Секретные подземки Орлиного: журналист АП спустился в бывшие подземные склады ядерного оружия

«У нас был только склад»

Мы приехали в Орлиный летом, чтобы рассказать о том, как живет некогда закрытый городок. Ведь официального статуса у него не было 22 года, а официального названия нет до сих пор.

— Слышали, что у нас здесь целый подземный город? — сам завел разговор глава Малосазанского сельсовета Владимир Найда и тут же заявил: — Никаких городов там нет!

Владимир Васильевич приехал в Орлиный из Сибири в 1972‑м 18‑летним рядовым служить срочную и остался почти на 25 лет. Уволился из армии в звании майора в 1996 году, когда расформировали его родную часть. Последние годы Владимир Найда был в ней начальником инженерной службы.

— На техтерритории есть несколько складов. Стоит небольшое сооружение, внутри — открытая ниша размером примерно 5 на 4 метра, глубина метров пять, — описывает подземелья сельский глава с военным прошлым. — Там в хранилищах были рельсы для вагонеток, уже нет их — стащили. В подземелье есть отвороты, прямой коридор метров сто и комнаты — влево, вправо, влево, вправо. В них заходила вагонетка, и боеголовки складывались в стеллажи. У нас было 11 расчетов автомобильных колонн, на случай войны.

Отсюда, по рассказам тех, кто служил в части, боеголовки в случае необходимости должны были везти в Углегорск — на бывший военный космодром Свободный. «Мы развозили боеголовки по разным направлениям. У нас был только склад, своих пусковых установок не было», — говорят бывшие военные.

Сославшись на сильную занятость, глава сельсовета отказался проводить нас на легендарные склады. Но мы вернулись в Орлиный в ближайшее воскресенье. В выходной день на заброшенных складах ребята из Благовещенска устраивали для строителей из Свободного фаертаг — командно-тактическую игру с имитацией боевых действий. «Поедете на техтерриторию, обязательно возьмите фонарики помощнее, резиновые сапоги и что‑нибудь перекусить — быстро вы не управитесь», — напутствовал нас перед нашим «сталком» Владимир Найда.

«Нашли склады по спутнику»

Честно говоря, я не совсем оценила советы главы. Путешествие в некогда секретные склады ядерного оружия мне представлялось легкой прогулкой по лесу. В назначенное время мы, преодолев 130 километров от Благовещенска, стояли у ворот техтерритории. «Проход, проезд запрещен. Собственность Малосазанского сельсовета», — выделялась свежей краской надпись на воротах. Я вглядывалась в территорию через металлические прутья ограждения, пытаясь понять, почему нас отговаривали идти туда пешком. Можно же пробраться через дыру в заборе и по бетонной дороге сходить туда и обратно.

Нашим проводником оказался увлеченный игрок в фаертаг Александр Абраменок из Благовещенска. Ему едва ли не единственному глава сельсовета доверяет ключ от ворот.

— Как мы познакомились с Владимиром Васильевичем — это целая история! — начал отвечать на мои расспросы Александр. — Мы занимались страйкболом, искали интересные полигоны в нормальном доступе от Благовещенска. Четыре года назад через спутник нашли территорию, потом в интернете узнали, что эта часть законсервирована. Собрали человек 20 энтузиастов, приехали. Думали, машины оставим у ворот, пойдем пешком, пошумим там, гранаты повзрываем, постреляем, если нас услышат, придут и скажут «идите отсюда», уйдем… или хоть контакт какой‑то наладим. А здесь как раз была кража кабеля, водокачку обесточили, оставили поселок без воды. Работала полиция. Вот тогда мы и увидели Владимира Васильевича. Он нам предложил поиграть за Орлиным, а насчет складов сказал: приезжайте, поговорим. Поговорили. Условия оказались простыми: мы следим за порядком, гоняем чернокопателей. Вот эту надпись на воротах «собственность Малосазанского сельсовета» собственноручно наносил.

На два этажа вниз

Первая остановка. Команды слушают инструктаж по технике безопасности, экипируются и получают оружие — настоящие, но охолощенные автоматы Калашникова с вмонтированными в приклады герконовыми датчиками. Мы тем временем идем на разведку. Рядом место, где пристреливают оружие — бывший наземный склад средств доставки, другими словами — носителей для боевых частей. С обеих сторон открыты ворота. В просвете видно, как в воздухе стелется дымка. «Это какой‑нибудь радиоактивный туман, как у Стивена Кинга», — пошутил кто‑то. Заходим внутрь, справа от входа — длинный коридор, уходящий во тьму. Оттуда, как из погреба, веет холодом. Не сразу замечаю, что так назойливо кусавшихся перед входом комаров и других мошек здесь, меж двух ворот, нет. Выходим с обратной стороны, углубляемся в лес. «Будьте осторожны, — предупреждает нас Александр. — В лесу полно колючей проволоки, встречаются открытые колодцы глубиной метров десять».

Колодцы мы не встретили, зато едва не переломали ноги о разрытые траншеи — чернокопатели потрудились по всей территории базы, добывая кабель связи. Здесь же, не отходя от места, обжигали его, извлекая цветмет из оболочки. Весь лес буквально усеян стальными лентами от брони кабеля.

Когда все организаторы и участники предстоящей игры были в сборе, мы отправились за ворота. Вглубь леса вела поросшая травой дорога из бетонных плит. Местами ее повело, кое‑где торчали плиты. Через несколько метров дорога раздвоилась, а затем снова… и снова. Я не ожидала, что сеть дорог здесь будет настолько разветвленной. На обратном пути мы даже заплутали.

Пока две команды перестреливались в бывших казармах, мы поехали к подземным складам. Для пеших прогулок расстояние оказалось внушительным.

Сооружение 141 — это небольшая с виду надземная постройка, как их еще называют — маска сооружения. Внутри слева находится шахта лифта, по которому поднимались и опускались боеприпасы. В свете, скудно проникающем с улицы, огромная дыра в полу едва видна. Если не знать о ней, можно запросто упасть с высоты примерно пяти метров. Многие постройки здесь давно обесточены, поэтому включаем фонарики. Три луча искусственного света тут же потерялись в разверзшейся пропасти. «Давайте спустимся», — предложил наш проводник. Справа в полу еще одно отверстие — лаз с лестницей, похожей на корабельный трап. Капли воды покрыли железные прутья перил.

Мы вооружились резиновыми сапогами, но нам повезло — в складах в это время года оказалось относительно сухо. В свете луча от фонарика видно, насколько под землей влажно — мелкие капли воды буквально висят в воздухе.

«Это пар изо рта, что ли?» — не поверила я собственным глазам. Ведь в тот день на улице была невозможная духота и 25 градусов тепла. «Конечно! Здесь же всего –5 градусов. Но в чем плюс: когда мы зимой играем, наверху –35, сюда спускаемся — тут –5. Всегда –5», — откликнулся Александр.

Гермодверь в расширительную камеру, гасящую взрывную волну.

Когда склады выполняли свою прямую обязанность, жизнеобеспечение здесь поддерживало спецоборудование. Находилось оно также под землей, на минус первом этаже. Здесь есть помещения с вентиляционной и климатической установкой, от которых теперь мало что осталось. Рядом с ними распахнутая круглая неподъемная гермодверь. За ней — расширительная камера, функция которой в случае взрыва снижать давление проскочившей ударной волны.

В сами хранилища ведет длинный коридор, на стене холодящая кровь красная надпись «Опасная зона», дальше — железобетонные выкатные гермодвери, огромные и толстые.

На минус первом этаже находятся три разворотные площадки, ведущие в три хранилища специа­ль­ных боевых частей.

Посреди коридора следы от узкоколейки, по которой ходили тележки с боеприпасами. Собиратели металла за несколько лет не оставили здесь ни тележек, ни рельсов.

Спрятанный в сопке склад

«Давайте сходим в еще одно место, — предложил Александр. — Я сам туда не ходил, там, как врата преисподней. Оттуда такой холод! Один я туда не рискнул идти. У меня был только фонарик на рации, я туда пробую светить, но не видно ничего!»

Склад под цифровым обозначением 160, судя по внешнему виду, построен раньше, и хранили здесь боеприпасы другого типа, нежели в складе 141. Еще одно отличие — он хоть и подземный, но одноэтажный, сами склады спрятаны в сопке. Внутри черная дыра коридора. Три карманных фонарика едва осветили путь на расстояние вытянутой руки. Коридор оказался закругленным, по нему также когда‑то по рельсам ходила вагонетка с боеприпасами. «Такие места любят медведи», — слышу обрывок разговора моих компаньонов. Почему‑то захотелось повернуть обратно.

Закругленный коридор вывел нас в большой зал с разворотными площадками и двумя огромными гермодверями. За каждой из них оказалось еще по одному длинному залу. Света наших фонариков не хватило, чтобы осмотреть все помещение сразу.

Еще одно отличие этого места от двухэтажного подземного склада — гулкое эхо. Чтобы понять собеседника и быть понятым, говорить приходилось с паузами после каждого слова, иначе поток речи сливался в один сплошной гул.

Неприметный бункер командования

Мы провели на бывшей центральной базе хранения ядерного оружия около четырех часов. Много ходили пешком по лесу, бродили по полуразрушенным наземным сооружениям. Не побывали, о чем очень жалею, в подземном двухэтажном командном пункте. Вход в него совсем непримечателен. Небольшой бетонный вход в… бугор. На первом уровне располагались командный блок, комната для отдыха, столовая и множество гермодверей. Еще этажом ниже — узел связи, аккумуляторная и выпрямительная.

Большинство складов обесточены. Чтобы сделать такое фото, понадобится мощный прожектор. 

На территории базы остались следы подземных водохранилищ, караульного городка, дизельной, была здесь и собственная большая псарня. Сегодня база выглядит так, будто последние военные ее покинули не 6 лет назад, а как минимум 20. Меня не покидали ассоциации с Чернобылем: заброшенные, но словно законсервировавшие эпоху СССР здания, отвоевывающий свою территорию лес, бесконечные заграждения с колючей проволокой… Наверное, это могло бы стать привлекательным туристическим местом. Ведь тема Советского Союза интересна и иностранцам, и жителям страны. К тому же люди сами отыскивают это место, чтобы поиграть здесь в «войну», полазать по «заброшкам» и «дестрою» и увидеть своими глазами, что здесь есть если не целый подземный город, то как минимум — мини-городок.

Страйкбол и хоррор в подземелье

Бывшая военная база сегодня стала идеальным местом для проведения военно-тактических игр. «Для нас здесь есть дома, многоэтажки, подземки, — описывает плюсы боец благовещенской команды по фаертагу «Варяги» и наш проводник Александр Абраменок. — Играем здесь с 2015 года. Проводили и суточные, и ночные игры. Очень интересно. И страшно».

От климатической установки в подземке почти ничего не осталось.

Подземки игроки тоже используют, но не в фаертаге. Гулкое эхо от выстрелов не погасят даже защитные наушники.

— Под землей делали страйкбол, полуролевые игры с элементами хоррора, люди были в костюмах монстров. Игрокам надо было найти в подземках определенные вещи и вынести, чтобы не попасться «демонам». Народ пугается, особенно кто первый раз попадает на такие игры, — смеется Александр. — Был у нас один игрок, я его напугал, он в позе лотоса упал и заикаться стал. Заказывали специально для игр инвентарь: силиконовые руки, ноги. Делали «консервированные головы» в банках. Своему напарнику, который должен был играть «демона», провожу инструктаж: свет включаешь только в редких случаях… Он в ответ: да что вы, как дети малые, пугаетесь? Так он, зараза, потом свет включал каждые две минуты! Капля с потолка в лужу — шлеп! Он тут же к выключателю… «Демона» играл, которого все должны бояться!

Семь подземных хранилищ

Суперсекретный объект в амурской тайге начали строить летом 1953 года. Местность, которую Совет министров СССР выбрал под цент­ральную базу хранения ядерного оружия, свободненцы называли Волчьей Падью. Уже в августе 53‑го здесь началась дислокация в/ч 41 065 (она же 32 142) 12‑го главного управления Министерства обороны. Его еще называли самым закрытым военным управлением. Таким засекреченным военным городкам в СССР обычно давали кодовые названия — почтовые адреса. Поселок Орлиный, имени которого не было на советских картах, сначала получил название Благовещенск-85, с 1962 года — Благовещенск-12, а с 1970‑го и вплоть до вывода части именовался Свободный-21.

По коридорам складов на вагонетках перевозили боеприпасы.

Сама база, или, как ее еще называли, техническая территория, построена чуть в стороне от военного городка. Она занимала немногим больше четырех квадратных километров. Ее размеры — 2,5 на 1,7 километра. На этой лесной территории в разные годы по пяти разным проектам построили 7 подземных хранилищ — два из них двухэтажные. Еще здесь есть двухэтажный (подземный) бункер командного пункта, два наземных склада средств доставки ядерных боеприпасов, наземные склады воо­ружений, сборочный цех и другие постройки — гарнизон с казармами, караульный городок, насос­ные, дизельная и т. д. До 1961 года здесь проводилась сборка спец­боеприпасов.

В 1996 году часть была расформирована в связи с договором о сокращении стратегических наступательных вооружений. Последние военные ушли отсюда в 2013‑м. Техтерритория передана в собственность Малосазанского сельского совета, в состав которого входит поселок Орлиный.

Шахта у сопки любви

Еще один миф о ядерных складах в Орлином связан с пусковыми шахтами. Возле поселка есть местная достопримечательность — сопка любви. Якобы обрыв, с которого можно любоваться живописнейшей долиной и рекой Зеей, образовался из‑за обвала шахты для запуска боевых ракет — а доказательство тому полукруглая выемка в сопке. «Не было возле поселка шахт, сопка любви образовалась сама», — заверил нас старожил Павел Суворов. В 52‑м году он мальчишкой устроился работать помощником в московскую экспедицию, которая проводила топографическую съемку местности под будущие ядерные склады, а затем, спустя 11 лет, приехал с семьей в поселок работать. Чета Суворовых живет здесь до сих пор.

Для иллюстрации материала использованы фотографии сообщества «Дальневосточный дестрой», участники которого путешествуют по техногенным и природным местам Дальнего Востока и за его пределами. 

Возрастная категория материалов: 18+