Образ России в западных медиа и экспертизе с 11 ноября по 17 ноября

Во-первых, весь мир ждет от избранного президента выполнения его обещания завершить конфликт на Украине в 24 часа, и хотя Трамп пока не обнародовал свой план мирного урегулирования, эксперты примерно представляют, о чем идет речь. Отметим, что большая часть проукраински настроенных экспертов уже не критикует план Трампа как таковой, скорее они указывают на трудности, с которыми он столкнется, и, соответственно, на те шаги, которые новому президенту придется предпринять, чтобы добиться своих целей. Любопытно, что жесткая критика Трампа в мейнстримной прессе практически сошла на нет, и сейчас ее заменяет борьба за Трампа, за усиление тех фигур в его команде, которые соответствуют настроениям и представлениям истеблишмента. В частности, с этими фигурами связывается продолжение антироссийского курса внешней политики, в целом преемственного по отношению к уходящей администрации.

Во-вторых, прессу буквально взорвало известие о некоторых номинациях Трампа, которые были восприняты именно как демонстративный вызов истеблишменту. Среди этих номинаций прямое отношение к России имеет представление в качестве директора национальной разведки бывшего конгрессмена от Гавайев и ведущей Fox News Тулси Габбард. Можно сказать, что никогда ранее, со времен конца Холодной войны, на столь ответственный пост не был номинирован в такой степени расположенный к России политик. Наряду с номинацией другого ведущего той же телекомпании Питера Хегсета на пост министра обороны, выдвижение Габбард стало поводом для большого числа самых жестких комментариев и оценок. Можно с уверенностью сказать, что, несмотря на то огромное влияние, которое Трамп имеет сегодня над Республиканской партией, утверждение обоих этих кандидатов в Сенате столкнется с большими проблемами. Уже сейчас даже лояльная Трампу пресса требует от большинства Сената отказать в поддержке обоим этим выдвиженцам при том, что новый президент, судя по комментариям со стороны его окружения, настроен вполне серьезно в отношении именно этих кандидатур.

Наконец, в-третьих, серьезные дискуссии в западной прессе вызывают перспективы развития Европой своего оборонительного потенциала с тем, чтобы перехватить у США бразды правления украинским конфликтом в случае, если Трамп просто махнет рукой на Украину и, отказавшись от ее поддержки, займется другими, более важными международными сюжетами. Некоторые эксперты не без основания полагают, что Европа в нынешнем ее состоянии совершенно не готова к данной роли. По этой причине у нее нет иного выхода, кроме как следовать курсу Трампа в надежде, что он реально приведет если не к устойчивому миру, то к долговременному прекращению огня на востоке континента. Другие эксперты все же рассчитывают на способность Европы — в виде ЕС или же Большой Европы с обязательным включением Великобритании — к экономической и политической мобилизации с целью сдерживания того, что именуется «угрозой со стороны России».

Отметим, что на минувшей неделе практически не появлялось каких-то суперинтересных и оригинальных статей, посвященных России. Даже столь интригующая тема, как перспективы переговоров Трампа, Зеленского и Путина, не встретила ярких аналитических комментариев. С другой стороны, с довольно интересными суждениями о причинах победы Трампа выступили такие заметные авторы, как Иван Крастев и Майкл Линд. Оба они сошлись на том, что демократы и либеральный истеблишмент в целом не смогли адекватно оценить причины победы Байдена в 2020 году и сделать из этого правильные выводы. В частности, мало кто принял во внимание ту огромную роль, которую сыграла в этой победе пандемия COVID-19, заставившая колеблющихся избирателей усомниться в правильности политики Трампа. Между тем, та же пандемия и реакция на нее администрации Байдена создали ощущение наступления на общество большого государства, что вызвало противодействие, в том числе и со стороны предпринимательского класса.

Итак, перечислим те выводы, которые можно будет сделать из нашего обзора:

1. Либеральный истеблишмент оказался готов принять саму необходимость быстрого завершения украинского конфликта и перехода к переговорному процессу. Украина проигрывает войну, и у нее нет ресурсов, чтобы добиться реализации своих целей: это сейчас общее мнение, и с ним практически уже никто не полемизирует.

2. По мнению большинства экспертов, Путин не пойдет на те условия мира, которые предложит ему Трамп, а Трамп, соответственно, не предложит Путину те условия, которые тот охотно примет. Поэтому — в этом опять же сходятся все, кто пишет на эту тему (альтернативных суждений нам встретить не удалось), — в ближайшем будущем конфликт между Трампом и Путиным неизбежен.

3. Когда Трамп столкнется с российской неуступчивостью, у него, на самом деле, окажется два варианта действий. Первый — найти «рычаги» (leverage) давления на российского президента — экономические или же прямо военные. Вне зависимости от того, какими будут эти «рычаги», в случае их использования российский курс Трампа не может не оказаться более жестким, чем курс Байдена.

4. Другой прогнозируемый вариант — это отказ США от финансирования Украины и передача управления конфликтом в руки Европы. Основной спор сейчас ведется по поводу того, сможет или не сможет Европа заменить США в роли главного военного патрона Украины. У бывших «максималистов» основную обеспокоенность вызывает именно второй вариант, который, как они считают, будет продвигаться «изоляционистским» крылом администрации во главе с вице-президентом Вэнсом. В этом смысле номинация на пост директора национальной разведки Тулси Габбард свидетельствует, в том числе, и о сохраняющемся влиянии этого крыла на президента.

5. Эксперты высказывают все более набирающую популярность мысль, что трампизм — это новая нормальность для западного мира, и его очередную победу нельзя связывать лишь с отдельными ошибками либералов. Либерализм оказывается неспособен защитить национальную и культурную идентичность тех или иных народов, их традиционный порядок жизни от изменений, угрожающих их комфорту и безопасности.

Чреват ли мирный план Трампа новой эскалацией?

Текстов о том, что план Трампа по урегулированию ситуации на Украине просто не может не включать в себя элемент эскалации, в прессе довольно много. Обратим внимание только на несколько таких публикаций, которые на самом деле довольно типичны. Еще в начале недели, 12 ноября, в газете The Washington Post ее постоянный обозреватель Макс Бут задался вопросом «каким образом Трамп сможет вынудить Путина пойти на мирное предложение» в ситуации, когда Россия одерживает верх на поле боя, а ее экономика до сих пор не испытала серьезный урон от экономических санкций? Путин может не остановиться на взятых им рубежах и продолжить наступление на Киев, не считаясь с потерями. Как Трамп надеется его остановить? Отмена санкций в настоящий момент едва ли сыграет решающую роль, а Китай не будет подыгрывать приходящей администрации с ее планами торговых войн. «Чтобы убедить Путина прекратить боевые действия, Трампу нужно будет выступить с убедительными угрозами» вслед за своим свежеиспеченным советником по национальной безопасности Майклом Уолцем, который ранее призвал пригрозить Путину «предоставить Украине больше оружия при меньших ограничениях на его использование».

Бут уже не сомневается в необходимости самих переговоров, но, по его мнению, для того, чтобы принудить к ним российскую сторону, необходимо использовать некий «рычаг давления» (он называет это словом «leverage», к которому мы еще вернемся) в виде стратегии «эскалации ради деэскалации», которую Трамп пытался применить в Иране и Северной Корее. Причем в качестве обязательного условия переговоров Бут считает присутствие именно американских войск на линии огня. Вне всякого сомнения, российский президент на это никогда не согласится, но если Трамп даст слабину и просто бросит Украину в пасть России, он рискует испортить себе президентство примерно так же, как Байден испортил себе президентство «бегством из Афганистана». «Я не уверен, — заявляет Бут, — что Трамп изменит курс, но у него есть все основания для этого, если он не хочет выглядеть неудачливым переговорщиком» (a failed dealmaker).

Статья Бута явно носит установочный характер, потому что сразу после ее публикации в американской и британской прессе стали появляться тексты, содержащие ровно те же пассажи — и про тот самый «рычаг давления», необходимый для принуждения России к миру, и про то, что Украина может стать для Трампа тем же, чем стал Афганистан для Байдена. Буквально на следующий день в той же газете появилась колонка Джоша Рогина (который на прошедшей неделе буквально зеркалил своего коллегу. Так, они чуть позже синхронно выступили против номинантов Трампа: Бут написал про Хесгета, Рогин — про Габбард) о том, что советники Трампа из числа его MAGA-сторонников, то есть изоляционисты, готовят ему провал на Украине. Рогин называет трех таких советников — помимо Вэнса и Такера Карлсона, в их числе также сын избранного президента Дональд Трамп — младший. Та же мысль Бута об Украине как новом Афганистане вкладывается Рогином в уста бывшего премьер-министра Великобритании Бориса Джонсона, с которым обозреватель провел интервью, приведя цитаты из него в своей статье. Впрочем, Джонсон высказался еще более резко, сказав, что поражение на Украине превзойдет по своему значению поражение во Вьетнаме. Однако, по мнению как экс-премьера, так и самого Рогина, если Трамп пойдет путем эскалации, если он задействует тот самый «рычаг давления» (leverage), который обеспечит суверенитет Украины, у него есть шанс «запомниться не как президент, который немедленно капитулировал перед Путиным, но как человек, который превратил опасный момент в историческое достижение».

Вероятно, перед Трампом и в самом деле уже сейчас возникла развилка — пойти по пути эскалации и тем самым в гораздо большей степени, чем Байден, приблизить мир к Третьей мировой войне или отказаться от помощи Украине и передоверить заботу о ней Европе. Справедливости ради, следует сказать, что у него есть — формально — и третий вариант: публично огласить свои более-менее приемлемые для всех сторон условия переговоров и обратиться за содействием в их утверждении к мировому сообществу, то есть к Глобальному Югу и, в первую очередь, Китаю. Но, кажется, Трампу некомфортно идти именно этим путем, который потребует от него, как минимум, разделить лавры миротворца с главами стран БРИКС. Поэтому в настоящий момент об этом — третьем — пути как об актуальной возможности никто не рассуждает.

«Европеизация» как реальность

По всей видимости, элиты европейских стран все-таки не вполне верили в перспективу победы Трампа, и все разговоры о «европеизации» украинского конфликта до последнего времени оставались только разговорами — никаких серьезных шагов по созданию единой оборонной стратегии Европа не предпринимала. Газета Financial Times в редакционном материале под названием «Вызов Трампа для Европы» сообщает о плане бывшего итальянского премьера Марио Драги снять барьеры между европейскими странами и рынками капитала, чтобы найти дополнительные 800 млн., необходимые для военного обеспечения Украины [12]. В целом, газета настроена относительно оптимистично: «В прошлом Европа показывала, что способна противостоять историческим вызовам. Она не может позволить себе провалиться со вторым, более насущным тревожным сигналом в виде Трампа, как это произошло с первым».

Не столь оптимистичен прежний директор европейских программ в Королевском институте международных исследований (Chatham House) Ганс Кундани, написавший весьма любопытную статью в американском журнале Dissent. Автор выражает скепсис по поводу того, что Европа в настоящий момент может сплотиться, выйдя из-под американского зонтика. Прежде всего, непонятно, что считать Европой — включать ли в нее, например, вышедшую из ЕС Великобританию. Затем, нет никакой уверенности в том, что европейские страны захотят полагаться друг на друга, что фактически будет означать доминирование Франции как наиболее сильной в военном отношении державы континента. Даже если не принимать во внимание возможность прихода правых к власти во Франции, даже и сейчас у европейских стран не обнаруживается большого желания подчиняться Парижу. Если же европейские страны все-таки начнут проводить собственную стратегию в отношении Украины, это окончательно подорвет отношения с Трампом и, соответственно, будет еще больше стимулировать желание последнего лишить Киев американской поддержки. Кундани вполне обоснованно утверждает, что европейцам следовало добиваться мирного урегулирования еще при Байдене, исходившем из принципа трансатлантической солидарности, но они почему-то «ждали поражения России». В нынешний успех, как выражается автор, «пост-атлантистов» вроде Макрона, он не особенно верит и фактически призывает европейцев максимально содействовать Трампу, не помышляя ни о какой стратегической субъектности.

Совершенно иную точку зрения высказывает на сайте The Atlantic Monthly редактор издания Филлипс Пейсон О' Брайан. В отличие от начавшей бороться не против Трампа, но за Трампа The Washington Post, The Atlantic сохранил прежнюю непримиримость в отношении 45 президента, ставшего 6 ноября 47-м. Автор данной статьи утверждает, что с Трампом Европе не по пути, поскольку новый глава Америки «ближе к главе крупнейшей диктатуры Европы, чем к любому из демократически избранных лидеров континента». Поэтому Европе «необходимо начать думать и действовать самостоятельно и в своих собственных интересах. Возвращение Трампа означает, что придется столкнуться с вещами, ранее немыслимыми. А в Украине может родиться новая Европа».

Трампизм — это новая нормальность

Из реально серьезных и глубоких материалов, посвященных осмыслению победы Трампа, мы бы выделили два. Это развернутое интервью Ивана Крастева на подкасте Яши Монка, которое, судя по названию, посвящено в первую очередь Новому глобальному порядку, и статья Майкла Линда на сайте Unherd «Cлабость либералов, прикрытая ковидной маской». Линд утверждает, что либералы не смогли понять, что своей победой в 2020 году они обязаны исключительно пандемии ковида. Именно пандемия создала впечатление бедствия, с которым не может справиться администрация Трампа, именно она сделала востребованными средства государственной регуляции, которые по идеологическим причинами не принимали республиканцы. Наконец, пандемия ударила по консервативной части электората, в первую очередь, по малому бизнесу, и, напротив, создала видимость исторического успеха академического класса, решившего немедленно навязать обществу собственные, якобы прогрессивные ценности. Наконец, именно в результате пандемии и постоянно надетой на лицо маски избиратель не смог увидеть следы начинающейся деменции у того кандидата, который и стал в итоге победителем.

Крастев в интервью говорит в целом похожие вещи, но помещает победу Трампа в более широкую перспективу. По его мнению, та нормальность, которая была создана всей атмосферой 1989 года — с падением Берлинской стены, выходом СССР из Афганистана, студенческими протестами в Китае, —подошла к своему концу. Говорить вслед за Байденом о столкновении демократии с недемократиями уже невозможно, потому что трансформируется само понятие демократии. Пандемия действительно создала впечатление, что государство возвращается, и это вызвало неожиданное противодействие со стороны тех групп населения, которые, казалось бы, должны были поддерживать либералов. Но к этим страхам добавился и другой, связанный с угрозой гибели идентичности «белого человека» в силу экспансии меньшинств. Теперь «трампизм», делает вывод Крастев, это своего рода «новая нормальность» в том плане, что подобного рода силы станут естественным участником практически любых выборов. Можно добавить, подобно тому, как ими стали социалисты с начала XX века.

Мем недели: «Рычаг давления на Россию» (LEVERAGE ON RUSSIA)

Если на позапрошлой неделе обозреватели спорили в основном о том, каким может быть так называемый план Трампа и кому придется проводить его в жизнь, то на этой неделе главным сюжетом стал вопрос, что будет делать новый президент США, когда столкнется с почти неизбежным сопротивлением России. Решится ли он использовать какие-то меры для принуждения России к переговорам на не слишком устраивающих ее условиях? Пока сами эти меры — так называемый «рычаг давления» — конкретизируются весьма и весьма слабо. Более-менее понятно, что речь идет о тех шагах Украины, на которые опасался давать отмашку Байден. Но, вероятно, зайдет речь и о чем-то еще – так, Макс Бут прямо говорит об использовании американских военнослужащих для осуществления миротворческой миссии на Украине, что будет означать, разумеется, крайнее ущемление интересов России.

Нейтральное слово «рычаг» в настоящий момент прекрасно характеризует нынешний политический момент — а именно, тестирование готовности Трампа на этот рычаг нажать. Пока ответа на вопрос об этом нет, а состоявшиеся на минувшей неделе номинации на ключевые посты оставляют крайне противоречивое впечатление: здесь последовательные «ястребы» соседствуют с «ультра-голубями» (если, конечно, допустимо такое словообразование).