Региональная общественно-политическая газета
Свежий выпуск: №12 (29107) от 27 марта 2024 года
Издается с 24 февраля 1918 года
30 марта 2024,
суббота

Первая Мая

Первая Мая / Туркменистан — самая закрытая, самая загадочная из всех республик бывшего Союза. А оттого одна из самых притягательных. Мая-Гозель (Майя) Аймедова — единственная из туркменок, которая сегодня носит высокое звание народной артистки Советского Союза.


Туркменистан — самая закрытая, самая загадочная из всех республик бывшего Союза. А оттого одна из самых притягательных. Мая-Гозель (Майя) Аймедова — единственная из туркменок, которая сегодня носит высокое звание народной артистки Советского Союза.

Откровенный монолог туркменской актрисы о жизни в двух странах, восточных обычаях, национальном характере и исполнении мечты случился в дальневосточном Благовещенске, в нескольких десятках метров от приграничного Амура. Майе хотелось выговориться, а я слушал, затаив дыхание. А пельмени безнадежно стыли…

Фото Максива Федорова.

Детство без игр

Моя мама в Туркменистане была секретарем обкома партии, очень преданная своему времени, я бы даже сказала, воздуху того времени.

Мама в партии пробыла пятьдесят лет, почти до самой смерти. А умерла она в 1993 году. Хорошо, что не успела увидеть весь этот кошмар, который стал твориться после развала Союза — страны, которую она очень любила.

Вообще память — удивительная штука. Я помню войну, хотя мне тогда было года три, не больше, а моей сестре было 15 лет. Мама уходила на работу, а мы всегда что-то делали по дому. Мы никогда не гуляли, не играли. Война… Тогда все так жили.

Помню, возле железнодорожных путей стояли длинные столы, от жары над ними натягивали брезентовые тенты. И на этих столах лежали пайки хлеба, которые выдавала моя сестра. К ней подходили люди, давали клочок бумаги, она его прикалывала на гвоздик и выдавала хлебушек.

Вдруг подбежал какой-то человек, сорвал все эти квиточки, схватил несколько кусков хлеба и побежал. Сестра стала истошно кричать. Люди за ним погнались. А я держусь за ее ногу и не даю ей бежать. Она кричит: «Отпусти меня, Майя!»

После этого ее забрали солдаты… Решили, что она в сговоре с этим вором. А девочке-то 15 лет всего было.

Меня кто-то отвел домой, я прождала целый вечер маму и сестру, не дождавшись, так и заснула на подоконнике. Помню, что на следующее утро мы втроем уже уезжали из этого города. Я не знаю, каким образом мама спасла своего ребенка, но ей это удалось. Это был мой первый детский ужас, который помню всю жизнь.

Вместе с Советским Союзом мы потеряли главное — великую дружбу народов. И сегодня не хватает той человеческой теплоты и простоты, которая была в общении людей.

Маму после этого случая послали в маленький городок Теджен, третьим секретарем райкома партии. Папа мой погиб на войне — нам с ним не суждено было увидеться… Недавно только узнала, что он погиб в Латвии в 1944 году. И что он кавалер ордена Красной Звезды.

У меня даже есть описание его подвига: солдаты остались без еды, голодали и слабели. Несколько человек стали пробиваться из окружения, но у них не получилось. Все погибли. Тогда папа сказал: «Я пойду. Только не надо никого давать мне в помощь. Если погибну, то один». Его окружили фашисты, и он застрелил большинство немцев. Я это описание нашла в архиве Министерства обороны России.

Я в детстве не знала своего родного туркменского языка. В семье всегда говорили по-русски. В Ашхабаде, в доме, где мы жили, все были русские, только наша семья туркменская.

Я училась в русской школе в Ашхабаде, там были очень сильные преподаватели. Мы из школы выходили грамотными, образованными и уже понимающими мир.

«Хочешь стать артисткой?»

Ашхабад моего детства был замечательный. После землетрясения мы сначала жили в каких-то бараках, хорошо помню первые построенные благоустроенные дома, которые возводили в израненном трагедией городе. В Ашхабаде моего детства был дух дружбы, у нас не было евреев, армян, русских или туркмен, мы были одним народом. Даже в голову не приходило спросить, а какой ты нации?

Материально мы жили трудно, только на мамину зарплату, лишнего рубля никогда не было.

Думаю, что артистичной я родилась. Всегда любила читать стихи. В школе, сколько себя помню, ставила какие-то спектакли.

Мама хотела, чтобы я была дипломатом, она мне говорила: «Ты поедешь учиться в МГИМО». Тогда он был очень сильным вузом, и туда поступали по совести и по честным экзаменам. Сегодня этот вуз стал во многом блатной — у меня сложилось такое ощущение.

Я поехала туда поступать, русский сдала на пятерку, а английский на тройку.

Помню, вышла с экзамена расстроенная, пошла на Арбат, сижу возле кинотеатра «Художественный» и думаю, как мне дальше быть?.. Ко мне подошли двое парней и спросили: «Девочка, а что ты такая грустная?» Я молчу, неожиданно они меня спрашивают: «А ты кто по нации, армянка или узбечка?» Я ответила, что туркменка. Ребята тоже оказались туркменами. Они были студенты ГИТИСа, говорят мне: «Хочешь быть актрисой? Тебя будут все знать...» И я пошла с ними в ГИТИС.

Курс набирали Ольга Ивановна Пыжова и Борис Владимирович Бибиков. Они великие были люди и уникальные педагоги.

Я зашла в белом платье, с большим бантом за спиной. Волосы длинные... «Девочка, ты хочешь артисткой стать?» — спрашивают они меня. «Хочу», — говорю. Я рассказала им все про себя. Ольга Ивановна говорит: «Борь, смотри, она на героиню подходит…»

Я прочитала письмо Татьяны из «Евгения Онегина», какую-то басню Крылова, читала прозу Льва Кассиля. И меня приняли.

Только став студенткой театрального, я начала учить родной туркменский язык. Ему меня учил профессор, преподаватель университета имени Патриса Лулумбы. Туркменский мне дался легко благодаря моей генетике. Но у меня долго был русский акцент. Сейчас, по-моему, говорю уже чисто на туркменском.

Хотя я больше говорю на русском языке, иногда замечаю, что с Ходжой (Ходжна Нарлиев, режиссер, муж Маи Аймедовой. — Прим. автора) непроизвольно начинаем говорить по-туркменски. Особенно когда обсуждаем какой-нибудь сценарий или книгу.

В компании со Станиславским

Звание народной артистки Советского Союза для меня очень приятно и почетно.

Еще очень приятно, что президент России Владимир Путин раз в год устраивает прием для всех народных артистов СССР. А нас, народных артистов уже несуществующего государства, становится все меньше и меньше. Это звание за всю историю Советского Союза получило всего 1 006 человек. Не скрою, мне льстит, что я в одной компании с Константином Сергеевичем Станиславским.

Убеждена, что вместе с Советским Союзом мы потеряли главное — великую дружбу народов. Мне сегодня не хватает той человеческой теплоты и простоты, которая была в общении людей. И все это разрушили.

Когда Советский Союз разваливался, я была Кисловодске, в санатории долечивалась после тяжелой операции... Уехала на лечение из одной страны, а вернулась в Ашхабад, который уже был в другой стране.

Сегодня для меня Туркмения как ось Земная, вокруг которой движется и за которую держится вся моя жизнь.

Помню, когда в августе 1991 года я по телевизору увидела Ельцина на танке, то первым делом стала собирать чемодан, хотела лететь в Москву, защищать свою страну. Остановил меня телефонным звонком председатель Верховного Совета Туркменской ССР. Он твердо сказал: «Остановись, ты ничем не сможешь помочь…»

Первое время в моем окружении никто не хотел думать и верить, что все разорвалось окончательно и до основания. Были какие-то робкие надежды, что это все временно и еще можно исправить…

Долго не верилось, что мы потеряли такую огромную Родину.

Мы с мужем сегодня живем и в Туркменистане, и в России. У нас много друзей и в Ашхабаде, и в Москве.

Сегодня для меня Туркмения намного сильнее и больше, чем Родина. Она для меня как ось Земная, вокруг которой движется и за которую держится вся моя жизнь.

Младший сын мне говорит: «Мама, я во сне вижу нашу улицу…» По ней текли арыки, был какой-то удивительный покой в городе.

Листва, арыки. До слез…  

У меня сердце разрывается на две части. Москву я очень люблю. Я училась в Москве, и мне Москва дорога. Москва особая. А в Ашхабаде все очень красиво, город стал белокаменный. Но мне не хватает того города моего детства, который я пешком обходила.

Мая-Гозель Аймедова  с супругом Ходжакули Нарлиевым. Фото: sovch.chuvashia.com

И сегодня в Ашхабаде нас с мужем часто приглашают в гости, на дни рождения, свадьбы. Весь вечер рядом с нами стоят люди с единственной просьбой вместе сфотографироваться. 

Какие черты присущи туркменам?

Например, русские о туркменах говорят, что это очень простой народ, в самом лучшем понимании этого слова. Говорят, что этот народ не разбирает наций. Это правда. Туркмены просто относятся к людям как к хорошим или как к плохим. Если ты хороший, для тебя распахнутся все двери. Если плохой, от тебя просто отойдут подальше.

У туркменов есть удивительная вера в человека, в людей, в хороших людей. Без деления на нации.

По туркменским законам, когда приходит гость, три дня у него нельзя спрашивать, ты кто, зачем, куда едешь? Три дня его надо кормить, поить. Потом можно спросить: может быть, мы можем чем-то помочь, если у вас есть какие-то проблемы? 

Как-то нас ашхабадские евреи пригласили на свадьбу в Израиль, они уже живут там 20 лет. Ходжа начал говорить тост по-русски, и вдруг почти весь зал закричал: «По-туркменски скажи, а потом переведи для всех остальных. Скажи по-туркменски, дай послушать язык молодости и дружбы…»

Он сказал, все хлопали, у многих глаза были на мокром месте. Они тоже тоскуют. Все люди тоскуют по хорошему, доброму, искреннему. И национальность здесь ни при чем.

Возраст? Умру, не скажу…

У меня все время спрашивают: «Майя, сколько тебе лет?» Я говорю: «»Умру, но не скажу». Трудно ли принимать возраст? «Трудно» — не совсем верное слово, я бы сказала, что очень обидно…

Как-то мой портрет писал один очень большой художник. И вот он спрашивает: «Майя, сколько тебе лет?» Я отвечаю: «Не скажу никогда в жизни».

Он промолчал. Мы с ним долго работали, он закончил портрет. Я ему потом говорю: «Вы, наверное, поняли, сколько мне лет? Вы же, как художник, много и долго на меня смотрели». Он чуть помолчал, потом заявил: «Умру, но не скажу». Мы долго хохотали.

Фото: visualrian.ru

Скажу честно: я очень темпераментный человек. Импульсивный, эмоциональный, могу быть резкой. Мой Ходжа — полная противоположность. Телефон будет разрываться от звонка, он рядом будет мыть руки. Никогда не ответит, пока не вымоет руки, а затем их тщательно не вытрет полотенцем.

Он очень спокойный и основательный человек. И с ним ругаться очень сложно. Мы с ним совершенно разные. Но нам очень комфортно вместе.

Всегда в тени

Трудно ли красивой женщине в искусстве, которым правят мужчины?

Я через это прошла очень спокойно. Все знали, что рядом со мной есть Ходжа. Ходжу уважала вся республика и весь советский кинематограф. Для большинства простых людей Ходжа — мудрец. Я всегда была в его тени, и отношение ко мне было соответствующее.

Я все время себе говорила и говорю, что некрасивая. Поверьте, это не кокетство. Было время, в Ашхабаде, когда шла по улице, часто останавливались машины, мужчины предлагали подвезти. Ни одно предложение от незнакомцев не приняла. Боже сохрани!

Только потом я случайно узнавала, что среди предлагающих подвезти были очень высокопоставленные люди: министры, вице-премьеры. Мне всегда казалось это очень странным…

«Пошли мне все свои красивые платья и свое серебро. Тебе не стыдно одной все это носить? Вот мой адрес, пошли немедленно».

Что такое восточная женщина? Уверена, она отличается от других женщин. Скажите, как меня можно сравнить, например, с Людмилой Гурченко? Мы по сути, по духу разные. Или с Нонной Мордюковой? Нонна меня могла покрыть матом только за то, что я ее не узнала.

Дело было в Георгиевском зале Кремля. Нас, кинематографистов, собрали там на кое-то торжественное мероприятие. Ходжа мне говорит: «Майя, к тебе сейчас подойдет Катя, председатель Союза кинематографистов Болгарии. Она такая полная, высокая, красивая…» У меня зрительная память не то что плохая, она вообще закрыта. Я могу и родных не узнать…

И в это время подходит Нонна Викторовна. Я говорю: «Катенька, спасибо за тот торт, который вы назвали Майей…» И она восьмиэтажным матом меня обложила. Я, обомлела, говорю: «Нонночка, извините, я вас перепутала…» — «Меня перепутать с кем-то?!» — взвилась Нонна и еще три этажа мата добавила. 

На вручении Государственной премии СССР 1973 года. На фото лауреаты: М. Аймедова, Д. Фирсова, С. Жданова, А. Гончаров. Фото из архива Д. Микоши (Фирсовой). Фото: csdfmuseum.ru

Спустя много лет, в Анапе на кинофестивале, мы помирились.

Мы сидели вместе, она со мной не разговаривала. Вдруг она уронила коробочку с лекарствами и не могла ее найти. Я нагнулась, нашла и подаю ей. Он сказала мне: «Спасибо, Майя» — и взяла меня за руку.

Потом, когда она ушла из жизни, я подумала, как хорошо, что мы все-таки поладили.

Понимаете, с московскими актерами у меня не было конкуренции.

С одной конкуренткой мы вместе окончили ГИТИС. Она высокая, красивая, талантливая туркменка. Она была очень остроумная, бойкая на язык. И никогда не упускала момента, чтобы меня уколоть или съязвить в мой адрес.

Она меня все время называла толстой. Она была тоньше меня. «Зачем надеваешь это платье, оно тебе не идет, оставь мне», —  запросто могла сказать она. Я не выдерживала порой, тоже ей отвечала. На какое-то время она притихала, затем все продолжалось снова. Это были чисто женские, актерские шпильки с ее стороны. Раз задевала — значит, я ее раздражала. Пустое не раздражает, поэтому все нормально…

Место у сердца

У меня получалось не играть роли, а вживаться в них. Показывать не игру, а правдивую жизнь. За это меня туркменки обожали и обожают по сей день. Они узнают в моих героинях себя.

Например, в картине «Невестка» в моей героине женщины Туркмении увидели себя. В Туркмении среди молодых женщин, которые не дождались своих мужей с войны, подавляющее большинство никогда больше не выходили замуж.

Кадр из к/ф «Невестка», 1971 г.

Жили они кто вместе со свекром или со свекровью, кто с другими близкими. Жили непросто, но очень терпеливо и преданно досматривали родителей мужа до самого их последнего часа. Мне удалось в кино очень честно прожить непростую судьбу тысяч и тысяч обездоленных войной туркменок.

Удивительная правда картины получилась еще и потому, что старика в фильме играл обыкновенный крестьянин. Неграмотный, он не мог даже прочитать сценарий. Ему несколько раз все читали, пересказывали. Он не умел играть, он все сделал так, как понял, как было в его жизни… Так и получилась настоящая правда, а не актерская игра.

После этой картины меня народ принял и сам поставил на место, которое расположено у его сердца. Каждая туркменская женщина увидела во мне капельку себя… А туркмены — не небольшой народ, поэтому получилось все очень близко и тесно.

Мне приходило очень много писем с единственной строчкой на конверте: «Ашхабад, Майе Аймедовой». И почтальоны знали, куда нести эти письма.

Писем было очень много. Запомнила одно из Псковской области. Мужчина писал: «Я священник. Увидел вас в журнале «Работница». Вы в красном платье. Вы такая красивая, такая земная. У вас такая улыбка. У вас такие ямочки на щеках. А какие у вас брови… Я готов отказаться от того, во что всю жизнь верю, если вы выйдете за меня замуж».

Ой, чего только не было. Однажды пришло письмо от женщины: «Пошли мне все свои красивые платья и свое серебро. Тебе не стыдно одной все это носить? Вот мой адрес, пошли немедленно».

Я всегда отвечала и до сих пор отвечаю почти на каждое письмо.

Я пишу, а Ходжа ходит на почту, отправляет письма. Люди же пишут, как им не ответить?!

Мая-Гозель Аймедова в фильме в фильме Ходжакули Нарлиева «Дерево Джамал». Фото: visualrian.ru

Ходжа очень редко меня хвалил как артистку, максимум, что он мог сказать — «хороший кадр». Я правду, показанную в кино, брала в душе. Много взяла от мамы. Она меня сделала человеком. Мама была немножко сурова, могла поддать.

Я на всю жизнь запомнила ее слова, когда уезжала поступать в Москву. Мама мне тихо, но очень твердо сказала: «Если ты из Москвы вернешься не девушкой, я брошусь под поезд…» Она бы это сделала. Надо знать характер моей мамы.

Но при всей своей внешней суровости мама моя могла быть хохотушкой и даже озорной. Если к ней подходила женщина или девушка и спрашивала: «Не подскажете, где можно подешевле переночевать?» — она вела ее домой.

У нас дома все время какие-то девчонки, какие-то женщины ели, пили, уходили и снова приходили. Что-то уносили, что-то оставляли. По-всякому было. У нее все время были люди. Она любила окружать себя людьми. Даже когда уже была совсем пожилая, любила рассказывать людям о своей жизни. Ее всегда слушали…

Я другая. Я могу устать от людей. У меня лицо устает от внимательных и любопытных взглядов…

«Дайте роль!»

Хорошая ли я мать? Честно, не знаю…

Но каждый месяц в Москве вся наша семья минимум один, а то и два раза в месяц должна собраться вместе. За домашним столом.

Хочется еще хотя бы раз сыграть так, чтобы людей от переполнения эмоций из зала выносили. В моей актерской жизни такое уже бывало.

В Москве упустишь момент — и родные люди могут перестать общаться. Потому что все заняты, живут в какой-то безумной суете и сумасшедшем ритме. Я все время перепроверяю, звонят мои дети, внуки друг другу или нет. Стараюсь, чтобы наш семейный очаг был всегда горячим.

Думаю ли я о смерти?

Что-то в последнее время стала думать. Многие уходят, великолепные люди уходят. После смерти Веры Глаголевой мне вообще стало плохо. Физически. Я никак не могу смириться с тем, что она ушла. Честно скажу, смерть пугает… Неприятно о ней думать.

Очень хочется, чтобы там, за чертой, что-то еще было. Мне как-то Татьяна Конюхова сказала, что она пережила клиническую смерть и видела свое тело сверху. Я не могу ей не верить.

Бывает, я ночью говорю: «Мамочка, царство тебе небесное». Прошу, чтобы Господь за ее тяжелую, честную жизнь приготовил ей достойное место.

Что для меня Россия? Как Родина! Вы не представляете, как я к ней привыкла и как ее люблю! С 17 лет Россия стала для меня родной и любимой.

Чего мне хочется от жизни? Первое и главное — мне хочется жить! И жить достойно, а не влачить жалкое существование.

И хочется еще хотя бы раз сыграть так, чтобы людей от переполнения эмоций из зала выносили. В моей актерской жизни такое уже бывало, зрителям вызывали скорую из-за переполнявших их эмоций.

Я вообще драматическая актриса, мне никогда не давались комедийные роли.

Еще хочется чем-то удивить свой туркменский народ, хочется что-то для него сыграть и сделать. Моя самая большая грустинка, что нет работы, когда я еще могу. У меня внутри очень много набранного, нерастраченного. Столько еще можно сыграть! Еще могу молодых поддержать и чему-то научить. Но пока нет такой возможности…

Одно из самых необходимых качеств для артиста — это умение ждать. Я жду. И верю.

Справка АП

Майя Аймедова — выпускница ГИТИСа, около 30 лет была актрисой туркменского ТЮЗа. Снялась в более чем двадцати фильмах. Среди которых наиболее известны «Дерево Джамал», «Невестка», «Когда женщина оседлает коня».

Лауреат Госпремии СССР и Туркменской ССР. Лауреат Международного кинофестиваля в итальянском Сорренто и Международного Московского кинофестиваля.

Народная артистка СССР. Была депутатом туркменского парламента. Замужем за народным артистом Туркменистана, кинорежиссером Ходжакули Нарлиевым.

Добавить комментарий

Забыли?
(Ctrl + Enter)
Регистрация на сайте «Амурской правды» не является обязательной.

Она позволяет зарезервировать имя и сэкономить время на его ввод при последующем комментировании материалов сайта.
Для восстановления пароля введите имя или адрес электронной почты.
Закрыть
Добавить комментарий

Комментарии

Комментариев пока не было, оставите первый?
Комментариев пока не было
Комментариев пока не было

Материалы по теме

Уголовное дело экс-чиновницы о воспрепятствовании бизнесу в Приамурье передано в судПроисшествия
Кто получит субсидию: в Приамурье выбрали проекты-победители программы инициативного бюджетированияОбщество
Более 3,5 года тюрьмы и 20-кратный штраф заработал житель Свободного за посредничество во взяткеПроисшествия
«DоTA 2» и «Тетрис»: первый турнир по киберспорту среди школьников пройдет в Амурской областиСпорт
Солистка из Благовещенска представит Приамурье на детской фольклориаде в КазаниЛюди
На Бурейской ГЭС наблюдают редкое природное явление: рулетики из снега (видео)Общество

Читать все новости

Общество

Кто получит субсидию: в Приамурье выбрали проекты-победители программы инициативного бюджетирования Кто получит субсидию: в Приамурье выбрали проекты-победители программы инициативного бюджетирования
Амурские «патрули здоровья» посетят больше 250 населенных пунктов: в каких районах их ждать в апреле
На Бурейской ГЭС наблюдают редкое природное явление: рулетики из снега (видео)
В Амурской области началась реконструкция станции Тында
Стала известна стоимость путевок в пришкольные и загородные лагеря Благовещенска
Система Orphus