Часы боли и несгибаемой воли: история амурского героя СВО Максима Леушина

Призыв. Контракт. Фронт

Обычный паренек из Шимановска. В 15 лет поступил в Благовещенское речное училище  — филиал Морского государственного университета. После учебы ушел в армию и решил стать военным.

— Я служил в 60-й отдельной мотострелковой бригаде в Приморье. Поселок, где стояла наша часть, называется Сибирцево. Там и подписал контракт в ноябре 2021 года, — рассказал о себе Максим. — Решил стать военным. Я же учился в «ракушке», там тоже была дисциплина, форма, построения — мне это нравилось. Думал, послужу два года в армии, а дальше видно будет. Осенью подписал контракт, а в феврале началась военная спецоперация. Шестого марта погрузились в эшелон, две недели через всю Россию ехали до Ростова; там высадили всех гражданских, а мы в этом же поезде заехали на Украину. Разгрузили технику, дождались прибытия еще двух эшелонов и сразу пошли в наступление.

Донецкое направление

Рядовой связист Максим Леушин воевал на Донецком направлении: сначала под Волновахой, потом под Авдеевкой.

— Поначалу было очень тяжело: никто ничего толком не знал, мы не понимали, как действовать, и толком нам ничего не объясняли. Было много потерь, — вспоминает амурчанин первые дни на фронте. —  Потом втянулись, стало полегче. Заезжаем в деревню километрах в 15 от передовой, ищем дома брошенные. В них жили, посменно ездили на дежурство на линию фронта. На тот момент меня уже перевели в батальонную тактическую группу, во взвод связи. Задачей нашего подразделения была охрана ретрансляторов. Мы обеспечивали связь между передовой и тыловой линией. Дежурили на ЛБС по двое суток. Передвигались практически постоянно под минометными взрывами. И так всё лето, пока шло наступление на Авдеевку.

Охраняли ретрансляторы связи 

Без связи невозможно ведение боевых действий. Круглосуточно и в любую погоду связисты обеспечивают обмен информацией между пунктами управления, частями. подразделениями. Установка нового ретранслятора для обеспечения связи — работа не менее важная и такая же секретная, как у разведчиков во вражеском тылу. Группа выдвигается до «точки» на машине, а дальше по «лесополке» до нужных координат добирается пешком. Всё необходимое для выполнения боевой задачи — на себе.

Даже в тылу выбрать место для развёртывания ретранслирующего оборудования — задача непростая, а уж тем более на линии фронта. Группа крепит антенну, поднимает мачту и надёжно маскирует ее, чтобы «птичка» не смогла срисовать характерные очертания среди ветвей. По словам ветерана боевых действий, он быстро втянулся, научился действовать, отталкиваясь от ситуации, по звуку определять, что летит. Выход из миномета отличается от гаубичного относительно негромким хлопком, а прилёт «Града» похож на шуршание скатывающегося с крыши шифера.

Делили на всех капли воды

Максим вспомнил тяжелые бои за  Угледар, постоянные бомбежки ВСУ, и как сутки откапывались после завала. Почти месяц пришлось охранять ретранслятор, который установили на крыше дома культуры в центре одного из населенных пунктов.

— Приезжали специальные войска, связь тянули, и мы с ними совместно работали. Короче, «спалили» ВСУшники нас на крыше. Сейчас все дронов боятся и БПЛА, а на то время самое страшное было, когда по нам работал вражеский танк. Потому что выстрел танка обычно слышишь практически вместе с попаданием. То есть ты не успеваешь что-то сделать. Нас тогда четверых завалило в подвале. Это был конец апреля. Честно сказать, страшно было очень, — не скрывает амурчанин. — Сами себя откапывали, кирпичи раскидывали. Сутки без еды и воды. Нашли в подвале какую-то крышку пластиковую, собирали в нее конденсат, что капал со стен, и делили по-братски на четверых. Самое главное — не опускать руки и верить в себя.

Секунды решают всё

— Я вообще везучий: за полгода столько раз был на грани смерти, но что-то меня спасало, —  говорит Максим, вспоминая другой случай. — Это было уже где-то в середине мая 2022-го.  Мы сдавали позицию, а другая бригада ее принимала. Они полностью колонной зашли в деревню. Это была ошибка: их быстро засекли. Мы с другом рюкзаки и бронежилеты  перетаскали в машину, собирались уезжать, как начался артобстрел. Вышел первый снаряд миномета — мы прижались к забору, легли. Рядом  здание стояло кирпичное — будка ретрансляторная. Я киваю: «Давай туда!» Друг забегает, и второй снаряд попадает как раз туда, где мы только что лежали возле забора. Он схватил меня за бронежилет и затащил в укрытие. Спаслись!

 «Лепестки» были повсюду

В другой раз друг оказался расторопнее и спас рядового Леушина. Дело было летом. Бойцы делали обход по деревне, когда Максим чуть не подорвался на «лепестке» — это маленькая и легкая мина. Украинские войска разбрасывали их кассетами с воздуха прямо на населенные пункты. Летит снаряд (бойцы называли их «бочками»), в небе разрывается, и на землю падают эти самые губительные «лепестки». Взрывоопасных предметов было столько, что минёры их убирали лопатами.

— Идем с другом  по деревне. Заговорились.  Собираюсь шаг сделать, и в этот момент он резко меня отталкивает. Я даже упал тогда. Говорю: «Ты чего?!» А он: «Ты на «лепесток» чуть не наступил. Вот он, прямо перед твоей ногой лежал на асфальте». Дело было днем, я просто увлекся и не заметил мину. «Лепестков» очень много было: кто-нибудь да наступит. Каждый день подрывались и военные, и обычные жители, в том числе женщины, дети. Травмы были разной тяжести, в зависимости какая обувь на человеке. У одного парнишки берцы были на толстой подошве, он наступил — подошву оторвало, а ступня цела осталась. Сейчас реабилитировался, ходит полностью на своей ноге, даже бегает. А у кого-то такой же миной полностью отрывало ступню.

«Я верю, что меня спасла мамина молитва»

Тот день, 15 сентября 2022-го, когда очнулся в окопе с оторванными ногами, Максиму хотелось бы забыть как страшный сон. Но это реальность, от которой не уйти, и теперь с ней приходится жить дальше.

— На тот момент я не ездил на передовую, потому что возил комбата. Его личный водитель ушел в отпуск, и я его заменял,— вспоминает ветеран боевых действий роковой день. — К нам в подразделение прибыл парнишка, уже не помню, как его зовут. Мы с ним отпросились у командира, чтобы съездить в Донецк: закупиться продуктами и еще кое-чем по мелочи. Вернулись в подразделение уже часа в три ночи. Ребята попросили, чтобы мы поехали на охрану ретранслятора. Это было не мое дежурство. Но я понимал: пацаны уже устали дежурить через сутки. Ребят пожалел, чтобы они поспали немного. Говорю: «Давайте, без проблем». Мы же одна дружная команда — все в одном котле варимся. Где-то я им помогу, где-то они мне. У нас не было такого, чтобы кто-то званием кичился. И командир тоже: никакого приказного тона. Все друг с другом нормально общались, была взаимовыручка.

«Снаряд лёг прямо в окоп»

В четыре утра бойцов завезли на точку эвакуации, а дальше они пошли пешком в лесопосадку. Настроили ретранслятор, вышли на комбата, проверили связь. И два часа  было свободных. Сидели, слушали, что происходит на передовой. От линии боевого соприкосновения находились в километре. Через два часа — снова проверка связи. А потом начался обстрел.

— Первый снаряд лег в метрах шести от нас. Я начал отсчитывать время —  промежуток между выходом снаряда и прилетом: сколько занимает перезарядка. Второй снаряд лег немного подальше.  Говорю пацану: «Сейчас третий прилет, мы встаем и бежим!» И всё — третий снаряд попал прямо к нам в окоп...

Максим замолчал. Воспоминания терзали душу и заставляли снова пережить то, что хочется забыть.

«Птичка» не подпускала технику  

— Я на животе лежал, начинаю рукой протирать лицо, переворачиваться и вижу: я без ног. Полностью вообще ног не было! —  вспоминает воин, как он очнулся после ранения. —  Боль в первый момент не чувствовал, просто от паники перекрыло дыхание, стал задыхаться. Поворачиваюсь к парнишке: он орет от боли, но я его не слышу. Голова в тумане. Постепенно слух начинает возвращаться. Вижу, у него тоже нет ноги, одной, — оторвало по колено. Начинаю искать радиостанцию, чтобы выйти на связь и сообщить, что мы — трёхсотые. Радиостанцию нахожу, а батарейки в ней нет. Сначала я опустил руки. Потом подумал: если сейчас не выйдем на связь, то останемся здесь, в окопе.

И он стал медленно ощупывать всё вокруг руками. Батарейка оказалась под ним. Вставил,  вышел на связь, передал... Но в течение полутора часов никто не мог забрать раненых бойцов — над окопом висела «птичка» и не подпускала технику. Потом на связь вышел бывший командир рядового Леушина: попросил выстрелом из автомата обозначить  местоположение.

 — А я не могу выстрелить — когда прилетел снаряд, автомат сильно загнуло, — пояснил Максим. — Командир говорит: «Тогда поори». Я и кричать не могу: дыхание перекрывает. Просто лежу, смотрю на небо и понимаю: похоже, это всё... С каждой минутой становилось тяжелее и тяжелее. Мне еще хватило сил стащить с себя бронежилет, потому что тяжело было долго в «броне» лежать, у меня спина больная. Снял  и китель, остался в одной футболке. Хотел уже рвать футболку, потому что сильно в жар бросало, голова кружилась. И в полузабытье слышу, что подъезжает машина. Смотрю, появляется он, мой бывший командир. Я сразу пришел в себя. Говорю: «Сначала парнишку вытаскивайте». Ему совсем плохо было... Пока ждали помощи, я всё время бил его по щекам, чтобы не отключался. Его забрали, начали вытаскивать меня из окопа — и опять прилёт метрах в 12 от нас. Ребята берут меня за плечи, тащат волоком по земле и закидывают в машину. Я был спасен…

Выжить после такого ранения сродни чуду

На вопрос, верит ли он в Бога, Максим ответил: «Верю, я крещеный». И вспомнил короткое свидание с родителями, которое подарила ему судьба по пути на фронт: военный эшелон, следующий на запад из Приморья, сделал ночью остановку в Шимановске.

— Мне удалось минут 10 поговорить с родителями. Мама плакала. Она дала мне маленькую иконку и молитву. Я всегда носил ее с собой — может, поэтому и жив остался... Я почти два часа лежал в окопе с оторванными ногами и не истек кровью. Осколки были горячие, прижгло сосуды, кровь запеклась, а иначе бы погиб от большой кровопотери. Мне сказали: выжить после такого ранения сродни чуду. Второго парнишку довезли до первого пункта помощи, и там он скончался — много крови потерял. Хотя у него ранение было в одну ногу. Этого мальчика не спасли. Мне повезло. Я думаю, это благодаря маминой молитве — она лежала у меня в кармане брюк, — верит Максим.

За две недели перенес 12 операций

Тяжелораненого бойца доставили на первый пункт помощи, где вкололи обезболивающее и обработали раны, потом — на операционный пункт полевого госпиталя. Оттуда на вертолете доставили в Севастополь, а затем военным бортом отправили в Москву.

В Национальном медицинском исследовательском центре высоких технологий имени А. А. Вишневского Минобороны России Максиму Леушину за две недели сделали 12 операций. Домой после длительного лечения и реабилитации он вернулся уже на двух протезах. Они современные, модульные — с электроколенкой и гидравлической системой управления.

Дом, любовь, семья

По поводу того, что ног нет, Максим не комплексует. Считает себя абсолютно таким же человеком, как раньше. Он встретил свою любовь. Юля жила в Челябинске, познакомились в соцсетях. Сначала переписывались, потом встретились, и она стала его второй половинкой.  У Юли была дочка, а 26 июня у пары родилась совместная дочурка.  

— Мы ее Мия назвали. Мия Максимовна, звучит же? — в глазах молодого отца радость. — Мы с Юлей дом на земле купили. Я вместе с отцом дрова колю, по дому делаю абсолютно всё. Только один минус — стал ниже ростом, до верхних полок достать не могу. А всё остальное сам делаю. Никогда никого ни о чем не прошу — не хочу, чтобы мне помогали. У меня есть всё, что нужно для человеческого счастья: дом, любовь, семья, дети.

Кроссовер с ручным управлением от фонда «Защитники Отечества»

Максим Леушин живет активной жизнью и продолжает нести службу в военном комиссариате Шимановска. Недавно ему вручили ключи от нового кроссовера с ручным управлением. На торжественную церемонию в Благовещенск ветеран боевых действий приехал с родителями, младшей сестренкой, супругой Юлией и новорожденной дочуркой.

— Я считаю, это великая миссия — сделать так, чтобы ребята с ампутированными конечностями могли чувствовать себя комфортно в повседневной жизни. Для них автомобиль — это не только средство передвижения. Он сделает ветеранов более мобильными, поможет решить множество личных вопросов, касающихся обучения, трудоустройства. Вдобавок они смогут отправиться с близкими в любую поездку, — подчеркнула зампред правительства региона Татьяна Половайкина, вручая ключи от кроссовера, собранного на заводе «Автотор» в Калининграде. — Максиму хочу пожелать здоровья. Пусть этот автомобиль станет для него надежным другом, партнером и поможет  молодой семье осуществить всё задуманное.

Пока Максим осматривал новый кроссовер, мы поговорили с его отцом. Он озабочен тем, что сын пока вынужден ездить в инвалидной коляске.

— Он приехал после лечения с протезами, а потом дома заметно поправился. Теперь протезы ему не подходят: конечность не входит в гильзу. Оба «стакана» надо менять. Словом, откормили,— улыбается Игорь Николаевич. — Хотели уже обратно в Москву ехать, а потом нам сказали, что попробуют этот вопрос решить в Благовещенске. 

Возрастная категория материалов: 18+