Меняются размеры и формы экранов, сам съемочный процесс модернизируется так быстро, что в разряд ретро попадают фильмы, созданные каких-нибудь десять лет назад, эффекты и графика занимают все более обязательные позиции.

Несмотря на все это, сама суть явления за 115 с лишним лет, прошедших со дня исторического триумфа братьев Люмьер, практически не изменилась: человек смотрит на натянутую перед ним простыню, на которой сменяют друг друга картинки. Замену деревянной скамейки на мягкое кресло, изобретение попкорна и вариации размеров и форм этой самой простыни сложно назвать какими-то кардинальными изменениями.

Если чему-либо свойственно более чем вековое постоянство, вероятно, что это и не требует никаких вмешательств. Зритель в кинотеатре попадает в другой мир при помощи инструмента, творцом которого не является. Однако даже там, где не ступает нога экспериментатора, рано или поздно появляются суетливые следы маркетолога.

И если понятие 3D, при всей своей коммерциализованности, действительно способно изменить восприятие происходящего хотя бы при первом знакомстве, то дальнейшие изыскания в этой области — чистой воды эксплуатация человеческого любопытства. До нас, как до отдаленного форпоста империи, все эти фокусы доходят с обоснованной задержкой, но это не оправдывает недобросовестности фокусника.

Ознакомившись поближе с тем, что скрывается за символами 4D на афише последнего фильма хорошего режиссера Роберта Родригеса, ввязавшегося в бесконечную эпопею про шпионских детей, становится понятно, куда ведут эти рельсы.

Для того чтобы (формулировка не моя) почувствовать себя участником происходящего на экране, зритель последних «Детей шпионов» должен был стирать на пластиковой карточке, как на мгновенной лотерейке, определенные цифры и принюхиваться. Одно из пяти присущих человеку чувств без всяких сомнений переименовано в четвертое измерение: и то верно, перспектива понюхать кусок пластика за собственные деньги вряд ли способна собрать полный зал, чего не скажешь о заявленном 4D.

Вот и оказывается, что пока ученые мужи спорят о свойствах тессеракта, а фантасты помещают персонажей в гиперкубы, четвертое измерение давно закрепилось как маркетинговый термин, который означает, что за дополнительную плату вас обрызгают водой, когда на экране Ниагарский водопад, или окурят дымом, когда там же — Ородруин. На руках у продавцов 4D не так много карт, и все они далеко не козырные. И я в принципе могу предположить, что существует разновидность зрителя, который лучше воспринимает сюжет фильма, когда под ним вибрирует кресло — но позвольте, при чем же здесь измерения?

«Кино родилось на ярмарке и через сто лет вернулось туда же», — по всей видимости, Агнешка Холланд была права, и как и на любой ярмарке, на этой тоже есть свои наперсточники и конокрады. Но в наших условиях глупо платить не столько за аттракцион, сколько за его плохо сделанную фотографию. Так что не верьте афишам — четвертое измерение, равно как и шестое чувство, в кино существует только в качестве названий для картин.