Требую продолжения банкета:

Два соседствующих поселка разделяет Зейское водохранилище. Несколько часов мы вместе с врачами ожидали прибытие катера с пострадавшим — Иваном Кругловым, вглядывались в кромешную тьму, ежась от холода на берегу рукотворного моря. Наконец вдали показались огни. Судно причалило, и на носилках вынесли стонущего мужчину.

- Чего так долго?

- Сначала искали, на чем переправить, а потом заблудились в темноте.

В машине "скорой" хирург верхнезейской линейной больницы Евгений Саурин беседовал с пострадавшим:

- Иван, когда это случилось?

- Да часов в десять.

- Когда последний раз пил?

- Тогда же.

Дорога к перевозке тяжелораненых явно не располагала: ухабы, ямы рытвины. На каждой кочке Иван хватался руками за живот и бормотал: "Больно, больно, больно..." Приходилось брать его за руку и успокаивать: "Все будет хорошо, еще немного потерпи, скоро приедем".

Иван поднимал на меня затуманенные глаза и на минуту затихал. В три часа ночи мы подъехали к больнице, двери операционной закрылись, и у врачей началась работа.

Расследование

На следующий день мы отправились в Горный. Поселок, по словам здешнего участкового Александра Синельникова, спокойный. Основная работа милиционера — усмирять семейных дебоширов и пьяниц. Чередой идут к нему горненские бабы с жалобами на своих благоверных и просьбами посадить разбушевавшихся мужей на несколько суток. Чтоб одумались.

Правда, был один громкий случай. Родители бросили дома шестерых детей, а сами уехали пьянствовать в другое село. Девчонки (старшей — 15 лет) с голодухи начали продавать себя за банку тушенки, подцепили сифилис. Пришлось этих мамашу с папашей лишить родительских прав. А вот поножовщины здесь не наблюдалось давно.

Трагедия, как оказалось, разыгралась на дне рождения главы семейства — Петра Остапенко. За праздничным столом собрались сын, дочь с мужем и малолетними детьми. Угощение (в основном алкоголь) купили на деньги Петра, недавно вернувшегося с вахты. К десяти вечера именинник уснул, но пятнадцатилетний сынок Егор возжелал продолжения банкета. А деньги — около трех тысяч — были у сестры Инны...

Сев на милицейский "уазик", мы поехали на место преступления — в дом Петра Остапенко. Участковому нужно было выяснить некоторые подробности. На крыльце нас встретила сама Инна:

- Вы отца сейчас не разбудите — с похмелья спит.

Петр, однако, встал, но долгое время не мог вникнуть в суть задаваемых вопросов.

- Можете сказать, что произошло?

- Да я сам не знаю... Он вроде просил на бутылку.

- Сколько выпили-то?

- Бутылок пять, наверное.

В квартире непроходимая грязь. Видно, что с тряпкой к полам не подбирались многие годы. В комнате возле кровати с окровавленным матрасом играют двое ребятишек. У печки рядом с мусором, всевозможными очистками, бутылками маленький котенок лакает из грязной консервной банки молоко. Инна с опухшим лицом жарит лепешки:

- Я думала, все будет нормально: соберемся, посидим. Я, кстати, не пила. Отец потом лег спать, а Егор уже пьяный, ему надо продолжать. Он меня ударил — нос разбил. Муж это увидел, и они начали драться. Сначала в доме, потом перешли во двор, упали в картошку. В этот момент я схватила детей и убежала к подружке Люде. Стояли с ней у калитки, смотрели. Она говорит: "По-моему, твоего выносят". И мы пошли в больницу.

- Ин, ты же пьяная была. И свидетели есть, — упрекает женщину участковый.

- Неправда! — выкрикивает она и обращается к сыну (мальчонке на вид лет четырех): "Скажи: я вчера трезвая была?"

- Да, мам, — испуганно глядя на нее, отвечает мальчик.

Во дворе участковый осматривает место преступления. Вот помятые кусты картошки — здесь Иван упал и уже не поднялся. На тропинке, недалеко от сарая, видны капли крови: здесь Егор наносил зятю последние удары. Позвали соседского мальчишку Димку, который видел кровавое побоище.

- Я услышал, как залаял наш Шарик. Выхожу — Иван с пешней идет к нам во двор. Только хотел перелезть через забор, Егор на него с ножом кинулся.

- Кто первый начал? — пытливо спрашивает его Синельников.

- Егор. Я видел, что Иван на нем повис, а Егор снизу бил ножом. Дальше смотреть не стал, зашел домой.

- О происшествии сообщили соседи, — рассказывает участковый. — Ивана сразу же доставили в амбулаторию, фельдшер поставил капельницу, обработал и заклеил рану. Закапали физраствор. Здесь ни телефонов, ни транспорта. Поехали в Улак-Эльгу — звонить в Верхнезейск и решать, на чем переправлять раненого. Через полтора часа пришел милицейский катер.

Кровавой развязке праздничного ужина жители Горного не удивляются. Семейство многие в поселке характеризуют далеко не с положительной стороны. Ни Инна, ни Иван, ни тем более Егор нигде не работают. Единственный легальный источник существования — зарплата отца, который вахтовым методом зарабатывает около пяти тысяч в месяц. Практически все эти деньги идут на приятное времяпрепровождение с бутылочкой-другой беленькой.

Говорят, что иногда глава семейства да и его отпрыск подворовывают. Последний уже давно бросил школу, ничем не занимается и пьет лет с тринадцати. Мог быть летальный исход На следующий день я пришла к Валентину Переходе, врачу-хирургу высшей категории, проводившему операцию.

- В каком состоянии был больной?

- В очень тяжелом. Требовалось срочное профессиональное вмешательство, поэтому главврач верхнезейской больницы и обратилась к нам. Девять ножевых ран, преимущественно в грудную клетку. Часть — проникающих в область, где расположены легкие. Кроме того, он потерял много крови: около пол-литра было в животе и столько же вышло наружу. Не вмешайся вовремя медики, следующий день для Ивана мог и не наступить.

Вместе с хирургом над спасением Круглова работали кардиолог Людмила Музыченко и врач ультразвуковой диагностики Олеся Ступникова из Благовещенска. Для начала сняли ЭКГ, исключив, таким образом, ранение сердца. Затем приступили к операции, которая длилась около часа.

- Мы столкнулись с множеством трудностей, — продолжает Валентин Николаевич. — В верхнезейской больнице нет связи района с областью, нет санитарной авиации, нет горючего, нет многих специалистов, тех же анестезиологов. Операцию приходилось выполнять под местной анестезией. А в этом случае очень сложно осуществить ревизию брюшной полости: больной сопротивляется, ему больно, его надо держать. К тому же опасно было вводить лекарства внутривенно, потому что пациент был пьяный. Единственное, с чем не было проблем, так это с медикаментами. Только крови не было, но ее, в крайнем случае, мы могли взять у работников.

Операция прошла успешно. Сейчас Иван идет на поправку. Остановка губернаторского поезда в Верхнезейске стала для него счастливым билетом в жизнь. Для Егора все окончилось менее удачно, но заслуженно. Подросток будет дожидаться окончания следствия, а затем — приговора, который вынесет суд. Хотя, возможно, за решетку парень не попадет: за первые ходки у нас частенько дают условный срок. (Все имена и фамилии изменены.)