• Дорогу в это забытое место найдут лишь знающие люди. Фото: Андрей Оглезнев
  • 74‑летний Пахомыч сажает в огороде не только помидоры, но и арахис. Фото: Андрей Оглезнев
  • Евгений Грек живет в Кивде круглый год вместе с женой и внуком Сережей. Фото: Андрей Оглезнев

 Главный ориентир — мемориал

— Сами вы дорогу ни за что не найдете. Ее нет на карте, не ловит и навигатор, — объяснили нам в администрации поселка Прогресс. — Да кто же вас на дороге встретит, мы до кивдинцев дозвониться не можем, связи нет. Они сами на нас выходят. Живут там только пять человек, но двое пожилых людей используют свои дома как дачи, а зимуют в Прогрессе.

Получив примерные ориентиры, главный из которых памятник погибшим кивдинцам, которые воевали с японцами в 1919 году, отправляемся в путь. Поплутать пришлось немало. Наконец сворачиваем к ухоженному мемориалу, дальше дороги нет. Бросаем машину, идем пешком. Вокруг одни развалины, поросшие бурьяном. С бугра заметны несколько уцелевших деревянных зданий. Двигаемся через заросли малины к ним и едва не опрокидываем ведро, заполненное крупной ягодой. Люди!

Мужчина, назвавшийся Стасом, рассказал, что живет в Прогрессе. В Кивде проводил все лето у бабушки. С тех пор каждый год приезжает сюда за грибами и ягодами. «Да почти все прогрессовцы и райчихинцы здесь промышляют, — сказал на прощание Стас и показал нам дома, где еще живут люди. — Вкуснее и крупнее кивдинской малины ничего нет. Здесь же сады у людей были. Теперь человек отсюда ушел, а огороды остались. А вы с дороги не уходите и в сопки не лазьте. Кругом заброшенные шахты. Случай был — одна баба пошла в огород огурцы собирать да провалилась вниз на тридцать метров. Потом три дня ее доставали».

80

млн тонн угля было добыто за время существование Кивдинских Копей

Идем по единственной уцелевшей улице Комарова. Покосившиеся дома, на некоторых еще недавно были покрашены наличники, калитки, закрытые на засов, внушают тихий ужас. Ни души! Заходим в одно из подворий. Чистые утоптанные дорожки, внутри двора хозпостройки, увитые хмелем, половичок на крыльце жилого дома, за штакетником колодец-журавель. Все как в обычной русской усадьбе, но жуть берет! Так и хочется постучаться в дверь и крикнуть: «Хозяева!» Но вместо ответа лишь ветер завывает в давно не топленную трубу и ветви деревьев стучат в окна. Настраиваю себя и захожу по скрипучим половицам в дом. Ничего сверхъестественного: кровать, две тумбочки, стол и даже вполне чистые занавески. Все как в обычной крестьянской семье, но только без самих крестьян. Заглянуть в заброшенный колодец с покачивающимся прогнившим ведром духу уже не хватило.

Парадокс, но вполне обжитым выглядит город мертвых — кладбище. По сравнению с селом оно чистое и ухоженное. Кивдинцы не забывают своих предков.

Земля обетованная

Судя по свежевыкрашенному таксофону, который словно мираж в пустыне стоит посреди дороги, и даже с уцелевшей трубкой, — жизнь продолжается. Телефон работает, вот только никто им не пользуется, карточек купить негде. Да и не нужна здесь эта самая связь с миром. В этом обжитом оазисе Кивды совсем другая картина. Ухоженные дома, аккуратные огороды, стебли помидоров ломятся от крупных и сочных плодов, тыква — руками не обхватишь, мычат коровы, блеют козы.

— Да и зачем мне магазин, я сам себе магазин, — заявляет 74-летний Геннадий Соболев. — Меня Пахомычем зовут. Вот я даже арахис посадил, осенью его выкопаю, высушу да буду есть. Здесь все растет. А какая картошечка тут, вы такой не едали, рассыпчатая. У нас кто сто мешков не накопал, тот не кивдинец. Вот попробуйте тыквенного сока моего приготовления, разве он может с магазинным сравниться?!

Пахомыч живет здесь с апреля по ноябрь. Зимует в Прогрессе и очень скучает по отчему дому. «Я здесь родился, здесь и помру, — заявляет Соболев. — Да тут ведь раньше настоящий рай был: тайга, топи да болота, нетронутые земли. Не было ни Райчихинска, ни Прогресса. Их мы, кивдинцы, строили. А молодежи сколько было! Здесь училища были, учили на механизаторов, шахтеров и медсестер. Жизнь кипела и бурлила. Когда все стали бежать отсюда, я остался. Я человек таежный — всю жизнь проохотился, пасеку держу. Я на своем меду сына вырастил и выучил, квартиру, машину купил. А сейчас даже на хлеб продать не могу, но пчеловодство не бросаю.

«Здесь земля прекрасная, все растет»

— Выпейте молока, такого вкусного вы нигде не пробовали, — встречает незваных гостей у своей усадьбы семья Грек.— А мед у нас какой особенный, серпуховый, самый редкий и полезный. Такого разнотравья, как в Кивде, больше нигде не встретишь.

Евгений и Людмила Грек вместе со своим внуком Сережей живут здесь круглый год. Кормятся натуральным хозяйством, излишки продают в близлежащих поселках.

— В моей жизни две любви — жена и Кивда, — рассказывает Евгений Петрович. — Я сам из Прогресса, жена — из Кивды. Сюда к теще приезжал да и влюбился в это место. Потом, когда у нас с Людмилой стало плохо со здоровьем, я бросил работу и перебрался сюда. Какая здесь природа! А воздух! А вода! Чувствуете, как здесь дышится легко? В любое время года — сказка! Но больше всего я люблю весну, когда цветут сирень, черемуха и все заброшенные сады. Такая красота, что не описать. Здесь земля прекрасная, все растет. Сопки закрывают эту долину от ветра, затяжные дожди обходят стороной. Год назад всех затопило, а мы отличный урожай собрали. А сколько мы здесь грибов и ягод собираем, вам и не снилось.

На вопрос, не страшно ли им здесь одним, ведь рядом никого, словно на необитаемом острове, супруги отвечают: «А кого бояться, бандиты и воры сюда не идут. Что им здесь брать? У меня даже собаки нет. У нас свое стадо коров и коз, никакого пастуха не надо. Утром выпустил во двор, вечером подоил. Скот гуляет сам по себе. Здесь все экологически чистое. Я трубы проложил, так ко мне во двор прямо из колодца вода подается. Живем, можно сказать, со всеми удобствами».

Целебный воздух (не зря же здесь находился туберкулезный санаторий) излечил Людмилу Грек. «Если раньше я постоянно болела, сердечные приступы, недомогание, суставы, то здесь у меня все хвори прошли. Здесь я чувствую себя прекрасно», — замечает женщина.

 

«В моей жизни две любви — жена и Кивда», — говорит Евгений Грек.

.

Евгений Грек приглашает иностранцев в малиновый тур

Жалко, что про такую красоту люди не знают. Вот и мечтает Евгений Грек организовать здесь экотуризм. Но одному с этим делом не справиться. Тут партнер нужен или хотя бы заинтересованность местных властей.

— Здесь в любое время хорошо, — добавляет местный житель. — Зимой можно лыжные прогулки организовать, в баньке попарить, летом приглашать народ на сбор грибов и ягод. Так и устраивать малиновые туры. Сюда можно и иностранцев возить, чтобы те подышали настоящим чистым воздухом да коров подоили. Для них это экзотика. Хотел весь мед продать, у меня с прошлого года еще две тонны осталось, и гостиницу построить. Но скупщики предлагают такую низкую цену, даже себестоимость не покроешь.

Села уже нет, но традиции не умирают. Каждое лето в последнее воскресенье июля все, чье босоногое детство прошло в Кивде, собираются на свой выпускной бал. Приезжают из разных уголков России и даже из других государств. Накрывают деревянные столы возле единственного уцелевшего колодца-журавля. «Тянет на родину, по ночам снятся сопки с цветущим багульником, — говорят кивдинцы».

— По сто человек ежегодно собираются, — уточняет Александр Ключко. — Здесь танцует и поет вся Россия. А на прощание набираем из колодца кивдинской водицы, грибы-ягоды и увозим хорошее настроение и заряд бодрости на целый год. Хорошо бы, чтоб когда-нибудь в это место снова вернулись люди. Особенное оно. Да здесь угля — два метра вглубь копни, и он появится. Ну не может такое богатство так запросто пропадать!

Блеск и нищета Кивды

Историческая справка

Кив-да — от эвенкийского уголь есть. Кив-нет — угля нет. Черное золото здесь обнаружили в 1913 году, тогда и началось строительство села. Первыми шахтерами стали каторжане. Использовался только ручной труд, производительность была крайне низкой. В марте 1919 года кивдинские пролетарии с радостью встретили партизан. Затем в этом краю появились японские интервенты. В неравном бою погибли красноармейцы и местные жители. Японцы отчаянно боролись за уголь, он имел важное стратегическое значение. Тогда все паровозы и пароходы работали на угле. Кстати, Кивда сыграла роковую шутку с японцами. В 1922 году они пришли на эту территорию победителями, а в 1945 году стали побежденными. Недалеко от поселка находился лагерь, где солдаты Квантунской армии работали в шахтах, заготавливали лес. Последние годы в эти места приезжают родственники военнопленных, похороненных в Кивдинских Копях.

1935—1950-й — золотой век Кивды. Она была единственной угольной житницей Дальнего Востока. Были свои герои-стахановцы, известные на весь Дальний Восток. По меркам той эпохи, поселок был большой, цивилизованный, культурный. Сгубил Кивду тот же уголь, который стали осваивать открытым способом на разрезе «Новорайчихинский». Добыча угля открытым способом была значительно дешевле, чем закрытым (подземным). Тонна первой стоила 6 рублей, второй — 12 рублей. В 1952 году шахта в поселке Кивда была закрыта. В 80-е годы начался массовый отток населения для работы на угольных разрезах, в поселок Прогресс на промышленные предприятия, уезжали и на строительство Бурейской ГЭС.

Возрастная категория материалов: 18+