Но поднимаются в воздух советские истребители, и японец уходит в сторону Хэйхэ. Город мой живет как бы в двух измерениях - войска приходят, а мирное население спешит эвакуироваться. Десятки домов обезлюдели: окна, двери заколочены досками. Женщины, дети, старики разъезжаются по селам и деревням - подальше от границы. Из местных остаются только те, кто работает на оборону. И вдруг ночью - грохот орудий. Мы прячемся в погребе, но разве там усидишь, когда такое творится? С Соколовского бугра бьют «катюши» по невидимым японским укреплениям на том берегу Амура. Все небо красное от разрывов. Война с Японией началась. Техника, войска в спешном порядке переправляются в Китай. Задействовано все: пароходы, катера, баржи, понтоны, лодки. И вот уже горит Хэйхэ, от которого через неделю ничего не осталось. А в Благовещенск поступают первые группы пленных японцев. Потом все площади в городе будут заполнены ими. Помню, как Бурхановку «оккупировали» японцы: там они и купались, и стирали. Поступает много раненых. Я, восьмилетний мальчишка, хожу в госпиталь на улице Горького, где потом размещалась клиника проблемной лаборатории вспомогательного кровообращения. Ношу цветы нашим солдатам и офицерам и очень горжусь собою - помогаю пострадавшим воинам. На ремесленном базаре (был такой на месте нынешней улицы Чайковского, между Амурской и Зейской) появилось много инвалидов на костылях, в колясках. Одного, помню, таскали даже в корзине: у него не было ни рук, ни ног. Пришел из госпиталя сосед Алеша Гаврилин, весь исколотый. Его японцы подняли на штыки, и как он с 17 ранениями остался жив - одному Богу известно. Когда мы встречались с ним, Гаврилин непременно говорил: «Славка, нарисуй мне Сталина». Я уже тогда неплохо рисовал. Практиковался, если можно так сказать, на том, что срисовывал изображения с надгробий, склепов и памятников на Вознесенском кладбище. А там, говорили взрослые, были даже памятники, привезенные из самого Парижа. Рисунков с изображениями Сталина делал я немало: этот человек был тогда Богом не только для соседа-фронтовика. А спустя годы слепил я и скульптуру вождя, которая теперь за ненадобностью одиноко скучает на задворках мастерской. Время переменчиво... Владислав Афанасьев, член Союза художников СССР и выставкома Дальнего Востока и Забайкалья. Благовещенск.

Возрастная категория материалов: 18+