Годы ада

 Тяжелые мысли могут оказаться сильнее диагноза, — предупреждали семью в клиниках, когда готовили к неотвратимому. «Но это не про нашу девочку. Она сильная, будет долго жить и счастливо», — уверена Катина бабушка Ольга Шпекторова.  Дома у Кати уже не хранят старые босоножки — те, в которых она впервые пошла в школу. Но девочка помнит: носила и юбки, и туфли. «Я с братом любила в футбол погонять по двору», — рассказывает она. В первом классе Катя успела отучиться только первую четверть —  беда случилась внезапно.

— Мы пошли посмотреть, как в спортзале играют в баскетбол. Мне мячом попали по ноге, а утром она заболела, — вспоминает Катя.

Через несколько дней девочка уже не могла ступить без боли. Из районной больницы ее отправили в областной центр, а оттуда — в Москву. В клинике имени Блохина поставили диагноз — саркома Юинга бедренной кости в третьей стадии, ребенку сразу же дали первую группу инвалидности. Началось тяжелое лечение, вскоре недуг приковал Катю к коляске. Летать в столицу девочке с бабушкой приходилось часто. На каждую поездку семья собирала деньги: в клинике принимали бесплатно, но койку и питание предоставляли только ребенку. «Я брала кредиты, в московской клинике на матраце спала, рядом с Катиной кроватью», — делится бабушка Ольга Шпекторова. Неравнодушными к беде оставались односельчане, помощь оказывали благотворители.

— Все равно не хватало. Однажды в Москве за день до возвращения домой у нас не осталось ни копейки. Нужно было 1,5 тысячи рублей на такси, чтобы уехать в аэропорт. Мы стояли в метро и просили у людей. Ох и стыдно было», — с горечью вспоминает Ольга Алексеевна.

За несколько лет Катя прошла более 20 химио- и две лучевые терапии. «От химии волосы падают», — скупо рассказывает Катя о тех днях. Все это время девочка не снимала медицинскую маску даже летом, боясь инфекции. Агрессивную болезнь удалось остановить. И в 2012 году Кате Шпекторовой удалили часть кости и вживили имплантат тазобедренного сустава. Но после возвращения домой выяснилось — протез не прижился, начался кандидоз.

— Боли у Кати были жуткие, нога опухала так, что рвались повязки, расходились швы, раны сочились, — с ужасом вспоминает Ольга Алексеевна.

В 2014-м Катю снова отправили в Москву. «Доктор пришел в палату и сказал, что если ногу не уберут, то у меня болезнь по всему телу пойдет и я могу умереть. Тогда я заплакала, было очень страшно», — рассказывает Катя. Как ни странно, после ампутации стало легче — мучения прекратились.

«Я по деревьям и по крышам лазаю»

За светлой Катиной улыбкой — сила воли взрослого человека. Сверстники уважают ее за целеустремленность. «Надо вперед смотреть. Жить хочется», — говорит она, каждый день собираясь на учебу. Первый год после возвращения к обычной жизни Катя провела на домашнем обучении, а во второй класс попросилась в школу, ее привозили на инвалидной коляске. Тяжелая болезнь выбила Катю из жизни на три года. Сейчас она в четвертом классе. Программу начальной школы девочка начала осваивать поздно — когда ей было уже 10.

— Дети хорошо отнеслись, окружили Катю заботой, несли ей портфель, обеды из столовой, уносили посуду. Но ей было тяжело: неловко за то, что помогают, и трудно психологически, потому что она сильно отстала от программы. Ведь каждый ребенок хочет развиваться по возрасту, — рассказывает классный руководитель Оксана Кошелева.

Теперь Катя с окраины села спешит на занятия на костылях. «Мы разрешили ей оставаться дома, когда снегопад или дождь, боимся, вдруг она упадет. А она все равно приходит, — рассказывает классный руководитель. И никогда не жалуется — ни дома, ни педагогам.

— Помню, как она разрабатывала протез. Идет по коридору —  на лице гримаса боли, заговоришь с ней, а она улыбается. И порой забываешь, что с ребенком случилась беда, — делится Светлана Огданская, учитель Катиного любимого предмета — изобразительного искусства.

Наверное, Кате повезло, что она выросла в маленьком селе на 800 человек. Никто ни разу не сказал дурного слова, не обидел — все только подавали руку. Это помогло ребенку не закрыться в себе. У Кати много друзей. Малыши-одноклассники тянутся к ней как к старшему товарищу, сверстники приходят в класс общаться. «Катя очень общительная, ходит в Дом культуры, гуляет с ребятами, на горке катается», — удивляет классный руководитель Оксана Васильевна. А прошлым летом Катя впервые села на велосипед.

— Друзья сказали: «Попробуй!» Я быстро научилась. Толкаюсь и еду, педали одной ногой кручу. Мы даже наперегонки гоняли с девчонками и пацанами! — смеется Катя.

— А как она плавает! Научилась, когда уже без ноги была. Мы ее в город возили в бассейн, — замечает Ольга Алексеевна. Пока бабушка не слышит, Катя делится:

— Я и по деревьям лазаю, и по крышам!

Разговорившись, улыбчивая девочка раскрывает главный секрет: «У меня парень есть. Он из Белогорска, ему 16 лет, мы переписываемся в интернете. Один раз он даже ко мне приезжал». В будущем Катя мечтает стать ветеринаром и, как и многие девчонки, хочет семью и детей. У бабушки тоже есть тайна, о которой вслух она не говорит при внучке: «Больше всего я боюсь рецидива. Ведь Катю не сняли с учета по онкологии».

Сейчас Катя с бабушкой собираются в Санкт-Петербург, где девочке изготовят протез. Ходить на искусственной ноге она уже умеет — впервые конструкцию Катя надела в 2015 году, сейчас она ей мала.

Поможем Кате! 

Катина бабушка неохотно рассказывает о родителях внучки, но в школе не скрывают: многодетная семья Шпекторовых числится в органах системы профилактики как неблагополучная, мать с отцом склонны к употреблению алкоголя. «Катя до сих пор жива, бегает и прыгает только благодаря бабушке. Мама ни разу не ездила с дочкой в Москву на лечение. После трагедии она родила третьего ребенка», — сообщили в местном сельсовете. В этом году окончил школу и ушел в армию старший брат Кати — ее главный помощник и хороший парень. Катины педагоги отмечают: большая пауза в учебе сказалась на успеваемости школьницы — у нее не сформировался почерк, девочка, прочитавшая в больницах много книг, не может их пересказать, программа дается ей тяжело из-за отлучек на лечение. Тем не менее у Кати есть все шансы получить аттестат. Она учится по общеобразовательной программе наравне с другими детьми. «Будущее зависит от ее стремления. Девочка хорошая, старательная», — говорит глава Лермонтовского сельсовета Наталья Слинчук. 

Изготовление протеза для Кати Шпекторовой стоит 400 тысяч рублей. У семьи есть только половина суммы. Вы можете помочь со сбором средств. Карта Сбербанка: 6390 0203 9010 0023 77 (привязана к номеру телефона 8 (924) 679-38-05)

Мнение врача

Татьяна Коробкова, заведующая поликлиникой Амурского областного онкологического диспансера:

— Саркома Юинга — это злокачественная опухоль костного скелета, чаще всего встречается у детей подросткового возраста — 14—16 лет. В Амурской области случаи таких заболеваний единичны — в год регистрируются от 1 до 3. Причиной опухолей обычно становится наследственная предрасположенность, а также травмы. В детском возрасте рак лечится хорошо, но проблема в том, что диагностируют саркомы зачастую поздно, когда уже появляется болевой синдром и начинает страдать функция конечностей. Болезнь может долго себя не проявлять, скрываться под маской других заболеваний опорно-двигательного аппарата. Саркомы протекают агрессивно и непредсказуемо, на поздних стадиях нередко приходится применять радикальное лечение, проводить органоуносящие операции. После ампутации конечностей люди могут прожить обычную жизнь.

Читайте также:

«Я не герой»: победивший рак 17-летний Максим Шестопалов встретит Новый год дома

Онколог Михаил Ласков — о мифах, заблуждениях и самолечении рака

Амурские онкологи: рак — это не так уж безнадежно

Возрастная категория материалов: 18+