Бывший железнодорожник без руки и ног борется за право на достойную жизнь

В неблагоустроенном доме, что в селе Арсентьевка Михайловского района, где обитают Сергеевы, протекает крыша, а воду приходится брать у соседей. Единственный шанс — дом престарелых. «А ведь я еще так молод, и мне хочется жить и просто радоваться солнышку», — написал Юрий в «Амурскую правду». В непростой ситуации разбирался корреспондент АП.

Тяготы и лишения

— Интересно, кто же из вас первый помрет: ты или твой сын. Это соседские кумушки на лавочках гадают, — едва сдерживая рыдания, рассказывает встречающая нас у забора мама Юрия, Зинаида Сергеева — Не знаю, сколько протяну. Давление высокое, сердце хватает. Нет, нельзя мне на тот свет. Что с Юрой тогда будет?! Хоть волком вой, тяжело не столько физически, сколько морально. Это страшно — видеть, как мучается твой ребенок.

Зинаиде Николаевне уже 63 года. На ее плечи легла непосильная ноша: накорми, напои сына, переодень, выкати на улицу. Одной только воды, чтобы помыть Юрия, надо ведер восемь натаскать. Своей колонки нет, забилась, а починить некому. Приходится просить по чужим дворам.

Дом, где живут Сергеевы, старый, сырость в нем такая, что не протопишь. Официально жилище не признано аварийным, хотя пол проваливается, крыша течет. «Щели такие, что зимой приходится на пол стелить все теплые вещи, которые у нас есть. Ведь Юрка все время ползает, не дай бог, простынет или от сырости воспаление легких схватит. Трудно мне его на себе таскать. И инвалидная коляска такая тяжелая, 53 килограмма весит. Из дома самой ни выкатить, ни закатить. Приходится парней просить. Да никому мы не нужны, — машет рукой женщина. — Это раньше он спортсмен был, молодой, красивый. Девчонки гурьбой бегали, дрались за него.  А сейчас — жена бросила, не забыв при этом на алименты подать».

Юрий Сергеев, инвалид первой группы, получает пенсию 16 тысяч рублей. На руки выдают восемь. Половина денег уходит на алименты.

Единственная квота — дом инвалидов

— Даже в таком состоянии могу за детьми приглядывать, — говорит Юрий. — Из больницы выписался, ползком ухаживал за двухлетней дочерью, пока жена училась. Дрова носил, печь топил. Кстати, ребенок и спас меня от депрессии. Раны  помогала смазывать. А вот жена, напротив, смотрела на меня, как на чучело. Загуляла и не скрывала этого. Смеялась над моим увечьем. Когда все деньги закончились, всё: «Прощай, Юра. Я тебя под поезд не толкала».

Несмотря на предательство, молодой человек не пал духом.  Когда большинство людей, оказавшихся в таком состоянии, ищут спасение во хмелю, Сергеев из последних сил тянется к жизни. В пустой комнате ему оборудовали тренажерный зал, где он занимается на поручнях, тренирует уцелевшую руку.  Но когда встал на протезы, все надежды рухнули. Один протез весит 18 килограммов, другой более пяти. Даже для нормального человека такая конструкция неподъемна. А ведь ее еще надо умудриться надеть. Если неправильно встать, «городушка» сразу сложится. Такое приспособление опасно для жизни.

— От боли кричал, культи до крови стирал, — делится молодой человек. — Все равно буду ходить. Потом на единственной культе надулась шишка. Хирург, что жидкость откачивал, сказал, лучше вообще не носи, а то без последнего обрубка останешься. Но ведь есть же и другие, современные приспособления. Я видел, как в Благовещенске мужику протез чинили. Легенький такой, удобный! Владелец говорит, что ему не здесь делали, 15 лет ждал. В соцзащите заявили, что протезы не помогут. Другие будут точно такими же неудобными.  Никаких квот на высокотехнологичное протезирование для меня нет. И жилье благоустроенное выделить не могут. Дом-то наш не признан аварийным. Так что ни под одну программу не попадаем.

— Единственное, что нам было предложено — палата в доме престарелых, — вторит Зинаида Николаевна. — Это в тридцать-то лет!  Да нет, мы еще поживем без чашки чужого супа. Пока силы есть, свой будем варить.

Лучше бы убило

14 декабря 2012 года жизнь Юрия Сергеева разделилась на до и после. До — любящая жена, неплохо оплачиваемая работа. Молодой и перспективный монтер дистанции пути № 14 Магдагачинского участка набирал обороты и уже дослужился до заместителя бригадира. Трагедия, которая произошла в Тыгде в 70 метрах от рабочего места, оборвала жизнь на взлете.

Как вспоминает пострадавший, в тот день он с коллегой Валентином Б. по дороге домой решил сократить путь и пролезть на ту сторону поселка под маневровым поездом, который стоял с потушенными фарами. Уже потом, прокручивая в памяти произошедшее, Юра вспомнит, что положенного при начале движения поезда сигнала и обязательного объявления по рации не было.

— Все тыгдинцы так делают. Дети лезут под колеса поезда прямо с велосипедами. Другого пути нет, — поясняет инвалид. — Как нет и положенного виадука на станции. Состав растягивается на 2 километра, не обойти. С двух сторон железнодорожного полотна подступают болота. Да сколько раз во время рабочего дня мы под этими поездами лазили, инструмент таскали! По инструкции это запрещено. Но все нарушают, по-другому невозможно. Тогда придется всю работу останавливать, и станцию Тыгда закрывать.

Валентин пролез первым. Юрий не успел, зацепился капюшоном за колеса. Поезд тронулся. Дальше живые кадры из фильма ужасов. Путеец помнит, как ему постепенно отрезало конечности, как он кричал напарнику, чтобы тот остановил поезд: «Я стал бороться за жизнь. Успел перенести с рельсов правую руку и часть ноги. Держался, чтобы голову не затянуло. Видел, как поезд проехал. Забрался в снег и говорил Валентину, собери ноги и руку, мне их пришьют. Сознание потерял уже в больнице. Дальнейшее помню по рассказам. 20 часов длилась операция. Хирург, спасший меня от смерти, сказал, что, когда меня привезли, крови в организме уже не было. Сердце работало вхолостую. Не знаю, зачем и для чего я выжил?! Когда очнулся, все вспомнил. Сбросил с себя простынь… И начались кошмары».

В Магдагачинской ЦРБ этот случай хорошо помнят: «Удивительно, как парень не умер от болевого шока. Такой вот сильный и выносливый у него организм».

Железное безразличие

Окончательно убил Юрия не поезд, а равнодушие и цинизм родного предприятия. Он до сих пор уверен, что сам факт его увечья скрыли от вышестоящего руководства и правоохранительных органов. Кому-то было выгодно все списать на банальное бытовое пьянство и «непроизводственную травму».  В акте служебного расследования, проведенном в ПЧ № 14 (материалы есть в редакции АП — прим.) говорится: «После окончания работы Сергеев с товарищем нарушили технику безопасности в состоянии алкогольного опьянения…» (При таком раскладе все выплаты минимальные — прим.).

А было ли опьянение? Товарищ Б., на показания которого и ссылаются в ПЧ № 14, действительно выпивал незадолго до трагедии в компании сослуживцев. Но вот пил ли Сергеев, под вопросом.

Как сообщили АП в Магдагачинской ЦРБ, в карте истории болезни нет сведений, был ли пострадавший нетрезв. Вероятнее всего,  такой анализ крови у него не брали. Это делается лишь по запросу полиции. Однако в таком тяжелом случае, как у Сергеева, подобных сигналов от правоохранительных органов, видимо, не поступало.  Не знают об этой истории и в Сковородинской транспортной прокуратуре, куда относится Тыгдинский участок. По инициативе АП транспортная прокуратура начала расследование, почему тяжелое увечье человека осталось вне поля зрения надзорных органов. Почему это произошло, кто виновен, и все ли выплаты получил пострадавший? О результатах проверки мы сообщим в следующих номерах газеты.

— Следователи ко мне не приходили, это я могу сказать точно, — заявляет пострадавший. — Когда я пришел в себя, первым пожаловал человек из отдела кадров. Говорит, начальство обещает, что все для тебя сделает. Ты только никуда не обращайся. Понимаешь же, что сам виноват?!  А так сделаем тебе самые лучшие протезы. Сколько тебе денег нужно на лечение и реабилитацию, столько и заплатят. Я и молчал, ведь мой ребенок только пошел в садик РЖД… А куда бежать с жалобами?! Два месяца находился на грани жизни и смерти, зализывал раны. Да и из бухгалтерии несколько раз звонили: «Юрий, вам деньги на лечение перечислили, 70 тысяч. Не получили? Нет на карте? Значит, через Читу не прошли. Ждите». До сих пор, наверное, идут. Так, видимо, время тянули.

Прошло три месяца, срок, когда, по словам Сергеева, на железной дороге утрачивается информация со специальных датчиков. «Почему не хотели предавать огласки мой случай, — отвечает на вопрос мужчина. — Скорее всего, в тот момент на нашем участке было слишком много нарушений. Начальники места свои берегли. Не дай бог, понаедут комиссии».

А после изменилось и само отношение. Ни денег, ни обещаний. «Начальник дистанции ПЧ № 14 со словами: "Ничем не могу вам помочь" прямо перед моим носом дверь закрыл, — возмущается мама Юрия. — Велел на порог не пускать. Был человек, и осталась от него половина.  Словно курицу на дороге задавили. И все шито-крыто. Я все свои похоронные сбережения на лечение сына потратила. Таблетки, переезды… Один заживляющий пластырь стоил 1 800 рублей, менять его надо было через день. Спасибо, добрые люди в Поярковt, Арсентьевке и Завитинске не дали нам помереть».

Эта ситуация уже известна в амурском министерстве социальной защиты, администрации Михайловского района и, думаю, что в руководстве ЗабЖД. 

«Они должны были оказать помощь своему работнику в протезировании, — заявили в Российском профсоюзе железнодорожников. — Несмотря на квалификацию травмы. И помимо больничного листа выплатить пострадавшему зарплату за два года, оформить пенсию не на 16 тысяч рублей, а сколько он зарабатывал». А это не менее 30 тысяч.

На момент пока верстался номер, чудовищной трагедией, которая произошла с амурчанином, заинтересовалась московская юридическая компания, занимающаяся протезированием и отстаиванием прав инвалидов. Они запросили все документы, которые есть у Сергеева, а также фотографии его протезов и культей. У столичных специалистов на этот счет свое мнение: «Раз в амурском министерстве нет квот на протезирование, мы эту проблему будем обсуждать на другом, более высоком федеральном уровне. Нажмем на все рычаги, задействуем все силы, чтобы молодой человек получил право на протезы, а с ними и достойную жизнь».

Юрия Сергеева в таком состоянии не оставим

Валерий Перевозников, директор Центра юридической поддержки и реабилитации (Москва)

— Наше предприятие занимается сложным, высоко функциональным протезированием. Три врача травматолога и протезиста работают с дорогостоящим оборудованием. Были в нашей практике случаи не менее сложные, чем у Сергеева. Парень, у которого вообще нет рук и ног, после протезирования смог передвигаться, устроиться на работу, начать другую жизнь.  И у Сергеева она будет. Юрию можно изготовить протез на голень и электронные устройства на руку и вторую ногу. Есть современные конструкции, которые позволят ему достаточно уверенно передвигаться с опорой либо на трость, либо на подлокотный костыль.

Теперь, что касается протезирования, которое было проведено в Благовещенске. То, что изготовили мои коллеги, не хочется комментировать. Скорее всего, ваши специалисты не задумывались над тем, что действительно человеку нужно. Старались уложиться в выделенную бюджетную сумму. При этом никакого реабилитационного эффекта нет.  Пациент не ходит, а это обязательное условие, протез пылится в чулане.  По факту — впустую растраченные государственные деньги. Это можно расценить и как хищение бюджетных средств.

И хотя парню вынесен вердикт «непроизводственная травма», отмечу, что в истории болезни можно написать все что угодно. Однако при «производственной травме» работодатель должен выполнить гораздо больший объем гарантий. Одна только единовременная выплата порядка 160 тысяч, плюс ежемесячные, в связи с утратой работоспособности. Ему должны были оплатить лечение, в том числе и санаторное-курортное, дополнительное питание, протезирование. Обеспечить автомобилем. А молодой человек получает обычную минимальную пенсию, как алкоголик, бомж, который нигде и никогда не работал. Напился и попал под поезд. Предприятие практически обокрало своего работника и лишило всего, что ему положено от Фонда социального страхования. Даже если он был пьян, то шансы уменьшаются лишь на небольшой процент. Ведь как выясняется из статьи в АП, Сергеев получил травму, возвращаясь домой. То есть его рабочий путь не прерывался!  В эту ситуацию обязательно должна вмешаться прокуратура, и не транспортная, а обыкновенная. Необходимо ходатайствовать перед судом о предоставлении морального ущерба. Человека обманули, обворовали и бросили в глухой деревне без права на нормальную полноценную жизнь. И это не достойно для нашего государства! В результате умышленных действий руководства предприятия у Сергеева разрушилась семья. Этот случай в судебном порядке должен быть признанным производственной травмой, с выплатой всего, что ему причитается.  Однозначно человек с такими травмами должен переехать в благоустроенное жилье. Чего бы это муниципалитету и области ни стоило.

Я восхищаюсь Юрием! За полтора года такой жизни человек не сломался! Он не спился, выстоял при тяжелейшей ситуации. Представляете, какой у него потенциал, если за полтора года нечеловеческой жизни он не потерял человеческое лицо. Ему надо обязательно помочь.

Я и мои коллеги, в том числе и ветераны боевых действий, будем это делать. Доведем эту ситуацию до федеральных министерств. Используем все рычаги, чего бы это нам  ни стоило. И если у амурского министерства социальной защиты нет квот для протезирования, найдем другие источники.  Как только получим все необходимые бумаги, начнем действовать по обстоятельствам.

АП будет следить за развитием событий.