Образ России в западных медиа и экспертизе с 9 декабря по 15 декабря

Журналист американского издания Newsweek Брендан Коул с восторгом цитировал слова предпринимателя Билла Браудера, который, повторяя свой тезис об «унижении России», настаивал на том, что к одной Сирии это «унижение» не сводится: помимо Ближнего Востока, Россия испытывает серьезные проблемы на Кавказе, от нее все дальше отходит Армения, политические протесты ослабляют влияние России в Абхазии и Грузии. Да и часть самой России до сих пор находится под оккупацией Украины.

Хотя многочисленные предложения по поводу того, как следует воспользоваться «унижением» и «ослаблением» России, продолжают поступать, в прессе появились и выражения тревоги. Многим более проницательным обозревателям стало ясно, что как раз теперь, после ухода Асада, ситуация на Ближнем Востока близка к катастрофической — в том смысле, что именно сейчас, как никогда ранее, реальна перспектива «большой войны» на Востоке с участием Ирана, Израиля, США и, вполне возможно, Турции. Информированный Дэвид Игнатиус в последней своей колонке дает понять, что с приходом Трампа шансы на начало войны США против Ирана в самое ближайшее время очень сильно возрастут, что, кстати, не отрицает и избранный президент в своем нашумевшем интервью журналу Time.

Как уже открыто пишут американские обозреватели, Трамп ведет себя как законный обитатель Белого дома, делая многочисленные заявления по поводу внешней и внутренней политики. На действующего президента уже никто не обращает особого внимания, хотя исполнять свои обязанности он будет еще больше месяца. Между тем, Трамп, наконец, сделал давно ожидавшееся от него заявление, осудив решение Байдена об ударах американскими ракетами по территории России. Надо отметить, что в самих США это заявление не вызвало большого резонанса, в отличие от заявлений Трампа по поводу Сирии: «Сирия нам не друг. Это не наша война». Трампу уже дали понять, что рядом с Сирией находятся как «наши друзья», так и «наши враги», поэтому считать эту войну совсем уж чужой недопустимо.

Наиболее непримиримо настроенные в отношении России эксперты сегодня не выступают против самой перспективы прекращения огня на Украине и не выдвигают в качестве условия отказ России от взятых территорий. Однако заметно, что в актуальное обсуждение вновь вернулась тема принятия Украины в НАТО или, точнее, приглашения Киеву войти в это объединение. Ранее, как мы говорили, эта тема как будто была снята с повестки, и дебаты шли по вопросу о размещении на территории предполагаемой «демилитаризованной зоны» миротворцев из стран НАТО. На уходящей неделе тема «принятия Украины» в НАТО как непременного условия любого мирного соглашения была поднята и довольно подробно развернута в статье бывшего посла США в России Майкла Макфола, опубликованной на сайте журнала Foreign Affairs. Макфол, конечно, бесконечно далек от команды Трампа, однако эта статья явно отражает мнение значительной части внешнеполитического истеблишмента Запада, которое избранному президенту придется учитывать.

Ключевые выводы по итогам недели:

1.  К сожалению, главные слова, которые звучали на последней неделе в отношении России, — это «унижение» и  «ослабление». Сразу за этой констатацией «слабости» следовал призыв немедленно ее «использовать».

2. Рекомендаций, как «использовать ослабление» России, можно насчитать три: а) договориться с правительством Аль-Джулани и ликвидировать российские военные базы в Сирии, б) конфисковать, наконец, замороженные российские активы в европейских банках и направить их на восстановление Украины, в) снова повысить уровень требований Украины на будущих переговорах.

3. В обсуждение вернулась тема принятия Украины в НАТО как условия прекращения огня. Это требование исходит не от команды Трампа и не от Республиканской партии, но, тем не менее, оно не является маргинальным и, вероятно, в будущем получит поддержку не только в экспертной среде, но и в Конгрессе.

4.  В прессу вброшена и другая тема — недопущение ухода Зеленского с поста президента, в том числе в ходе возможных президентских выборов, которые должны будут состояться после объявления перемирия. Об этом очень определенно заявил в своей колонке на сайте The Hill бывший президент Грузии Михаил Саакашвили. Тема пока не подхвачена прессой, но следует ожидать, что она, несомненно, будет обсуждаться, особенно в условиях на глазах ухудшающихся отношений между двумя президентами — Трампом и Зеленским.

5.  Вообще, месяц перед инаугурацией будет наполнен тревожными ожиданиями каких-то новых провокаций со стороны Украины, которая будет рассматривать это время как отпущенный ей срок для повышения своей ставки на предстоящих переговорах. В этом плане очень вероятным кажется очередное нападение ВСУ на российскую территорию «по курскому образцу».

6.  Ссора России и Турции сейчас будет важнейшим приоритетом американской внешней политики, поскольку если Турция останется в западном лагере и если она и ее сирийские прокси все-таки будут сохранять нейтралитет по отношению к Израилю, это окончательно развяжет руки главным противникам Ирана и сделает карательную акцию против него практически неизбежной.

Предчувствие «большой войны» на Ближнем Востоке

Хотя удар по режиму Асада со стороны исламистов едва ли мог быть прямо согласован с руководством Израиля, последнее, очевидно, приложило все усилия, чтобы этот удар состоялся. Если ранее Асад не вызывал у Израиля особого беспокойства, и Нетаньяху даже выступал за сохранение им своего поста ради предотвращения прихода к власти в Дамаске суннитских радикалов, то после того, как российское влияние в Сирии стало постепенно сменяться иранским, отношение к режиму изменилось. Как признают и сами израильтяне, и сочувствующие политике Нетаньяху эксперты в США вроде Хэла Брэндса, те удары, которые Израиль нанес Хезболле, определили и судьбу режима Асада.

После падения Асада сломалось одно из ключевых звеньев той «оси сопротивления», которую строил Иран в своей борьбе против Израиля. Теперь, как пишет Дэвид Игнатиус в уже цитировавшейся статье, у Ирана осталось два варианта — либо ускорять процесс создания ядерного оружия, либо идти на соглашение с США, на что и рассчитывает Трамп. Сам Игнатиус явно считает перспективу «большой войны» США и Израиля против Ирана более вероятной. Как выясняется (и об этом на минувшей неделе писал не только Игнатиус), своим ударом 26 октября Израиль вывел из строя практически всю систему противовоздушной обороны Ирана, и поэтому удар по цехам, где производится ядерное топливо, следует нанести именно теперь, когда Тегеран настолько беззащитен и еще не имеет атомной бомбы. При этом Игнатиус пишет, что этот удар должен быть нанесен американским оружием, ибо только ракеты США могут поразить подземные бункеры, где производится соответствующее вооружение. Игнатиус ссылается на не называемых им по имени представителей администрации Байдена, которые отмечают высокую вероятность подобной акции. Возможность ее реализации не отрицает и Трамп в вышеупомянутом интервью журналу Time.

Остается, по существу, только два вопроса. Первый — это будет ли последним предупреждением Ирану удар по союзным им хуситам в Йемене, как на том настаивает колумнист Bloomberg генерал Джеймс Ставридис, или же на подобного рода предварительные меры просто не остается времени. Второй — это позиция Турции, значительно усилившаяся в результате падения Асада. США явно видят угрозу ухудшения отношений с Турцией, в связи как с курдами, так и с Израилем. Как пишет другой колумнист Bloomberg Марк Ставридис, «президент Эрдоган не был архитектором падения Асада, но теперь именно от него зависит весь разворот сирийской проблемы — в худшую или лучшую сторону. Если он не сможет достичь своих целей с помощью Европы и Саудовской Аравии, ему, вероятно, придется полагаться на деньги Катара и иметь дело с любыми внешними державами, включая Россию и Иран».

Очевидно, что ссора России и Турции сейчас будет важнейшим приоритетом американской внешней политики, поскольку если Турция останется в западном лагере и если она и ее сирийские прокси все-таки будут сохранять нейтралитет по отношению к Израилю, это окончательно развяжет руки главным противникам Ирана и сделает карательную акцию против него практически неизбежной.

На украинском фронте без перемен

Ближний Восток на минувшей неделе перевел на себя внимание экспертов и колумнистов, немного отведя его от Украины. Похоже, сама неизбежность «большой войны» на Ближнем Востоке делает вариант перехода к переговорам более чем реальным. Однако до инаугурации Трампа еще довольно много времени, и, скорее всего, противники России попытаются им воспользоваться. Можно ожидать в эти дни как вооруженных провокаций, так и завышения ставок со стороны Запада.

В этом отношении привлекает внимание вполне проходная по своему содержанию статья Майкла Макфола «Как Трамп может закончить войну на Украине» на сайте журнала Foreign Affairs. У Макфола не вызывает возражений ни само стремление завершить конфликт переговорным процессом, ни необходимость уступить России те территории, которые Украина не сможет отвоевать. На чем он категорически настаивает, так это на инициировании процесса принятия Украины в НАТО. Других реальных гарантий безопасности, на самом деле, быть не может, все остальное будет лишь пустой декларацией, не подкрепленной подлинными обязательствами.

Единственный новый и оригинальный элемент в статье Макфола — это формулировка «победа для всех», вынесенная в название отдельной главки. Макфол утверждает, что на самом деле Путин не боится продвижения НАТО, это продвижение было для него лишь оправданием имперского реваншизма. Поэтому никакой реальной «красной линией» принятие Украины в НАТО для Путина не является, а успеха империалистической политики России США допустить не могут. Путина надо как бы «соблазнить» на эту уступку, дав ему возможность представить завершение войны в качестве своей победы. При этом Макфол описывает эту предполагаемую операцию прикрытия с нескрываемой иронией. «Если правильно рассчитать время окончания войны, — пишет он, — то день, когда Украину пригласят вступить в НАТО, станет самым знаменательным днем в карьере Путина. Он сможет заявить российскому народу и всему миру, что его вторжение увенчалось успехом, что он “победил”. Он проведет парад победы на Красной площади вместе с лидерами Китая, Ирана и Северной Кореи на могиле Ленина. Он займет место в учебниках российской истории рядом с Петром Великим, Екатериной Великой и Сталиным как кремлевский лидер, расширивший границы Российской империи. В этот предполагаемый «День Победы» он не захочет портить свой триумф развязыванием новой войны или угрозами блокирования членства Украины в НАТО».

Проще говоря, Украину следует пригласить в НАТО 9 мая, на праздник победы, который Путин, разумеется, не захочет себе портить.

Саакашвили вступается за Зеленского

Действительно, одним из условий России на предстоящих переговорах может стать проведение президентских выборов на Украине и обеспечиваемый ими уход с политической сцены  Зеленского и его команды. В этом плане следует отметить прозвучавший весьма вовремя голос отбывающего свой срок наказания в грузинской тюрьме Михаила Саакаашвили. Последний, прежде всего, выразил надежду на то, что Трамп окажется для Путина более сильным противником, чем Байден. Более того, он сказал, что предстоящее противостояние — на поле боя или за столом переговоров — будет на самом деле борьбой Трампа и Путина, своего рода «войной железных канцлеров», говоря словами Валентина Пикуля.

Тем не менее в этой бескомпромиссной борьбе Трамп может сделать трагическую ошибку, к которой его, скорее всего, будет подталкивать Россия — вполне демократическим путем устранить со сцены Зеленского и заменить его на какую-то другую фигуру, подобную Бидзине Иванишвили.

Если Украина окажется в связке с Россией хотя бы «по грузинскому образцу», это поставит Европу перед угрозой совместного российско-украинского вторжения, то есть вторжения двух самых сильных армий континента, научившихся воевать и полюбивших это занятие. «Если Россия, — пишет Саакашвили, — поставит на Украине лидера, подобного Иванишвили, эта страна станет площадкой для дальнейшей агрессии против Европы. Еще миллионы украинцев побегут из своей страны, истощая ресурсы Европы, США и Канады. Что еще хуже, Россия может заставить сотни тысяч закаленных в боях украинцев присоединиться к ее военным усилиям против Польши, Прибалтики и других стран». Фактически Саакашвили призывает провести в послевоенной Украине работу, аналогичную той, что ЦРУ и Госдеп США осуществили во Франции и в Италии после освобождения их от оккупации. Речь будет идти о полном исключении из политического процесса сил, которых можно будет подозревать в нейтральном отношении к России и, тем более, в прагматичных попытках наладить с ней торговые отношения.

Пока тема политического «увековечивания» Зеленского еще не стала  предметом широкой дискуссии, однако она вброшена не случайно, а в ожидании возможных шагов Трампа, неприемлемых для антироссийских «максималистов».

Мем недели: «Не допустить Финляндизация Украины»

Выражение «финляндизация Украины» появилось сразу после Евромайдана 2014 г. благодаря самым влиятельным тогда внешнеполитическим экспертам США, покойным Збигневу Бжезинскому и Генри Киссинджеру. Оба бывших дипломата и государственных деятеля выступили за предоставление Украине нейтрального статуса, сохранение независимой от России политической системы и развитие торговых отношений с Россией. Украина выступала бы своего рода «буфером» между Россией и НАТО, играя роль аналогичную той, что играла Финляндия в годы Холодной войны.

Возвращение к идее предоставления Украине членства в НАТО, разумеется, предполагает критику «финской модели» и общее неприятие «финляндизации» как положительного примера политической нейтрализации государства. В этом плане представляется характерной для обозначившегося тренда критики «финляндизации» статья исследовательницы проблем Финляндии и Скандинавии Минны Аландер на сайте Atlantic Council под названием «Почему Финляндия считает финляндизацию плохой идеей для Украины».

В статье утверждается, что жители Финляндии рассматривают ту модель, которая прочно утвердилась в их стране с 1948 года, без какого-либо восторга, поскольку она была сопряжена с большим числом ограничений как в области демократии и свободы слова, так и в сфере безопасности. Поэтому, полагает Аландер, сами финны считают термин «финляндизация» «уничижительным», видя в нем «напоминание об эпохе, которую они вспоминают с горечью».

Подобная деконструкция мема, обозначающего приемлемый для России вариант, — хитрый прием, на который следовало бы дать ответ. К сожалению, в условиях популярности в российской патриотической среде исключительно имперских моделей, сделать это непросто. Остается надеяться на то, что «финляндизацию» защитят и обоснуют западные умеренные реалисты, которые в свое время и предложили этот термин.