Майор милиции в отставке Сергей Докучаев боролся с преступностью в сфере экономики. За 20 лет он дослужился от рядового опера до начальника ОБХСС Ленинского РОВД, возглавлял отдел по борьбе с экономической преступностью УВД Благовещенска. В самом начале карьеры ему довелось расследовать прогремевшее на весь Союз «хлопковое дело» о злоупотреблениях высокопоставленных чиновников и партийной элиты азиатских республик СССР. Его оперативно-следственная группа, сформированная в Москве, работала в Кулябе, что на границе с Афганистаном. Там расположены многочисленные хлопковые поля и масса селений в труднодоступных горных районах.

— Когда я прибыл, «хлопковое дело» начинало перемещаться из Узбекистана в Таджикистан, — вспоминает Сергей Докучаев. — В Ташкенте нас перегруппировали и сразу отправили в Душанбе, а оттуда в город Куляб. В нашей группе были оперативники из разных регионов России, несколько сотрудников из Прибалтики, но таджики нас всех воспринимали как москвичей.

 — Сергей Александрович, а местных милиционеров в помощь не давали?

— В состав группы были прикомандированы несколько местных сотрудников милиции, оперативники и следователь. Они знали местные обычаи, язык, обладали информацией и еще выполняли роль переводчиков. Но уже через короткое время в группе остались лишь двое из местных милиционеров — остальные вели «двойную игру», передавая информацию заинтересованным лицам из числа местных жителей. Кстати, один из тех двоих милиционеров — Рамазон Рахимзода Хамро — теперь министр внутренних дел Таджикистана. Я всегда слежу за его приездами в нашу страну, лестно, что довелось вместе работать. Он очень помогал работе группы, часто был просто незаменим.

Мы выявляли экономические преступления, совершаемые управленческим аппаратом районов и колхозов, связанных с хлопком, — приписками, получением взяток. Одной из самых сложных задач было выявить места хранения незаконных денег и изъять их. Специфика отношений в семейных тейпах! Младший не может ослушаться и не исполнить указания старшего в семейной иерархии, а деньги хранились обычно у нижнего звена тейпа. Например, за много километров от города у какого‑нибудь дальнего родственника, который работает чабаном. Этот чабан сам по‑русски не понимает, жена тоже. Гоняют свои сто овец по горам… У одного такого чабана мы изъяли 1 миллион 120 тысяч рублей — баснословная сумма по тем временам.

— Где же он прятал такие деньжищи?

— Таджики, живущие в горных районах, из овечьего помета вперемешку с соломой лепят плоские лепешки, сушат их на солнце и потом топят ими печь. Заготавливают их в большом количестве и хранят под навесом. Так вот, деньги были разделены на брикеты, упакованы в целлофан и залеплены в эти самые лепешки. Чабан‑то знает, где их спрятал, а нам как найти? Представляете, мы бы сидели вдвоем или втроем и ломали эти лепешки до конца века.

Банда Литвака Большой Невер, 1930 г.

В это время начальник уже начал давать показания. На один из изъятых японских видеомагнитофонов мы записали его обращение к чабану. Так тот раз десять посмотрел это видео, пока согласился показать те самые лепешки. Нас поразила колоссальная социальная разница, которую мы там увидели. Руководство жило по‑царски, а простые граждане были просто рабы.

— Вам там не угрожали?  

— Всякое было. Однажды трактором пытались задавить нашу машину. Мы получили оперативную информацию о приписках и поехали в поля проверять участки хлопковые. Проезжая по полю, заметили, что появился и едет следом за нами трактор «Беларус». Догнал нас и несколько раз пытался колесами сбить нашу машину с дороги. Мы оторвались, остановились и хотели уже меры принимать — оружие всегда с собой было. Но водитель, когда понял, что у него ничего не вышло, развернулся и умчался по полям. Мы тогда так и не определили, кто это был и по чьей указке нам хотели помешать.

— Как вы отнеслись к тому, когда в начале 90-х стали говорить, что «хлопковое дело» — это все фальсификация, никаких злоупотреблений не было, а был милицейский произвол?

— Досадно было. Мы же милиционеры и понимали, к чему клонит эта пропаганда. По телевизору показывали, как проводились заслушивания депутатские по результатам уголовного дела, как давили на Иванова и Гдляна. Мне ребята в отделе откровенно говорили: Сергей, если их арестуют, то и вас по России всех тоже арестуют — вы же исполнители. Тогда развал был, и я понимал: в нашей стране возможно все.

Бензин по 2 рубля за литр!

— А в Благовещенске в каких сферах было больше всего злоупотреблений?  

— Топливно-энергетическая сфера и тогда, и сейчас остается одной из самых притягательных для хищений. Это и таксопарки, где водители сматывали счетчики, чтобы за километр «капало» больше, чем положено. Таких ловили. Это бензин — недолив-перелив. Объектом повышенного внимания сотрудников отдела БХСС и затем БЭП всегда была Благовещенская нефтебаза. Помню, в начале девяностых мы расследовали подряд сразу несколько дел о хищении бензина. Одно из них было первым в России, где фигурировали компьютеры, которые тогда только-только внедрялись.

Казалось бы, все прозрачно: заезжает машина заправляться на нефтебазу по заявке любого предприятия, в бухгалтерии водителю выдают два электронных талона на получение ГСМ, один из которых он оставляет потом при выезде. Охранник в конце смены сдает пачку талонов в бухгалтерию, где их заносят в базу данных. Как тут можно украсть?

Опергруппа УР,  1931 г.  Сысса, Филиппов, Ким (фотограф), Ревайкин (шофер).

Но в бухгалтерии трудилась девушка, которая по вечерам еще подрабатывала уборщицей. Она в сговоре с двумя водителями — выдавала им электронные пропуска, и бензовозы спокойно миновали пункт пропуска с полными цистернами. А бухгалтер вечером, когда приходила мыть полы, уничтожала талоны — те машины с ГСМ оставались неучтенными. Бензин сбывали по цене в два раза дешевле — всего по 2 рубля за литр. Одного водителя, помню, взяли с поличным на лодочной станции, а второй бензовоз «накрыли» в затоне на Амурской, 1, где очень много гаражей. 

—  И много бензина они успели вывезти?

— 11 бензовозов по 4,5 тонны — это приличная сумма. Девушки себе по шубе дорогой купили. Один из парней успел машиной обзавестись, второй собирался… В преступную группу входило пять человек. Все получили реальные сроки — от 4 до 7 лет. Судил их трибунал, потому что выяснилось, что жених бухгалтера был дезертиром — сбежал к любимой из воинской части. Но вместо свадьбы их ждала колония.

Меченые деньги ветром унесло 

— Сотрудников ОБХСС за глаза называли «белыми воротничками».

— Хотя потеть и замерзать в засадах нам приходилось так же, как сыщикам уголовного розыска. Притом что специфика работы отличается. Сыщики работу ведут «от преступления», то есть от уже совершенного убийства, ограбления, изнасилования или кражи… А оперативникам-«экономистам», как правило, приходится «идти к преступлению», отыскивая его по малозаметным признакам, из которых надо воссоздать целостную картину. И преступники — не мелкие жулики или рецидивисты, а зачастую люди грамотные, высокообразованные, при должностях.

1927 год, ликвидация банды в китайском квартале Благовещенска. Фомин, Омский, Гузеев.

Однажды задерживали при получении взятки начальника строительного управления. Все перекрыли, подготовили. Убежать из кабинета невозможно. Человек, который передал пачку меченых купюр, вышел в коридор и дал сигнал: деньги у фигуранта. Мы тут же заходим в кабинет, представляемся и начинаем проводить обыск. Чиновник негодует по поводу произвола, нервничает, но в целом ведет себя уверенно. Проверили все — купюр нигде нет! Это была зима, вечер, четвертый этаж здания, никто не заходил, никто не выходил из кабинета, куда деньги делись?! Не мог же он их съесть?! Минут десять уже прошло, пока кто‑то из наших догадался: а не выкинул ли он их в окно? Смотрим, а форточка приоткрыта. Видимо, интуиция сработала. Чиновник успел открыть форточку, порвал пачку и выбросил купюры, которые тут же разнесло ветром. Мы потом более двух часов осматривали на корточках заснеженный двор организации, деньги искали. Нельзя было допустить, чтобы меченые купюры попали кому‑то в руки.

Вся документация сгорела

— А проколы случались в работе?

— Не часто, но бывало. Раньше в районе улицы Ленина — переулка Интернационального винзавод был. У нас имелись веские основания предполагать, что на предприятии совершаются мошенничества и финансовые хищения в крупных размерах. Собрались нагрянуть с проверкой, позвонили бухгалтеру, чтобы сидела на месте, и стали искать машину, на чем вывезли изъятую документацию. Времена были перестроечные, трудные. Директор винзавода воспользовался ситуацией — загрузил «всю бухгалтерию» в машину и по собственной инициативе повез документы нам в отдел. Не успел отъехать от завода два квартала, как его «шиньон» вдруг на улице Шимановского загорелся. Якобы короткое замыкание. А чем доказывать? Основные документы сгорели! Был развал в стране, в экономике, на предприятиях. И многие руководители  этим умело пользовались.

Засада на башенном кране

Однажды оперативнику Ленинского ОБХСС пришлось больше десяти часов просидеть почти без движения в морозную ночь на огромной высоте — в кабине башенного крана, чтобы засечь расхитителя бензина.    

— Разведка донесла, что кто-то из охраны нефтебазы по ночам ворует топливо. Но как подобраться? Там конечная остановка 9-го маршрута. Любая машина, которая ночью встанет, спугнет похитителя, а заляжешь в засаду за полквартала — ничего не увидишь. В бинокль — тоже проблематично. Думали-думали, как подобраться поближе, чтобы 100-процентно засечь похитителей и 100-процентно их задержать, — вспоминает Сергей Докучаев. 

На территории соседнего предприятия есть ремонтная зона с башенными кранами — лучшего наблюдательного пункта не найти. Старший оперуполномоченный с большим трудом уговорил руководство разрешить  подняться на башенный кран. Придумал легенду, что якобы с территории  предприятия ночами  воруется металл и надо провести рейд.

— Вечером, когда все ушли, мы полезли на этот кран. Нефтебаза внизу была видна как на ладони. Главная  задача — в человеке, который сможет просидеть в кабине длительное время. Была уже глубокая осень,  холодно и на высоте ветер кабину немного раскачивает, а электричество включить нельзя — техника безопасности, — уточнил майор милиции в отставке. — В день операции мы не знали, будут ли воровать бензин и когда — в 12 ночи или 4 утра.  Одели своего сотрудника потеплее, бинокль, радиостанцию, термос с горячим чаем дали. И вот как залез он на кран в 8 вечера, так и просидел там до самого утра.

УгРо. Сидят Громов, Нахмансон, в форме стоит Белогорский Д. А. — начальник УР в 1926 г.

Сотовых тогда не было, а старенькая радиостанция брала сигнал на расстоянии  полукилометра. Поэтому второй оперативник сидел в засаде во дворе одного из ближайших бараков, остальные ждали сигнала на рабочих местах в РОВД. Во втором часу ночи в дежурку поступил сигнал,  что на территории нефтебазы производится слив ГСМ. Обэхаэсники взяли расхитителей, когда те уже перегрузили канистры с топливом в машину и выгнали ее за ворота проходной  на стоянку, считая, что они «замели следы». Но мучения милиционера-«верхолаза» на этом не закончились — ему пришлось сидеть на кране еще пару часов,  пока составляли протоколы, проводили процедуру изъятия. Рассекречивать место оперативной слежки было нельзя.  Сотрудник отдела БХСС спустился с башенного крана  только с рассветом — замерзший, но довольный ходом успешного рейда.

Как овчарка вещдок съела

На какие только ухищрения не шли расхитители государственного имущества, чтобы их не схватили за руку. Ушлые работники Благовещенского мясокомбината  «консперировали» говяжью вырезку под отбросы производства, которые вывозили машинами на скотомогильники. Проезжает грузовик, груженный  отходами животных, через проходную — вонища такая, что близко не подойдешь. Никто не догадается, что под кабиной ЗИЛа, где должна лежать запаска, в пакетах спрятано отборное мясо.  

— Каких только случаев не было — и трагичных, и комичных, — вспоминает майор милиции в отсавке Сергей Докучаев. — Однажды мы караулили работника, который воровал с мясокомбината колбасу. Перекрыли выходы  с трех сторон, лежим в кустах и ждем. Видим в бинокль, как вор перелазит через забор с полным рюкзаком, думаем: сейчас пойдет по дороге.  Он сначала и пошел, а потом, видимо, почуял засаду — мужик битый был, судимый. Вдруг резко рванул в сторону болота. Мы — вдогонку. А он добегает до болота, понял, что деваться некуда, и начал кидать палки колбасы подальше в трясину. Догнали его, скрутили, а рюкзак-то пустой!

УгРо, Благовещенск, 30-е.  Симоненко, Лесков, Третьяков, Булахов.

Тут подоспели охранники мясокомбината, переполох — все же увидели нашу погоню. Один из охранников предложил: «Давайте собаку служебную позовем — у нас овчарка обученная из погранотряда». Так и решили сделать. Дождались мы эту собаку, дали ей понюхать рюкзак, чтобы нашла вещдоки и перенесла на берег. Но собака решила по-своему: добравшись до места, где среди кочек лежали палки колбасы, она принялась  есть одну из них.  Ей и свистели, и махали, давали команды, она — ноль эмоций. Собрался народ, смеется: «Милиция собак не кормит, хоть здесь наесться!» Не будешь же  объяснять, что это не наша, не служебная. Так и трескала вещдоки на глазах у публики. Но  потом, правда, насытившись, перетаскала из болота все остальное. Такой вот курьезный случай.

Юрий Левченко: «Золото искали в туалете»

Юрий Левченко отдал следствию 34 года жизни, 14 из которых возглавлял следственную часть, был заместителем начальника следственного управления при УМВД РФ по Амурской области. А начинал после высшей школы милиции в далеком 1987 году в Соловьевске, где только создали новое поселковое отделение милиции.

— Мне там пришлось выживать, так скажем, — улыбается полковник юстиции в отставке, вспоминая то сложное время. — Тында за 130 километров, связь то есть, то ее нет, а прокуратура там, все начальники там… Пришлось учиться самостоятельно принимать решения: есть состав — нет, надо возбуждать уголовное дело или нет. Помню, такая трясучка была, когда я первый раз принимал решение о задержании и дальнейшем аресте человека. Психологически очень тяжело.

Недалеко от отдела было строительно-монтажное управление. Как‑то приходит Левченко на работу — звонок: проникновение в контору. Похитили всю зарплату сотрудников, которую они накануне получили из банка, в сейфе лежало десять с лишним тысяч! По тем деньгам это хищение в особо крупном размере. По этой статье даже смертная казнь была предусмотрена. Было это в 1989 году. В Соловьевск прибыл лично начальник Тындинского ГРОВД Георгий Емельянович Филиппов с лучшими сыщиками района. Из Благовещенска отправили на подмогу «тяжеловесов» областного УГРО.

— Прибыли Жук Юрий Николаевич, Каплунов Владимир Павлович. И потом еще не раз к нам приезжали следователи из областного управления. Я на них смотрел открывши рот. Было чему поучиться, — говорит Юрий Александрович. — То преступление было неочевидным, никаких зацепок на первый взгляд. И все же маститые сыщики нащупали верный след. Мы всей бригадой поехали проводить обыск в дом к одной старушке на окраине поселка, у которой подозреваемый прятал похищенное. Прошерстили все: дом, все сараи, кухни, подполье. Знаем, что деньги должны быть где‑то здесь. Весь день искали — пусто! Уже огород думали копать. В итоге я нашел эти деньги, чем горжусь до сих пор. Опять в подполье спустились, там стоял фундамент от печки, огороженный деревянными досками. И от стенки небольшой проход, особо незаметный. Первый раз потрогали со всех сторон, вроде нет ничего. А второй раз полез, чуть руку не вывернул и что‑то нащупал. Кое-как достали: вот они — в целлофане банкноты в банковской обертке! Почти вся сумма. А потом нашли там еще и припрятанные ценные вещи, которые он похитил из домов односельчан. Раскрыли по ходу и другие преступления.

За многолетнюю следственную карьеру Юрию Левченко пришлось расследовать и курировать десятки тысяч самых разных уголовных дел, в том числе громких и резонансных. Были и такие дела, о которых без улыбки не расскажешь.

— Однажды мы расследовали дело о хищении драгоценных металлов на прииске Соловьевском, — вспомнил курьезный случай профи амурского следствия. — Стали всех подозреваемых задерживать — одного, второго взяли под стражу, обыски начали проводить. И один из подозреваемых дает показание: «Да, была у меня верхонка с золотым слитком, но я с перепугу ее выкинул в туалет». Там были деревянные двухэтажные дома для рабочих, а туалеты на улице. Вот он рукавицу с золотом в дырку общего туалета и бросил. Привезли его для проверки показаний. Он показал тот туалет. Бензопилу ему дали, чтобы распилил деревянный приступок. Пришлось ему туда лезть. Благо зима была. Достал он эту верхонку, упаковали, и пришлось мне потом отмывать ее в присутствии понятых под тепленькой водичкой в туалете поселкового отделения милиции. Отмачивал, пока все растает, потом золото доставал, отмывал. А что делать было? Ценный вещдок!

Возрастная категория материалов: 18+