Житель Ташкента разыскивает в Приамурье брата Лёву Дана

Зовут меня Дан Яков Павлович, мне 80 лет. Это значит, что я рожден и вырос в СССР, воспитан и мыслю по-советски. Живу в Узбекистане давно, а родился я в селении Стрелка Зейского района Амурской области 27 мая 1935 года.

Моя мама Копыленко Эсфир Янкелевна, 1895 года рождения, уроженка Переяславля (Украина), по национальности была еврейка. Мой папа Дан Чун или Тян Чун, 1889 года рождения, уроженец города Пусан — территория нынешней Южной Кореи (Хогук), по национальности кореец. Папа бежал из японского плена, мама покинула неспокойную малую родину в поисках мира. Судьба их свела в Амурской области. Оба работали, были честными и справедливыми, статными и красивыми, оба не любили болтовню, споры, скандалы. Много было у них общего, хотя оба были с разных концов мира.

Сначала родился я, а год спустя, в 1936 году, родился мой братишка, которого назвали Лева. Десятилетия спустя мне родители говорили, что, когда они выходили с нами на улицу, многие люди ахали на необыкновенно милых и красивых детишек. Мама и папа создали семью, выстроили жилье, наладили домашний быт и материальное благополучие, были уверены в своей благополучной жизни вместе с детьми. Но пришла беда. 21 августа 1937 года Сталин и Молотов издали Постановление о выселении всех корейцев из Дальневосточного края. Срок установлен был с 21 августа до 31 декабря 1937 года, а исполнять поручили Ежову, который 1 января 1938 года рапортовал о полном исполнении приказа.

Процесс выселения превратился в жестокую репрессию против корейцев. Их хватали на улице, дома, на работе, загружали товарняки под конвоем и отправляли в регионы Казахстана, в районе озера Балхаш, и в Узбекистан. Осень, пора уборки урожая, но убрать не дали — отобрали весь урожай, дома. Был настоящий погром. Моего отца репрессировали и депортировали как корейца, мою маму — как супругу корейца, меня в возрасте 2,5 лет — как полукорейца-полуеврея. Рухнули наши надежды на благополучную и нормальную жизнь. Так мы оказались в Узбекистане.

Когда мне исполнилось примерно 10—11 лет, я впервые увидел свидетельство о моем рождении, но вместе с ним было второе свидетельство о рождении. По формату и заполненным атрибутам они были совершенно одинаковыми. Лишь имя зарегистрированного ребенка было другое — Лев. Я спросил у мамы: «Кто такой Лева?» И впервые я узнал, что это мой младший братик. На мой вопрос: «Где он?» — мама ответила, что Левочка умер.

Много лет спустя, когда я учился в седьмом классе, ночью я работал в колхозе, сторожил скот вместе с папой. Спросил у него о брате, папа тоже сказал, что Левочка умер, его сглазили оханья и аханья людей. Мои родители смогли сохранить свидетельство о рождении Левы, но у них не было свидетельства о смерти. Они вспоминали о милом и красивом Левочке, но я никогда не слышал слова о его смерти. И это дает мне маленькую надежду — разыскать моего брата или хотя бы информацию о нем. 

Депортация проводилась агрессивно, беспощадно, с угрозами, даже были случаи, когда корейцев расстреливали. Мои родители понимали, что брать с собой в дорогу, ведущую к горю, смерти, двух детишек в возрасте двух с половиной и полутора лет опасно, им грозила бы смерть. Мне представлялось, что в такой ситуации они были вынуждены Левочку отдать на усыновление другим людям, тем более такие предложения поступали маме и папе до репрессии корейцев.

Папа умер в 1961 году, мама — 1984-м. Тайна осталась навсегда. Я не могу избавиться от мысли, что Лева жив, не умер. Я обратился в архивные структуры Амурской области, ответы были, что архив не сохранился и что без согласия усыновителя секрет огласки не подлежит.

Мне 80 лет. Леве должно быть 79. Усыновители Левы вряд ли живы, и мой брат, думаю, сам в состоянии решить вопрос о восстановлении связей. Лично я никаких корыстных целей не преследую. Если Лева богат, то из его богатства мне абсолютно ничего не надо. Если Лева беден, подарю рубашку, поделюсь пенсией и куском хлеба. У меня четверо детей родилось. К великому моему горю, в 2000 году я похоронил 39-летнего сына Сергея. У меня семь внуков и внучек. У меня три правнука и две правнучки. У меня есть жилье, пенсия. Я вдовец с 2002 года. Есть сестренка, она живет в Калифорнии (США).

Но у меня нет возможности выехать в Амурскую область, покопаться во всех архивах, поискать факт усыновления Левы. Поэтому я прошу газету «Амурская правда» помочь мне. Я высылаю фотографии мамы, папы и мои. Помогите найти или живого усыновленного Леву, или доказательство его отсутствия в этом мире.

Письмо нашего читателя мы направили в управление ЗАГС по Амурской области с просьбой посодействовать в поиске сведений о Льве Дане, который родился в 1936 году в Зейском районе. Надеемся, что они дадут результат. Просим также наших читателей, если кому-то что-либо известно о семье Дан, проживавшей в 1930-е годы в Зейском районе, сообщить нам свою информацию.