Его первое громкое дело

— Сергей Николаевич. Я понимаю, что за 30 лет работы в суде вы рассмотрели тысячи дел и всего не упомнишь. И все же, какой из процессов особенно врезался в память? 

— Пожалуй, самый первый. Мне «повезло». Это было громкое дело в отношении начальника милиции одного из крупных северных поселков области. Поселок этот был знаменит тем, что там находились крупные торговые базы, обеспечивающие разным товаром золотодобытчиков и жителей Якутии. Многие высокопоставленные персоны ныряли туда за дефицитом, и начальник поселковой милиции водил их по этим самым базам. Он был очень влиятельным человеком. Но так случилось, что до смерти забил местного бомжа. И вот ни у кого не поднималась рука этого уважаемого человека осудить.

— И тут приехал молодой судья Семенов… 

— Так в действительности и было. Я тогда как раз только что прибыл на работу в Сковородинский районный суд, ни по каким базам не ходил, мне и поручили это резонансное дело. Хотя у меня еще не было никакого судейского опыта. 

— И чем все закончилось? 

— Процесс проходил с участием народных заседателей, осудили мы этого человека, несмотря ни на что. Не хочу даже вспоминать, что я тогда пережил. Дело оказалось архисложным. И психологически мне было очень тяжело. Я бы сегодня такое дело начинающему судье никогда не доверил, но меня тогда никто не пожалел. В разное время были свои трудности. 

 О жалобах и приоритетах 

— Сергей Николаевич, какие приоритеты сегодня стоят перед судебной системой?

— Я встречаюсь со многими людьми и вижу, что они очень мало знают о нашей работе. Нас часто обвиняют: «Да вы только власть защищаете!» И зря. 80 процентов всех решений, где гражданин спорит с властью, амурские суды выносят в пользу гражданина. 

И когда я слышу мнение, что незачем в суд обращаться, мол, все равно правды не найдешь, категорически с ним не согласен. Если считаете, что вас обидели несправедливо, что чиновник не прав, отказывая вам в решении какого-то вопроса, не слушайте никого — обращайтесь в суд. Лучше один раз попробовать, чем сто раз услышать. Нет других возможностей для реализации каких-то спорных моментов, кроме суда. И надо людям это постоянно разъяснять. Поэтому одна из главных приоритетных составляющих судебной власти сегодня — это открытость. 

— Кто и за что жалуется на судей и многие ли из них по каким-то причинам лишаются своего статуса? 

— Лишение статуса — это случаи единичные. Я не буду называть конкретные фамилии. В свое время эти люди приняли судебные решения, которые сейчас исполняются. И не хотелось бы дискредитировать акты, которые они вынесли от имени государства. За прошлый год в области ни один из судей не был лишен статуса, но это не значит, что у нас все идеально. Есть судьи, которые сами ушли — почувствовали, что не справляются с работой. Кто-то не выдержал высокого темпа в силу состояния здоровья, кто-то не смог идти в ногу со временем. К примеру, у нас был судья, который не знал, с какой стороны к компьютеру подойти. Можете представить себе сегодня работу судьи без знания компьютера? Это уже архаизм. Человек сам ушел в отставку. 

Что касается жалоб, то чаще всего, как это ни странно, жалуются на мелочи. Людям мало того, чтобы было принято законное обоснованное решение. Нужно, чтобы оно вовремя было вручено, чтобы вовремя был составлен протокол, без проволочек дело было назначено для рассмотрения в вышестоящую инстанцию. И процентов 70—80 всех жалоб составляют такие вот мелкие нарушения. Людей это раздражает, особенно тех, кто проиграл спор. В таких процессуальных мелочах они начинают искать всевозможные подвохи, называют судей продажными и все такое. Работаем над этим. 

Прецедент для всей России

— Каждое дело по-своему уникально, и все же. Рассматривал ли Амурский областной суд такие дела, которые бы стали прецедентом для всей России?

— Да. Это целая серия дел по разрешению проблем дольщиков «России». Благовещенский городской суд вынес решения, которые впервые принимались в нашей стране. В частности, речь шла о признании права собственности на объект незавершенного строительства. Надо отдать должное нашему губернатору и региональному правительству. Они начали искать пути решения острейшей социальной проблемы. В связи с этим очень много вопросов впервые встало перед судом. И, к чести наших судей, они сумели принять решения, безупречные и с точки зрения закона, и с точки зрения практической значимости, пользы для граждан. Впоследствии Верховный суд поддержал аналогичную судебную практику. 

Сейчас в наших судах «зреют» дела по гостинкам. Есть регионы, где подобные споры уже рассматривались, но нам, по-видимому, придется искать решения более серьезные. Мы уже пережили коллапс с «Россией», и нельзя, чтобы подобное повторилось. Поэтому наши судьи находятся в поиске решений, которые бы защитили права граждан не только на собственность, но и на жизнь. Ведь в некоторых домах вопрос стоит именно так. Буквально сегодня мы с судьями выезжали на один из объектов и лично в этом убедились. Вы только представьте: септик и рядом — скважина. Нет слов. 

— Судья, ведущий процесс, должен выезжать на объект, который является предметом спора? 

— Процесс предполагает такое процессуальное действие, как выезд на место с участием специалистов. Однако это крайне редко кто делает. В свое время, когда еще сам был судьей, я очень активно использовал в работе эту процессуальную норму, и сегодня призываю коллег, чтобы они не забывали об этом праве. Рекомендую судьям выезжать на осмотр спорных земельных участков — это помогает на чувственном уровне ощутить боль людей, проблемы которых они рассматривают, позволяет быть более объективными при принятии судебных решений. Сидя в кабинете, порой трудно понять, кто прав, кто виноват, а на месте сразу видно. Мое глубокое убеждение: судьей может работать человек как минимум с наличием совести.

Главное — доказательства

— Вернемся к вопросу о профессионализме. По словам адвокатов, в последнее время судьи боятся выносить решения, которые идут вразрез с прокурорскими заключениями. Зачастую перепечатывают обвинительные заключения даже с теми же ошибками. Создается впечатление, что это копия с флеш-карты прокурора. Что на это скажете? 

— Для меня удивительно, что судья боится прокурора. Обвинительный уклон всегда присутствовал в судебной практике. И что в том плохого, если суд соглашается с обвинением, если оно подтверждается? Для нас главное не то, что сказал прокурор, а что по делу доказано или не доказано. Прокурор хоть трижды может говорить о том, что судья не прав, но если там нет доказательств и приговор оправдательный, то ради бога. Конечно, надо учитывать мнение и прокурора, и защиты, но самое главное, что по делу собрано: есть доказательства или их нет. У меня часто спрашивают, сколько должно быть оправдательных приговоров? Я на это всегда отвечаю — их должно быть столько, сколько должно быть. Никакой статистики. Критерий один: есть доказательства — приговор обвинительный, нет доказательств — приговор оправдательный. Если кто-то (адвокат или прокурор) недоволен решением, пусть опротестовывает.

— Фемида сегодня обласкана государством. На должность судей, наверное, километровая очередь?

— Как правило, на одну вакансию претендует пять или шесть человек. Желающих стать судьями, конечно, гораздо больше. Но людей отпугивает процедура назначения. Обязательное условие конкурса — председатель суда должен кого-то поддержать. Он ведь отвечает за кадровый состав суда. В связи с этим число претендентов существенно сокращается. Люди понимают: без поддержки председателя у них нет шансов стать судьей. Плохо это или хорошо? Для меня, как руководителя, хорошо. Я останавливаю выбор на человеке, которого знаю как практика. А вот с точки зрения общественности, наверное, это плохо. Поскольку присутствует субъективизм, утрачивается энергия состязательности, и выбор кандидатов на пост судьи резко сужается. 

— У вас сложилась блестящая судейская карьера, а были разочарования? 

— А как же! Когда вынесешь приговор, уверен в своей правоте, а вышестоящая инстанция его отменяет. С годами, конечно, стал относиться к этому с пониманием, я бы сказал, философски. И когда сегодня говорят, что судей надо наказывать за отмененные вышестоящей инстанцией решения или приговоры, я с этим не согласен. Надо разбираться по каждому конкретному случаю. И профессионально разбираться, в чем причина. Если не согласились с оценкой, это одно, а когда судья забыл подписать приговор или посмотреть в закон, — другое дело. У нас ведь бывают случаи, когда статья предусматривает до двух лет лишения свободы, а назначают три. Такому судье я позвоню и скажу: «Ты что делаешь?!» А когда речь идет о том, что вышестоящая инстанция не согласна с оценкой доказательств, это уже чисто субъективный момент. Тогда обязательно стараюсь поддержать судью. Это очень важно для того, чтобы в дальнейшем у молодого судьи не размывалось чувство самостоятельности, чтобы он понял: в данном случае вышестоящий суд просто высказал свое мнение, не более того. Иначе возникает опасность, что судья может стать управляемым. 

Меня иногда спрашивают молодые судьи: «Сергей Николаевич, а как бы вы оценили это дело?» Я отвечаю: «Это твое дело. Оценивай сам!» Самое главное и самое сложное для судьи — оставаться беспристрастным. 

 

Сериалом имидж ведомства не поднимешь 

— По телевизору часто показывают шоу, имитирующие судебный процесс: они имеют что-то общее с реальным судопроизводством? 

— Вот вы правильно сказали: это именно шоу, в которых масса ошибок, часто встречаются недопустимые для реального процесса высказывания и действия. Если бы мы так вели заседания, то у нас просто не было бы времени заниматься делами. Мы бы только и успевали, что отписываться на жалобы. То же можно сказать и о сериалах, где фигурируют судьи. Конечно, цели создателей этих фильмов можно назвать благородными: они стремятся повысить доверие зрителей к работе правоохранительных органов. Только никаким сериалом престиж того или иного ведомства не поднимешь — надо лучше работать. Оценивать люди все равно будут реальную деятельность.

 

Цифра

80 процентов всех решений, где гражданин спорит с властью, амурские суды выносят в пользу гражданина. 

Возрастная категория материалов: 18+