Александр Ярошенко

Когда любят все – не любит никто

С Натальей Крачковской был знаком лет двадцать, не меньше. С всенародно любимой мадам Грицацуевой ездили в Китай, я бывал у нее дома — никогда не забуду ее доброту, незлобливость и вкуснющий борщ.

Я помню ее разной: пышущей силой, бойкой и смешливой, помню тяжело больной, трудно дышащей. Помню ее глаза, полные грусти.

Но никогда не видел ее злой, крикливой, раздраженной.

Она была большая и добрая. Последний раз «королева комедии» прилетала в Благовещенск в инвалидном кресле. Болячки заметно подъедали ее… Я удивлялся ее самоотверженности и не скрывал своего удивления.

— Меня врачи сумасшедшей называют, говорят, что мне категорически нельзя на самолетах летать. Я им говорю: «Хорошо, я буду в комнате сидеть, мои болячки после этого уйдут?» Они говорят: «Нет, не уйдут...» — «Так вот тогда отстаньте от меня. Эти поездки продлевают мне жизнь!» — махала рукой артистка.

Фото: Сергей Лазовский (Архив АП, «Амурская осень» – 2014 г.)

В один из тех благовещенских вечеров у нас с ней случилось интервью. Нет, это было не интервью, это был монолог женщины и актрисы. Ей хотелось выговориться, а я иногда могу слушать и слышать. Она говорила долго, честно, выстрадано. О жизни, ролях, обидах, иллюзиях, о настоящем и надуманном.

Еще тогда резанули бритвой ее слова о званиях и смерти: «Единственно, чем народная отличается от не народной, это когда место на кладбище делят. Народным получше дают… Я и об этом думаю. Хочется, чтобы сыну было полегче ездить ко мне на могилу…»

Мать даже в эту минуту думает о сыне, чтобы ему было легче и удобней приезжать к ней на могилку. Удивительно!

Несколько дней назад я был в Москве, на Троекуровском кладбище. Нашел могилу Натальи Леонидовны и понял, что место ей дали «получше», как она и хотела.

Она была народной не по званию, а по сути.

Фото: Александр Ярошенко

Глядя на проваленный, неприбранный холмик ее сиротливой могилы, понял, что сын там гость редкий… Прошло больше четырех лет после смерти, а достойного памятника так и нет.

Дело вовсе не в престижности и близости последнего покоя, а в совести и мере понимания жизни и памяти того, кому подарила жизнь, тепло и сердце. Кому все оставила. На кого надеялась, кому верила…

Главное — это близкие люди, а не профессия! Не роли, не удачные статьи и успешные операции. Они не греют, они не лечат, они не помогают и не заботятся.

Фестивали забываются, призы тускнеют, выцветают грамоты и дипломы. Остаются рядом только самые близкие. Или не остаются. Тут кому как повезет.

Здесь исповедальный монолог королевы отечественной комедии. Он совсем не смешной...

Интервью было опубликовано в 2014 году в «Российской газете»

Союз. Беларусь-Россия — № 47(675)

Фото: Сергей Лазовский (Архив АП, «Амурская осень» – 2014 г.)

Я РОДИЛАСЬ БОЛЬШОЙ И ДОБРОЙ

Откровенные признания любимой миллионами актрисы о жизни и смерти, о ролях и политике. В ее биографии немало грустных, страшных и тяжелых страниц, но люди привыкли ждать от нее искрометного юмора и задорных шуток.

«Наташка артисткой будет!»

Детство?.. Войну очень хорошо помню. Маму в войну не помню, она уезжала на гастроли, сестру забрала, а я оставалась у бабушки. Бомбежки хорошо помню, как эта «сигара» с воем летела, а за ней ярко-красный свет. Помню, как меня, горящую от кори, бабушка тащила в бомбоубежище. Глаза прикрою и вижу все это.

Помню, как отец из армии приезжал с целым рюкзаком мандаринов, его колени помню, я с них не слазила. Еще запомнила аллею, по которой уходил папа. Больше я его не видела никогда, он погиб после 9 мая 1945-го, когда уже не должны были погибать.

Я подслушала, как бабушка разговаривала с соседкой, она не знала, как маме об этом сказать. Я тут же подбежала к матери с криком, что папку нашего убили.

Помню материнский крик… (Плачет.)

Запомнила, как приходил режиссер Таиров, как он гладил маму по спине и уговаривал ее играть спектакль. Знаю, что мама в этот день вышла на сцену, она играла Машу в «Чайке».

Надо ли играть в такие моменты жизни? Это мужество, мужество актерское и человеческое. Другого определения у меня нет. Знаете, когда у меня умер муж, чтобы не сойти с ума, я в этот день стала мыть стены. Мысли, как черви, в голове копошились, а я с остервенением набросилась на эти стены и неистово драила их.

Вообще детство у меня было счастливое, несмотря ни на что. Я была любима, много времени проводила с дедушкой и бабушкой, мама большую часть жила отдельно, у нее не было своего жилья. Она жила при театре, за кулисами…

Выучиться на артистку невозможно: ту или дано, или не дано. Нельзя научить человека чувствовать.

Но мы периодически виделись и общались, а когда мне исполнилось 15 лет, маме дали большую комнату в коммуналке, и мы стали жить вместе. Я не могла с мамой муркаться, тереться об нее, ластиться к ней. Не могла. Не было у нас такого контакта.

Когда мы стали жить вместе, я была уже сформирована как человек, со своим внутренним миром, переубедить меня, как-то повлиять уже было невозможно. Не было у меня к ней душевной привязанности, но это не моя вина и не ее. Так сложилась жизнь.

Мы жили вчетвером: с нами еще жил муж матери, которого я просто терпеть не могла. Он был слабый человек, пил, обижал мать…

Я его не принимала напрочь. Даже замуж выходила не из дома, а от тетки. Его видеть не хотела.

Не было у меня теплого дома, где и мама и папа, где счастье живет. Мама у меня была тихая, добрая и не очень счастливая…

Когда я вышла замуж, то жила рядом с ней, но никогда ничем с ней сокровенным не делилась. Все переносила в себе. Я всегда была одинока. Внутренне. Не случилось у меня в жизни подруги — в полном смысле этого слова. Сейчас тоже до конца ни перед кем раскрыться не могу, наверное, возраст не дает.

Друзей настоящих заводят в молодости, вернее в юности.

Почему девочка решила стать артисткой? Опять война виновата. Мне еще совсем ребенком хотелось выступать перед военными, хотелось их рассмешить. Мне казалось, что, если они будут улыбаться, им не будет так больно. Ощущение, что больному или раненому солдату нужны мои танцы и песни, осталось со мной на всю жизнь.

И потом, я ребенок закулисья. С детства видела, как работают актеры, как из ничего получается что-то.

Мать, узнав о моем решении, была категорически против. Она мне говорила: «Наташ, ты же видишь, как мы живем?» А жили мы небогато.

Вообще выучиться на артистку невозможно, тут или дано, или не дано. Бывает так, смотришь на человека и думаешь: «А мог бы ты сыграть то, что он говорит, как он говорит?» Изнутри хочется. Понимаете, нельзя научить человека чувствовать. У меня артистка внутри жила с самого детства, мне девчонки-ровесницы лет в десять говорили: «Наташка артисткой будет».

«Грицацуева не дура!»

Кадр из к/ф «12 стульев», Мосфильм

Моя мадам Грицацуева?..

Когда Леонид Гайдай меня увидел, сказал сразу: «Она!2 Я не хотела сниматься. Когда прочитала в сценарии, что мадам Грицацуева — женщина необъятных размеров с арбузными грудями, то как-то пыхнула вся изнутри. Как можно такую играть?!

Когда поделилась своими сомнениями с мужем, он меня спросил: «Наташ, ты себя в зеркало видела? Это же ты!»

Я взбесилась, на мужа чуть не с кулаками. Не разговаривала с ним. Потом подумала и… поехала к Гайдаю.

На пробах со мной был какой-то молодой грузинский актер, у которого, кроме фактуры, ничего не было, он что-то блеял невпопад и все. Пришлось брать инициативу в свои руки. На меня с трудом надели платье, которое на спине не сходилось, спину прикрыли павлопосадским платком. Я как разошлась, платок долой с плеч, вся группа со смеху и упала. Гайдай смеялся громче всех, как мальчишка. Я была тут же утверждена на роль мадам Грицацуевой.

Я свою мадам люблю. Она трогательная. Нет, она не дура, просто ей очень хотелось любви. Очень! Поэтому она с такой любовью и нежностью говорила: «Товарищ Бендер…», так щемяще-просяще. Ей так хотелось отдать всю свою нерастраченность этому человеку! Но не получилось…

Где краски брала для этой роли? Не знаю. Я в сути своей не злой человек, родилась большой и доброй. И потом, женщина всегда дарит себя, так устроена женская природа. Хотя убеждена, что женщина значительно сильнее мужчины. Внутренне сильнее, порой при всей хрупкости в ней столько силы, но при этом ей безумно хочется спрятаться за теплой широкой спиной. Спрятаться и ничего не бояться. Такова природа женская. А все эти феминистки, которые порой вылезают черт знает откуда — это афизиологичные для женской сути деятели.

Женская природа в полной мере есть и у меня, и я ее могу показать. Вот в роли мадам Грицацуевой я ее и показала. За это народ ее и полюбил.

Я в сути своей не злой человек, родилась большой и доброй.

После выхода картины я не проснулась знаменитой. Да, меня стали узнавать на улицах, и не буду скрывать, мне это нравилось и нравится. Но такого обвала, ухода земли из-под ног, не было и нет.

Вообще, по земле надо ходить. Когда люди начинают от нее отрываться, случаются большие трагедии. Слава Богу, звездой я не стала. Никогда не считала себя таковой. Нос задирать — это последнее дело. Знаю, что я хорошая артистка, знаю, что многое могу в профессии. Но не более. С любой продавщицей, проводницей могу поговорить обо всем — я такой же человек.

Бывает, что людское любопытство раздражает, я на себе чувствую тонны пристальных взглядов, привыкла к этому. Но порой срываюсь. Недавно в магазине одна тетка смотрит на меня, как аппарат УЗИ, до селезенки. Не выдержала и говорю ей, туда смотри. И показываю пальцем в противоположную сторону.

Сорвалась!.. Правда потом подошла к ней, извинилась.

Но популярность помогает жить, я, бывает, ею и пользуюсь. В России живем. Что тут лукавить?..

Гайдай шагает впереди

Кто для меня Леонид Гайдай?

Знаете, у меня две жизни. Одна домашняя, которая для меня в разы главнее профессиональной. Другая жизнь — жизнь артистки, без которой я не могу. Так вот, в актерской жизни для меня Гайдай — самый главный человек. Ту Крачковскую, которую вы знаете, из меня сделал Леонид Иович Гайдай, я это помнила, помню и буду помнить всю свою жизнь. Но я никогда не ставила актерскую жизнь на самый высокий пьедестал судьбы. Я не из тех актрис, которые сожгут дом ради роли. В первую очередь я мама, бабушка, а потом уже все остальное. Мой сын, мой внук — главные люди в моей жизни.

Источник: newsbuzz.mirtesen.ru

С мужем прожила 25 счастливых лет. Даже ни разу не поругались. Я ругалась и посуду била. Он стоял, молчал и спрашивал: «Наташ, обедать-то будем?» На этом все семейные бури и заканчивались.

Хорошая ли я мать? Сейчас да. Сегодня для меня мой сын и его семья — самое главное в жизни, все остальное отошло на 38-й план. В молодости было несколько иначе, могла сказать: «Сыночка, давай пока, потом, маме некогда!» — и побежала на съемку… Было такое, чего уж скрывать!

Все разговоры о том, что большим артисткам не нужно рожать детей, считаю глупостью несусветной. Слава одиночество не развеет. Роли не обогреют и не утешат, сделают это только родные и близкие люди.

Домой пришел, а слава твоя осталась в кулисах. Ты один! Это ужас… А когда есть семья, пришел — не знаешь, за что хвататься, надо и помуркаться, и поластиться, и отшлепать, и проконтролировать. Моя любимая работа, на которую я ходила как на праздник, всегда шла и идет после семьи. От этого работа кажется еще слаще. Главное — баланс найти и не переходить его. Поверьте, это совсем не трудно.

Поэтому рассуждения о жизни, без остатка положенной на алтарь искусства, я считаю враньем и лукавством. За такими разговорами обычно виден очень неприглядный задний план, там такие рыдания в подушку среди ночи…

Не выношу тех, кто обижает слабых, которые за себя постоять не могут. Меня это убивает навылет.

Кстати, о великих. Мне довелось сниматься в картине «Русский сувенир» с Любовью Орловой. Помню, когда мы с ней встретились, она пригласила меня к себе в грим-уборную, расспросила о моей жизни. Потом говорит: «Наверное, хочешь быть худенькой и играть главные роли героинь-красавиц?»

«Да, хочу», — честно ответила я. На что она мне ответила: «Наташа, в тебе есть индивидуальность. Тоненьких статуэток очень много, поверь. А ты такая одна. Оставайся самой собой». То же самое мне говорила и Фаина Раневская.

Орлова не была холодной, недосягаемой звездой. Она мне показалась не очень счастливым человеком, с грустными, уставшими глазами. Уже возраст поджимал ее. Никогда не поверю, что Любовь Петровна не хотела, чтобы рядом был родной и теплый комочек, ребенок. Ни-ког-да не поверю.

Ее муж Григорий Александров был очень приятным, вежливым, ровным интеллигентом, но броситься к нему на шею не хотелось.

Зависть в нашей профессии? Ее не больше и не меньше, чем в журналистике или у работников библиотеки. Природа человеческая состоит из многого, в том числе и из зависти. Тут главное — вовремя остановиться, чтобы зависть тобой не правила. Ну позлишься, позавидуешь, потом плюнешь на все и дальше живешь, забыв о том, о чем ты хотел, завидовал и к чему рвался.

Талантливые люди не жадные. Сколько бы ни отдал — придет еще больше.

Не выношу тех, кто обижает слабых, которые за себя постоять не могут. Меня это убивает навылет. Предательства даже в мелочах тоже не могу простить. Жизнь соткана из мелочей. Никогда не стану выяснять отношения. Разборки устраивать — боже сохрани! Я просто перестану общаться. Если человек так ведет себя от обиды — это одно, а если из-за его мухоморного характера — это совсем иное.

Я женщина, живая. Могу потрепаться, даже посплетничать, но слова и проступки с примесью зла — это не для меня.

«Меня не надо жалеть»

Источник: kino-teatr.ru

Откуда силы берутся? Силы беру в желании жить. Для меня самое главное — не быть никому в тягость. Это ужасно, когда тебя начинают жалеть. В жалости я вижу некую поверхностность, торопливость. Пожалеть и дальше побежать. Думаю в таких случаях: «Зачем ты это сделал? Ты же причинил мне боль».

Или пустое до звона: «Как ты себя чувствуешь?» Всегда отвечаю громко и особенно внятно: «Я прекрасно себя чувствую!» А когда начинают охать рядом со мной, просто сил нет все это терпеть и слушать. Не охай, у меня не столько болячек, сколько ты охаешь!..

Чего от жизни хочу? Многого. Я еще много чего не успела. Поработать еще хочу. Хочу картину, в которой я прожила бы интересную жизнь. Пусть даже стерву сыграть, но чтобы у нее была душа. Совсем отрицательную роль играть не хочется, да и не смогу я суку сыграть.

Хочу, чтобы мой сын и мой внук были счастливы, много добра своим мальчишкам хочу.

Когда молюсь Богу, то всегда прошу только для своих близких. Себе прошу немного, чуточку побольше здоровья, чтобы я могла еще пожить. Куда-то съездить и роль сыграть, поработать.

Сидит во мне актриса. Даже в инвалидном кресле хочу сниматься.

Болезнь, конечно, здоровье отнимает. Но я осталась прежней Натальей Крачковской, бывают минуты и дни, когда совсем плохо, когда небо меньше овчинки кажется, но на людей не кидаюсь. Они не виноваты, что мое здоровье подводит. Виснуть на человека со своими проблемами — это не для меня.

Украденный Пушкин

Я урожденная Белогорцева, из княжеского рода. Но в советское время в семье об этом вслух даже говорить боялись. От бабушки мне достался бесценный дар — автограф Пушкина! Прижизненное издание «Евгения Онегина», на титульном листе которого рукой автора были написаны теплые строки, посвященные женщине, и стояла его подпись. Размашистая. Пушкинская.

Эту драгоценность у меня украли лет двадцать назад — при переезде исчезла коробка с этой книгой. Вообще, это целое состояние в материальном измерении и абсолютно бесценно — в духовном… Больно очень об этом вспоминать и тем более говорить.

Почему я в инвалидном кресле решилась прилететь на Дальний Восток, на фестиваль «Амурская осень»?

Фото: Андрей Оглезнев (Архив АП)

Врачи всегда запрещают. Я к этому уже привыкла. Помню, как через десять дней после инфаркта полетела во Владивосток. Я всегда врачам говорю в таких случаях: «Не знаю, насколько я сокращу жизнь в вашем понимании, а в моем я ее продлеваю. Чего мне сидеть дома, кукситься и с тоской смотреть в окно?»

Прислушиваться, кольнет или не кольнет? Боже сохрани.

Да, у меня нет звания народной артистки России. Думаю, что чиновники, от которых это зависит, даже не в курсе, что у меня нет этого звания. Ну, сами посудите, можно ли найти более народную артистку, чем Наталья Крачковская? Думаю, искать будете долго! (Хохочет).

Но чтобы получить его, надо много ходить и пробивать. Мне это не нужно, я совершенно искренне это говорю.

Я очень хорошо понимаю нашу жизнь! Я часть этой жизни. И ничто меня в ней не раздражает.

Главное, как к тебе зрители относятся. Можно объявить: «Народная-пренародная», «Лауреат-разлауреат» — и будет два хлопка. А можно просто сказать: «Наталья Крачковская» — и зал встает. Простите, но со мной так и случается.

Единственно, чем народная отличается от не народной, это когда место на кладбище делят. Народным получше дают…

Я и об этом думаю. Хочется, чтобы сыну было полегче ездить ко мне на могилу…

Есть ли жизнь за той чертой? Хочу в это верить. Точнее — верую в это, так легче жить.

«Диеты — это ужас…»

Худела ли я? А как же! Постоянно худею! (Хохочет.) Недавно снова похудела аж на 17 килограммов. Диеты — это ужас. Есть то, что предлагают диетологи, обычно невозможно.

Говорю, как на духу: я никогда не страдала от своего веса. Похудеть нужно для физического состояния, но страдать от этого? Никогда! И всю жизнь вокруг меня мужики! Не каждая стройняшка может этим похвастаться. Дело не в «физике», а в душевном состоянии, в энергетике. Я всегда любила и люблю пошутить, посмеяться, позубоскалить! Я всегда естественна, сейчас передвигаюсь в коляске и с палочкой. Но никогда не стесняюсь показываться на людях, на публике. Да, вот такой период жизни теперь у меня. И я такая, какая есть. У меня в сердце пять стентов стоит, поэтому живу и счастлива. Как спасаюсь, когда плохо? Всегда про сына думаю, что Ваське будет без меня плохо, давай вылезай, выкарабкивайся — и выкарабкиваюсь.

«Без России меня не будет»

Фото: Андрей Оглезнев (Архив АП, «Амурская осень» – 2014 г.)

Политика — это не мое. Никогда ею не занималась и не буду по одной простой причине: я не умею этого и ничего в этом не понимаю. Я политически необразованная, и образовываться мне уже поздно, да и ни к чему.

Знаете, как-то решила я заняться огородничеством. Вскопала грядку на даче, чего-то там насажала, время проходит — ничего не растет. Я еще раз все перекопала, посадила, снова мимо. Думаю, идрит твою налево, чего я землю уродую, она мне мстит и ничего на ней не всходит. Пойду я лучше концерт отработаю и куплю лучше у тети Маши на рынке все, что мне нужно. И мне хорошо, и тетя Маша довольна, и земля не сердится.

Так вот и в политике. Каждый должен заниматься своим делом. Если бы у нас в стране каждый занимался своим делом, то был бы рай, а не страна.

Но еще «пять копеек» про политику добавлю, я уважительно отношусь к Владимиру Путину. Считаю его сильным, волевым человеком. Никогда не забуду, как он шел на своей инаугурации. Шел мужик в полном смысле этого слова. В полную ногу шел. Я это очень четко увидела и запомнила. Я не видела, чтобы так ходили прежние наши президенты. Этот шел работать.

Я нигде бы не смогла бы жить кроме России. Я русская! И этим все сказано. Мне нужен мой лес, мои убитые дороги, мой воздух! Ничего другого для меня не существует.

Россия разная бывает, порой неприбранная и расхристанная, но брось клич — она вся сойдется, вся на помощь придет. А холодная Европа жалюзи опустит.

Что мне та Европа? Для меня главнее моя лапотная, старая Россия. Россия — это русский человек! Без него меня не будет.

Россия разная бывает, порой неприбранная и расхристанная, но брось клич — она вся сойдется, вся на помощь придет. А холодная Европа жалюзи опустит. Вот такой коленкор. Мы если посылаем, так по матушке, а принимаем — так шире Волги. Вот в этом и есть весь русский народ, а я его неотъемлемая часть.

Никогда не будет в России той гламурной цивилизации, той приторной улыбчивости. Россию нужно принимать такой, какая она есть.

Я очень много видела русских эмигрантов и очень мало встречала среди них счастливых людей. Они благополучны материально, но в глазах у всех тоска. Глубочайшая тоска!

Я очень хорошо понимаю нашу жизнь! Я часть этой жизни. И ничто меня в ней не раздражает. У меня под окном обыкновенная московская школа: гул, гам, крики, звуки клаксонов — это все у меня за подоконником с сентября по июнь. На втором этаже над всем этим живет немолодая артистка, которая часто поздно возвращается со спектаклей и выступлений, которая засыпает часа в три ночи. И просыпается от шума в восемь утра. Порой не выдержу и матюгнусь про себя, но безропотно принимаю эту действительность.

Надо мной жила как-то молодая пара, так они такое устраивали. Люстра на потолке качалась! Ругаться по этому поводу? Боже сохрани! Беруши в уши и сплю. У них молодость. Она, зараза, быстро проходит…

Справка «Союза»

Наталья Крачковская, заслуженная артистка России. Родилась в 1938 году в Москве. Снялась более чем в 100 фильмах. Картины, которые любят миллионы и поколения: «12 стульев», «Иван Васильевич меняет профессию», «Калина красная», «Место встречи изменить нельзя», «Покровские ворота», «Человек с бульвара Капуцинов».

Материалы «Амурской правды»

Наталья Крачковская: «Это моя прощальная гастроль»

«Современное кино — это пособие по грабежам и хамству!»: Наталья Крачковская — неудобных вопросах и своей заслуженной, но не народной роли

Возрастная категория материалов: 18+