«Ракурс» Андрея Анохина. Бедные родственники

Как только дело касается поликлиники, жизнь перестает радовать и баловать. Фото: Архив АП

Конституция по талонам

Дочка у нас заболела, педиатр пришел, рецепт выписал, на больничный посадил. Стране нужно здоровое поколение. Без соплей и хронического бронхита. Доктор сказал через пару дней на прием прийти. У нас медицинская помощь детям конституцией гарантирована, по талонам из регистратуры. В назначенный день полтора часа в поликлинику звонили, все время короткие гудки. Когда же все-таки дозвонились, выяснилось — талонов нет. Конституция аккурат перед нами закончилась. Всю разобрали, согласно разнарядкам, планам и каким-то невероятным расчетам. У автора этой системы дети, видимо, не болеют.

Хочешь не хочешь, а предписание доктора надо выполнять. Жена с дочкой пошли в порядке «живой очереди», то есть как «бедные родственники». Система поликлинической помощи проста и незатейлива — сначала к врачу больные с талонами, остальные по остаточному принципу. В тесном, узком коридорчике третьей детской поликлиники. Друг на друге, в атмосфере обоюдных вирусов и инфекций. Один поет, второй скачет, третий какать хочет. Насморк, кашель, памперсы, понос, тут же смех, восторг и детские истерики. Весь набор детских неожиданностей, кои призваны умилять и радовать. Только не здесь. Минут через сорок все хором начинают лезть на голову.

В таких ситуациях невольно начинаешь искать в своих детях недостатки. Лицом, что ли, не вышли, а может, кровь не та в жилах течет? Почему одним можно клочок бумажки с точным временем для приема, а нам нельзя? Все равно что в детском саду на двадцать детей выдать десять яблок. Потом молча наблюдать, как одни счастливо грызут свой полдник, а другие давятся слюной.

Мои «бедные родственники» пришли в поликлинику в половине первого. Без пятнадцати два мне на работу звонят, чуть не плачут.

— Пятнадцать минут до окончания приема, не знаем, что делать, народу полно, по талонам идут и идут (у спекулянтов они их, что ли, покупают), нас не пускают.

— Ждите, говорю, в случае чего идите к заведующей. Мы налоги платим, на благо страны трудимся. Сейчас даже бродячие собаки по муниципальному заказу отлавливаются и ветеринарной помощью обеспечиваются. За счет бюджета, за наши деньги.

В общем, еще через полчаса радостный вопль в телефонной трубке.

— Нас приняли!

Спустя полтора часа ожидания и отчаяния… Стоп! Как это приняли? На каком таком основании? Сверх лимитов и рабочего времени, без талона. Откровенное самоуправство и использование служебного положения. Если хотите — превышение полномочий. Вот за это я бы поставил памятник тому педиатру. Низкий ему поклон. Осмотрел нашу дочку, а потом еще троих маленьких пациентов без волшебной бюрократической бумажки. Без разнарядки, вопреки конституции, за счет своего личного времени. Если же это его святая обязанность, то к чему тогда в принципе весь этот цирк с талонами и электронными очередями?

Талон на полтора часа назад

В феврале этого года мне пришлось пройти общую диспансеризацию. В диспансерах печати и штампы ставятся в течение считаных минут. «Не состоит», «здоров», «без патологий», и можешь дальше жить спокойно. Как только дело коснулось поликлиники, жизнь перестала баловать. Я пришел туда не лечиться, а лишь подтвердить свое здоровье. Все это время нескончаемая толкотня в регистратуру и в коридорах.

Однажды потерял направление на анализ. Прибежал утром, в фойе поликлиники перебрал все свои бланки и двинул к процедурному кабинету. Уже там выяснилось, что одной бумажки не хватает. Пять минут назад проверял, все было на месте, а теперь исчез мой анализ, испарился. Вернулся в фойе, по пути осмотрел каждый квадратный сантиметр пола, под все лавки заглянул — нет ничего. С тоской посмотрел на очередь в регистратуру, хвост чуть ли не на крыльце. Утром в сезон простуд за талоном к терапевту выстраивается человек двести. И мне придется вновь пройти этот ад. Выдать повторное направление на анализы может только участковый врач.

Уже в последний момент заметил в свободном уголке регистратуры одинокого медработника. Молодая женщина сосредоточенно перебирала медицинские карты. На удачу спросил: «Извините, вам анализ на имя Анохина не передавали?» Все надеялся, что кто-то нашел мою бумажку да отдал в хорошие руки.

Посмотрела на меня с неожиданным сочувствием: «Направление потеряли?» Оказалось, врач совершенно чужого участка, собирала документы своих пациентов, к началу приема готовилась. Привела меня в кабинет, тут же включила компьютер, зашла в общую базу данных и выписала новое направление. Без каких-либо условий и строгих регламентов. На все про все одна минута, которая для меня могла растянуться на пару дней. Я бы занимал место в очередях, будучи в добром здравии — носился с талоном, который гораздо нужнее человеку кашляющему. Говорят, все гениальные решения лежат на поверхности. В данном случае здравый смысл и обычная человечность оказались сильнее всех чиновничьих разнарядок.

К своему терапевту мне пришлось идти где-то через неделю. Прошел через три утомительнейших очереди, точнее две. На третью нервов не хватило. Начиналось все обычно. Талон заказал заранее, предусмотрительно пришел раньше назначенного времени на сорок минут. В регистратуре отстоял пятьдесят. Понимая, что безнадежно опоздал, все же ринулся к гардеробу. В верхней одежде врач не примет, а оставлять новый пуховик в кишащем людьми коридоре опасно.

Гардероб едва не добил последнюю надежду. В час пик все вешалки заняты, куртки и шубы не принимаются. Как только очередной пациент выходит от врача и забирает одежду, гнутый металлический крючок занимается следующим. Остальные ждут. Соответственно очередь к гардеробному квадратному окну человек двадцать. У кабинета своего врача я оказался лишь спустя полчаса. Самое смешное, что умудрился не опоздать. В дверь кабинета готовился зайти пациент с талоном «на полтора часа назад».

Мои собратья по несчастью в лице оживленных бабушек также успели пройти сквозь «чистилище» регистратуры и гардероба. Естественно, их талоны потеряли всякий смысл. У кабинета терапевта образовалась обычная «живая очередь». Попытки давить на понимание ни к чему не привели. Стоило произнести: «Я здоров, мне только отметку сделать» — тут же вызвали шквал оживленных эмоций.

Трагедия в трех актах

Не знаю, что подтолкнуло, но я тупо пошел по коридору. Заглядывал в каждую свободную дверь, показывал синий от множества штампов «бегунок», просил поставить всего одну маленькую кругленькую печать. Удача улыбнулась не сразу. В первой двери меня мягко направили «По участку!», но уже в следующей вошли в положение. Я успел сказать только пару фраз: «Понимаете, там очередь «на полтора часа назад» и бабушки. А мне бы только печать...».

После слова «бабушки» один замечательный терапевт, который успел закончить прием своих законных пациентов, разрешил все мои проблемы. Уже привычно зашел в компьютерную базу данных, посмотрел результаты моих анализов и поставил долгожданную печать. Все!

Говорят, болезнь нужно лечить на ранней стадии. При первых признаках, при малейших симптомах. Однако теперь я понимаю необычайную популярность самолечения и абсурдных народных рецептов. Проще поверить в чудодейственную мазь из бородавки ядовитой лягушки, чем доверить себя безжалостной системе здравоохранения. У нее необычайный талант — создавать очереди на ровном месте, осложнять жизнь своим пациентам и рядовым работникам без видимого повода. Легче дождаться обострения болезни и гарантированно заехать на больничную койку по «скорой помощи». Тем и лечимся.

Сто лет не видел улыбку на лице доктора, не слышал вот этого киношного: «Ну как у нас дела, голубчик». Участковый врач — это первая инстанция, он, как вешалка в театре, с него начинается медицина. Сейчас на сцене трагедия в трех актах. Зритель от переживаний слезами умывается.

Фактор человечности

Я бы поставил памятник участковому врачу. Мы обращаемся в ад узких коридоров пару раз в год, а он в этом аду практически живет, очень часто сверх рабочего времени. Махнуть рукой нельзя, отказать невозможно. Медицина у нас на честном слове держится. На клятве Гиппократа. Хотелось бы еще здравого смысла на системном уровне, гуманизма в масштабах минздрава. В 21-м веке живем, интернетами пользуемся, электронные очереди внедряем, а судьба человека до сих пор зависит от человеческого фактора. Точнее, от фактора человечности.

В сезон простуд больных много, врачей в поликлиниках не хватает. Я недавний разговор с ветераном хлебной отрасли Лилией Булавиной вспомнил. Она, будучи чиновником Амурского облисполкома, в тяжелые моменты сама к печи шла, тесто замешивала. По ночам все областное управление общепита буханки для народа пекло, а утром по рабочим кабинетам расходилось.

Мы войну Великую Отечественную выиграли только потому, что бабы в колхозах председателя своего вместо лошади запрягали и на нем пахали — все для фронта, все для Победы! Командир полка лично остатки бойцов в атаку поднимал. Раненые в атаку шли, даже штабные писари за оружие хватались — понимали, что отступать некуда. Это я уже к медицинским чиновникам обращаюсь — зима пришла, народ кашляет и насморками мучается. Передовая из последних сил держится, в окопах людей не хватает. Пора на дверях служебных кабинетов писать: «Райком закрыт, все ушли на фронт». Сверх лимитов, талонов и разнарядок.