пекло и посмотреть, какие документы еще придут.

На следующий день, 20 августа  в «Амурской правде»  на первой полосе вышли официальные постановления ГКЧП, обращения к советскому народу. В них говорилось, что  Президент СССР болен  и не может исполнять обязанности. В стране бардак и  поэтому было решено создать новую власть.

ТАСС не уполномочен заявить

— Журналисты должны отображать то, что происходит в стране. На тот момент был ГКЧП,  и мы не могли не рассказать об этом событии, — продолжает Анатолий Павлович.  — Также не имели права  проигнорировать то, что присылал нам Телетайп.  Существовал указ, что все официальные   материалы, документы, связанные с деятельностью президента СССР, КПСС и Верховного Совета средства массовой информации получают через ТАСС. В эти дни со стороны демократов были разные попытки освятить в номерах «АП»  свою позицию и рассказать народу, что такое ГКЧП. Однако дальше разговоров дело не дошло. По городу ходили листовки.  А я, как редактор серьезной газеты,  не мог принимать на веру все эти базарные заявления и публиковать их. Пришлось грудью   охранять газету от грязного потока. Я и сейчас глубоко убежден, что поступил правильно. Было бы еще лучше, если бы нам параллельно с материалами ГКЧП приходили указы  Ельцина. Они также бы были опубликованы. Но этих документов не было.

Пропавшая газета

В среду 21 августа коллектив «АП» готовила номер на четверг. В нем было два постановления временного правительства и  протест журналистов по поводу наступающей цензуры. Дальше шли вполне мирные статьи  про уборку урожая, заметки о Белогорском магазин и КБО в Пояркове. Номер сдали в печать. Вечером Анатолий Дроздов услышал по телевизору новость о том, что путч подавлен и Горбачев на самолете летит в Москву.

— Я созваниваюсь со своим заместителем и говорю: дуй в редакцию и останавливай печать этого номера, — заявляет экс-редактор. — Потом приехал сам. Ведь  это не логично —  переворот подавлен, а у нас он на первой полосе.

Канкан на «Амурке» 

На следующий день дверь в кабинет главного редактора с треском  распахнулась.

—  Зашел торжествующий демократ Сергей Логвинов, который вел передачу «ЛиК», и его оператор — улыбается Дроздов. —  «У вас номер не вышел, объясните причины». Пришлось разжевывать причины. Передача прошла в соответствующем ключе. Канкан на «Амурке» они лихо отплясывали два дня.

Затем полетели головы с плеч. Дроздова объявили ярым «гкчпистом» предлагали  уйти   с поста главного редактора. Он сам пытался написать заявление по собственному желанию. Поддержал коллектив: «Мы все несем за это ответственность!», — заявили журналисты. В те дни все держались дружно.

«Амурку» еще долго трепали. Обвиняли в том, что она не смогла донести до масс реальные события, встала на  сторону противника.  Доходило  и до  полного запрета  газеты. Печатали на свой страх и риск.  В кабинете редактора раздавались звонки с угрозами: «Тебя повесить надо».

— Обстановка была нервозной еще долго, —  уточняет Дроздов. — Клевали много лет. В 90- е годы в области сменилось 6 губернаторов, и каждый старался взять «Амурскую правду под свой личный контроль. Более двадцати борцов за демократию в Приамурье получили медаль «За свободу России».  Больше, чем в других регионах. Сейчас смешно об этом говорить, но никто из них для области так и ничего и не сделал.

Нас подставили

В отличие от своих обвинителей Анатолий Павлович даже спустя двадцать лет считает, что тот грозовой август — неправильное явление.

—  Благими намерениями выложена дорога в ад, — подводит итог главред. —  Может и у организаторов ГКЧП и были хорошие мотивы,  что надо изменить жизнь к лучшему, но сделано все было противозаконно. Это был неумный шаг. Надо было искать другие пути, обновлять руководство страны, обходиться малой кровью.  В результате перебудоражили всю страну и сделали  нас, правдистов,  стрелочниками и заложниками ситуации.

ДВОКУ за Ельцина

В те дни область жила спокойно. Многие не знали, что происходит. Не было и нервозности. Люди убирали урожай, хотя в листовках  весь народ призывали к всеобщей забастовке. На баррикады никто не лез.

А вот военнослужащие, наоборот были напряжены. Как вспоминает бывший начальник ДВОКУ генерал Виктор Лабушев, около 50 выпускников военного училища в те дни находились в  оккупированной танками Москве. Они попали служить в западные регионы и стали невольными очевидцами путча.

— 20 августа 4 взвода курсантов, целая рота,  вышли ко мне с предложением зафрахтовать самолет и улететь в Москву, — вспоминает Виктор Лабушев. — «Мы пойдем защищать Ельцина и Россию», — говорили они. Но я не мог им этого позволить, потому что сам ничего не знал. В один миг определиться, кто на чьей стороне — было сложно. Да и самолет взять было негде. Горячий сезон для отпускников, билеты не достать. А захват транспорта — это бандитизм.

Несколько выпускников Благовещенского танкового училища, попали служить в Кантемировскую дивизию. Они были среди тех, кто разъезжал на танках у  Белого дома.

Как стало известно АП, два жителя Благовещенска, в те дни отдыхали  в Приморье. Домой они так и не вернулись: узнав о путче, семейная пара  попросила политического убежища в Америке.

Взгляд

Сергей Логвинов

Тележурналист:

— Вечером 19 августа в телеэфир должно было выйти мое интервью с первым губернатором Амурской области, депутатом верховного совета России Альбертом Кривченко. Он как раз говорил, что в стране сгущаются тучи. Вечером я повез кассету в передающий центр. Приезжаю туда, вижу объявление: «Сегодня — профилактика». Ничего не скажешь, хитрый ход!

20 августа в область из Москвы прилетел Кривченко. Он мне и рассказал, что происходит в стране. Указы Ельцина, где он заявляет, что не признает ГКЧП, мы получили по факсу. Их надо было донести до народа. Правдами и неправдами передача все-таки вышла в эфир. Я выступил перед телезрителями и стал первым, кто рассказал амурчанам о том, что творится в стране. В те дни было действительно страшно. Мы не знали, чем закончится эта ситуация. Либо победят демократы, либо коммунисты. У амурского КГБ было задание отправить своих сотрудников к демократам Логвинову и Хахину и провести с ними профилактическую беседу. Чтоб молчали. С 19 на 20 августа я не ночевал дома — поехал к друзьям. На следующую ночь мы с фотокорреспондентом АП Андреем Оглезневым стали крутить радиоприемник. Наткнулись на американскую волну. Из новостей, вещающих на русском, стало известно, что Руцкой полетел в Форос освобождать Горбачева. В Москве начались аресты организаторов ГКЧП...

Сейчас о том августовском путче напоминает медаль «Защитнику свободной России». К слову, когда в 1994 году в Благовещенск приезжал Борис Ельцин, только я и еще двое местных журналистов были допущены к нему.