Доктор-клоун: юрист сменил галстук на красный нос и создал в России движение больничных клоунов

Улыбка вместе с таблеткой

— Уже научно доказано, что позитивные эмоции и смех способны если не вылечить недуг, то значительно облегчить состояние. Клоунада — это такой элемент реабилитации, — говорит Константин Седов, сравнивая работу больничных клоунов с работой психолога.

Иногда дети проходят тяжелое и долгое лечение, лежат в больнице годами. И от хронической боли, после операций, химиотерапии иногда ребенок уходит в себя, словно закрываясь в кокон: он отказывается от еды, не желает ни с кем общаться, даже с самыми близкими людьми. Вместе с докторами больничные клоуны пытаются вывести пациента из такой закрытой эмоциональной ситуации. Кто‑то скажет: зачем насильно веселить ребенка, если ему настолько плохо, что он не хочет говорить даже с мамой — не лучше ли оставить его в покое? У доктора-клоуна на этот счет свое мнение, сложившееся за 13‑летнюю практику работы в Российской детской клинической больнице.

— Даже в стенах больницы дети остаются детьми, — считает Константин Седов. — Да, было такое, что входишь в палату, а ребенок на наши шутки сначала даже не реагирует — лежит молча, свернувшись в комочек. Потом руку клоуну подает или клавиши на баяне начинает гладить, а мы тихонько раздвигаем меха, что‑нибудь веселое рассказываем, вопросы задаем. Ребенок молчит-молчит, а потом ответит, клоуна обнимать начинает. Недели через три смотришь, его не узнать — уже бегает, с другими ребятишками общается. А выходить из своего «кокона» он начал благодаря клоунам. Веселить больных детей надо. 

Клоуну можно все!

Пациенты лор-отделения областной детской больницы только проснулись после сончаса.

— Тук-тук. Можно к вам? — осторожно открывает дверь Малинка, расплываясь в улыбке.

— Вы, наверное, палату перепутали, — удивился подросток под капельницей, думая, что это кто‑то заказал для своего ребенка аниматоров ко дню рождения.

— А мы пришли в гости к тебе! — пришла Кукутика на помощь растерявшейся Малинке.

Шутливая импровизация началась… И так в каждой последующей палате. Ведь, открывая двери, Малинка с Кукутикой не знали, сколько за ними детей, в каком они настроении и захотят ли вообще с клоунами общаться.

— Конечно, у нас есть какие‑то шаблоны, заготовки, но процентов на 70, а иногда и на все 90, — это именно импровизация, — рассуждает Костя Седов, наблюдая со стороны за волонтерами. — Видите, они моментально сканируют обстановку — сколько лет ребенку, какие игрушки или книжки лежат, какой мультик смотрит, где капельница и тоненький прозрачный проводок от нее к ребенку… По своему опыту знаю, бывают очень хорошие выходы, когда удаются любые задумки, игры, есть контакт с партнером. Случается и наоборот — ничего не клеится. И ладно! Клоун имеет право на ошибки — ему можно не уметь, тормозить, попадать впросак. Клоуну все можно! И это сильно сближает больничного клоуна и ребенка. Дети начинают нас учить всему с превеликим удовольствием.

Сменил галстук на красный нос

Сам Константин не сразу нашел главное дело своей жизни, и сегодня его история многих вдохновляет на великие добрые дела. Его папа — детский писатель, мама — режиссер, родители не хотели, чтобы и у сына была творческая профессия. Но от судьбы не уйдешь. Выпускник престижного вуза — Высшей школы экономики — после года работы по специальности вдруг сменил галстук на красный нос. Оставил карьеру юриста и начал работать клоуном в Российской детской клинической больнице.

— Я параллельно занимался в Школе-студии актерского мастерства при ВГИКе, и одно из направлений было цирковое. Там меня и заразили клоунадой, — улыбается Костя. — Тогда как раз случилась трагедия в Беслане. Это дало толчок волонтерскому движению. Мне тоже захотелось делать что‑то для других. Мой друг, который был волонтером фонда помощи при Российской детской клинической больнице, однажды увидел мои театральные клоунские фотографии и привел в фонд. С этого все началось.

Через пять лет Константин Седов создал первую в России профессиональную организацию «Больничные клоуны» и как ее художественный руководитель стал развивать больничную клоунаду по всей стране. 

— Мне приходится сейчас больше работать по организации процесса — ищу спонсоров, договариваюсь с больницами… И очень скучаю по любимой работе, — признался Костя, вспоминая свой первый выход в больницу. — На мне тогда была желтая рубашка, оранжевый строительный комбинезон, синяя шапка, как у гнома. Лицо друг загримировал жирной краской так, что было очень тяжело дышать, я вспотел, даже где‑то грим подтек, но мне понравилось. Дети феерили и заряжали меня.

Поинтересовалась у московского гостя, какое впечатление у него осталось от Благовещенска и людей: «Многие, кто к нам приезжает, говорят, что амурчане хмурые, вы с этим согласны?»

— Вот уж где хмурые люди, так это в Тольятти, а здесь мне все показались очень приветливыми. И ваша детская больница мне понравилась. Я не увидел какой‑то региональной затхлости, простите за такое сравнение, хотя вы на самом краю России. Все отремонтировано, чисто, очень прилично. Чему в первую очередь учил волонтеров в школе клоунов? Умению импровизировать и быстро подстраиваться под каждого маленького пациента, чтобы стать партнером по радости. Больничный клоун приходит в больницу к детям играть, дурить, пускать мыльные пузыри, болтать, а не жалеть. Это главное правило, которое надо усвоить, — заключил, прощаясь, доктор-клоун.