Фото: Владимир Воропаев

Но общаться нам пришлось по скайпу. Уже вторую неделю известная в Приамурье профессорская семья Гордиенко (супруга Елена Николаевна тоже профессор — только кафедры гистологии и биологии) живет в режиме самоизоляции. «Наша дочь тоже врач и преподает в АГМА. Одна из студенток в ее группе заболела ковидом, поэтому мы теперь на карантине». Это не мешает юбиляру проводить дистанционно занятия, онлайн-консультации и даже давать интервью. Как сохранить такую же ясность ума на долгие годы? Можно ли почувствовать рак, когда еще нет боли? Чего не нужно бояться, узнав о диагнозе, и какие виды опухолей выявить сложнее всего  —  ответы на актуальные вопросы даёт светило амурской онкологии.

«Настрой — половина успеха»

— Виктор Петрович, за 54 года в онкологии трудно сосчитать, скольким людям вы продлили жизнь. Через вас прошли, наверное, сотни пациентов?

— Какие сотни?! За полвека их были тысячи!

— Скажите честно, у вас самого есть страх перед диагнозом, который ставите другим?

— Говорю честно: никогда об этом не задумывался. Как не задумывался о том, сколько мне сегодня исполнилось лет. Я когда это слышу (смеется), у меня возникает страх перед самой цифрой — 80. А насчет диагноза… Может быть, это чисто профессиональное, но я не обращал внимание на это — надо было спасать других. Страх, видимо, появляется, когда диагноз установлен. Всё зависит от того, какая у тебя психика. Я 54 года отдал онкологии, и ни разу не было такого, чтобы ко мне в кабинет зашел больной и спросил, рак у него или нет. Люди лежат в онкологическом диспансере, получают специфическое лечение, а никто не хочет слышать этого слова. И я никогда пациентам это не говорю, каждого успокаиваю: «У вас пограничное состояние».

А у некоторых страх перед онкологией настолько велик, что справиться с ним без помощи психолога не представляется возможным. Беда еще и в том, что люди чрезмерно мнительные и эмоциональные часто отказываются от обследований. И любая незначительная болезнь может восприниматься ими как проявление рака. Такое состояние опасно. Постоянный стресс ухудшает общее самочувствие, а в каких‑то случаях может спровоцировать наступление болезни. Когда я был помоложе, у меня был пациент — простой мужик рабочей профессии. У него была запущенная стадия рака, но он не думал об этом. Получал лечение и прожил спокойно еще около десяти лет. Чтобы победить рак, нужно сначала преодолеть свои собственные страхи — онкофобию.

Будущий доктор Луч

— Деревенский архаринский мальчишка: почему вдруг медицина, да еще радиология? О такой специальности в 60‑е годы мало кто даже слышал.

— Кто повлиял на выбор профессии, сказать не могу. Это получилось как‑то спонтанно. В седьмом классе почему‑то решил, что стану врачом. Причем это был уже не оспариваемый момент моей жизни. В 1959‑м все вступительные экзамены в медицинский институт сдал на отлично. В студенческие годы было много чудесного. Жена говорит: «Напиши книжку, она будет бестселлером». Может, и напишу. Как мы ездили студотрядами в колхозы, как было интересно профессионально расти. Я на пятом курсе самостоятельно прооперировал аппендэктомию под контролем хирурга. Таких операций по удалению аппендикса за время учебы провел две — первым хирургом оперировал больных. Сегодня студентам рассказываю, они в это с трудом верят.

— Почему?

— Потому что у них сегодня таких возможностей нет. А во время нашего обучения на каждой кафедре старшекурсникам предоставляли возможность получать практические навыки. Заканчивая вуз, мы были профессионально более подготовлены к работе врача, чем нынешние выпускники академии. Я студентом много раз ассистировал доценту кафедры акушерства и гинекологии на гинекологических операциях. Хотел стать хирургом, но вмешался случай. В 1967 году открыли радиологическое отделение в онкологическом диспансере и мне предложили пройти ординатуру по лучевой диагностике и терапии. Через два года я уже приступил к работе врача-радиолога.

— Соприкасаться с радиацией! Вас это не остановило?

— В первый год была какая‑то осторожность в работе, типичная для каждого обычного человека. А потом привык и долгие годы уже не обращаю внимания на то, что работаю в радиологии. Потому что при открытии отделений лучевой диагностики, так же как и рентгенологических, предусмотрены персональные меры защиты медиков и пациентов. Они очень эффективны.

 «Я ни разу в жизни не пожалел о выбранной профессии. Если такие сомнения возникают, надо уходить из медицины. Я был деканом курса. И некоторые мои выпускники не нашли себя в профессии врача, но зато стали хорошими предпринимателями. Я на своем месте».

— А красное вино пьете? Говорят, что его выдавали всем ликвидаторам последствий аварии на Чернобыльской АЭС, якобы помогало от облучения.

— Я не знаю, что давали ликвидаторам. Это всё слухи, как и то, что алкоголь дают подводникам на атомных подводных лодках для уменьшения эффективности действия излучения. Красное вино не «выводит» радиацию — это обывательское мнение. Но вино, и особенно красное, обладает хорошими антиоксидантными свойствами, то есть подавляет действие свободных радикалов и тормозит окислительные процессы в организме, которые запускаются в том числе радиацией. В этом смысле его можно считать профилактическим средством. Но только граммов 150 — не более. В больших дозах даже самое хорошее вино действует уже как банальная выпивка и ослабляет иммунитет. Крепкие напитки, например, водка, на радиацию не действуют. Аскорбиновая кислота, как известно, тоже обладает антиоксидантными свойствами. Прием витамина С в суточных дозах до 1,5 грамма — признанное средство для повышения иммунитета и часть антирадиационной терапии. Зачем пить вино, если аскорбинки достаточно в квашеной капусте?! Сам я много лет уже не употребляю алкоголь. И раньше умеренно употреблял, а сейчас вообще исключил. У меня организм не просит ни красного, ни белого… Ничего не принимаю. Жена смеется надо мной, говорит: «Это у тебя последствие облучения».

«Загадочная уровская болезнь открыла мне путь в науку»

— Кто для вас стал маяком, который заинтересовал вас научной деятельностью?

— После ординатуры мне предложили должность ассистента на кафедре. Мне повезло: в то время у нас в Амурской области была очень редкая болезнь — называется Кашина — Бека, или уровская болезнь. Это деформирующий остеоартроз, поражающий локтевые, лучезапястные, тазобедренные, коленные и голеностопные суставы. Люди не росли, были с короткими ногами и руками, к 17 годам уже становились инвалидами. Таких больных выявляли в Бурейском районе, но особенно много их было в Зейском. Был у нас такой профессор Павел Викторович Белозеров, заведовал кафедрой нормальной физиологии. Он проводил обследование таких больных на севере Приамурья. И ему нужен был рентгенолог. Потому что первым признаком этой патологии было сужение суставных щелей. Нужно было обязательно проводить рентгенографию кистей рук. Я поехал в экспедицию.

— Эта болезнь генетическая?

— Скорее всего нет. Потому что родственники больных как жили, так и живут в Зейском районе, а болезнь ушла куда‑то. В Чите была специальная лаборатория по изучению этой болезни. Известно более 20 теорий и гипотез, но в общем‑то ученые так и не пришли к единому мнению: отчего и почему эта болезнь возникает. Возможно, появление селена как лекарственного препарата привело к тому, что она исчезла. Ведущая версия — биогеохимическая — это нехватка в почвах селена и переизбыток марганца. У нас эта болезнь полностью исчезла. Мы проводили контрольные исследования — ее нет, а в соседней с нами провинции Хэйлунцзян она распространена. Китайцы продолжают изучать и утверждают, что селен помогает этим больным.

У каждого человека в жизни появляется момент, который может изменить его жизнь. Главное — не упустить его. Мне повезло, что профессор Белозеров меня пригласил. Участие в зейской экспедиции обозначило стезю моей дальнейшей научной деятельности.

«Люди продают последнее и едут в зарубежные клиники, а потом долечиваться идут к нам в диспансер»   

Большинство людей уверены, что рак — это смертельный диагноз. Хотя давно известно, что многие формы злокачественных новообразований поддаются успешному лечению. Но, узнав о диагнозе, те амурчане, у которых есть финансовая возможность, стремятся ехать на лечение за границу: в Южную Корею, Германию или Израиль — куда угодно, лишь бы не лечиться дома.

 Руководитель кафедры Виктор Гордиенко с доцентами Ольгой Можаровой и Ольгой Лысенко и асисстентом Татьяной Коробковой.

— Виктор Петрович, в чем причина: действительно нет прорывов в онкологии, мы пока еще недостаточно успешно лечим какие‑то формы рака?

— Сегодня различные формы рака мы лечим по тем же методикам, которые определены наукой во всем мире. То, что делают в Германии, Израиле или США — то же делаем и мы в Амурском областном онкологическом диспансере. Раньше, до 2000‑х годов, у нас было отставание в техническом обеспечении, в модернизации тех же методов лучевой терапии, которые являются составной частью комплексного лечения злокачественных новообразований. Но за последние годы в техническом плане мы осуществили большой рывок. А то, что люди стремятся уехать за границу на лечение, зависит от нашего менталитета.

Мы привыкли думать, что у нас все плохо, привыкли себя несколько принижать. В психиатрии есть даже такой симптом уничижения, когда человек думает: «Вот я этого недостоин…», «У нас это хуже…» Скажу вам: все наши онкологические пациенты, которые уезжали на лечение в Южную Корею, Израиль или Германию, долечиваться потом приходят в онкодиспансер. Речь не идет о людях, которые уехали на постоянное место жительства в Москву или Краснодар. Речь об амурчанах. Многих убеждал: «Не надо ехать в Корею, мы вам сделаем то же самое». Но люди продают последнее, порой единственную квартиру, оставаясь без жилья, — и все равно едут. У большинства потом на вторую, третью и последующие поездки денег не хватает. Приезжают с рекомендациями от зарубежных докторов: «продолжение лечения по месту жительства».

— Какие виды рака диагностировать сложнее всего?

— Тут однозначного ответа нет. Скорее, надо говорить о том, какие опухоли труднее распознать на ранних стадиях, начальных этапах, когда лечение было бы более успешным. Вообще опухоли делятся на две группы — наружной и скрытой локализации. Сложнее диагностировать те, которые располагаются внутри организма. Это рак легкого, желудка и толстой кишки. Они лидируют в структуре заболеваемости, потому что такие онкологические патологии, как правило, обнаруживаются лишь на поздних стадиях, когда уже есть какие‑то симптомы. Если рак поверхностный, то человек сам обратит внимание, что у него долго незаживающий какой‑то процесс на коже, или родинка воспалилась, стала вдруг быстро увеличиваться. При меланомах, например. Советую сразу же, моментально обращаться к врачу! Очень жестокая опухоль, но после своевременного лечения многие больные живут по несколько десятков лет. Надо вовремя провести удаление или облучение. Виды комплексного лечения определит врач.

— Известно, что рак на первой стадии бессимптомный. Как тогда заподозрить зло?

— Есть опухоли, которые даже в третьей — предпоследней — стадии заболевания протекают бессимптомно. Например, при центральном раке легкого, когда злокачественное новообразование в корне располагается и перекрывается корнями легких. Этот рак не дает боли, но у большинства людей есть другие проявления — кашель появляется с мокротой, иногда в мокроте могут определяться прожилки крови. А вот при периферическом раке легкого боль есть. Сегодня много современных рентгенологических методов исследований, в том числе КТ или МРТ, которые позволяют заподозрить даже самые маленькие процессы.

— Иногда люди приходят к врачу и говорят: обследуйте меня всего на рак. Можно провести «техосмотр всего организма» разом?

— Это немного неправильный подход— не существует какой‑то универсальной методики, позволяющей исключить наличие онкологии, сделав один анализ крови или мочи. Всё сложнее: например, чтобы посмотреть изменения в легких, нужно сделать рентген грудной клетки. Если нащупали на груди крохотную шишечку, нужно прийти к врачу, чтобы он дал направление на маммографию, УЗИ. Есть так называемые онкомаркеры, которые дают возможность заподозрить онкологическое заболевание в любом органе или тканях. Для печени — свой маркер, для молочной железы или предстательной железы у мужчин — свои маркеры. Проводя такие исследования, мы делаем вывод: у человека в каком‑то органе или какой‑то системе что‑то не в порядке. Дальше проводится уже более углубленная диагностика.

К той же диспансеризации, профилактическим осмотрам нужно относиться серьезно, а не для галочки. Кроме выявления рака на ранних стадиях, как минимум в двух случаях онкологию можно вообще предотвратить — это раки матки и толстой кишки. В первом случае выявляется дисплазия шейки, которая говорит о высоком риске заболевания, и, зная об этом, его можно купировать. Во втором — рак возникает не сразу, перед этим в желудке и кишечнике возникают полипы — патологические разрастания тканей различной природы. Они как раз выделяют в кал кровь. Обнаружив это нарушение, можно сделать колоноскопию и убрать полипы — тем самым вы предотвращаете рак. Колоректальный рак поддается лечению хорошо, но только если  вовремя диагностировать. А у нас люди боятся делать колоноскопию или ФГДС. Они будут мучиться, терпеть боль, но им будет стыдно, страшно, неудобно.

У нас в Приамурье на первом месте сегодня рак кожи и меланомы, на втором — рак легкого, на третьем месте по заболеваемости — рак молочной железы. Причем, если несколько десятков лет назад рак молочной железы мы фиксировали только у женщин, то теперь он всё чаще встречается у мужчин.

«Я никогда не отдыхал в крупных санаториях и на морях. Все мои летние отпуска прошли на Мухинке в спортивном лагере. Считаю, что это был лучший отдых и лучшие дни — не только для меня, но и для моих товарищей, с которыми вместе занимались спортом. Я всю жизнь увлекался волейболом. Был судьей всесоюзной категории — судил игры высшей лиги Советского Союза. Таких как я на Дальнем Востоке нет, не было и теперь уже не будет: потому что уже нет СССР. Так и остался единственным. А после 50 лет полюбил теннис, когда прыгать над сеткой стало трудно. Поэтому организовал в академии секцию настольного тенниса».

«Чернобыль от нас далеко, а дозу мы стали получать при вдыхании такую же, как и на Украине»

— О чем сегодня мечтает профессор Гордиенко?

— Просто как человек ответить не могу: о чем мечтают в 80 лет?! Вот у меня жена всегда хотела прыгнуть с парашютом, а я высоты боюсь. В профессиональном плане, конечно, думаю об уменьшении количества больных. Несмотря на то, что население нашей области убывает (численность упала до 790 тысяч человек с 1 миллиона 50 тысяч в 1991‑м году), количество больных раком не снижается — наоборот, заболеваемость и смертность увеличиваются. Как профессионал хочу, чтобы эти два показателя уменьшились. На смертность мы можем повлиять путем использования новейших методик лечения наших больных. А по заболеваемости трудно сказать, потому что она связана со многими внешними причинами.

— Какие факторы могут влиять на развитие онкологической патологии в нашей области?

— Например, у нас превышение концентрации бериллия выше установленной нормы во много раз, превышение нитратов в почве — в десятки раз. Высока концентрация ртути — у нас моют золото. Скоро еще один фактор прибавится — это я уже о канцерогенных веществах. Это — последствия работы химических комбинатов. Вот вы про техногенную аварию в Чернобыле вспомнили. А вы знали, что за две-три недели произошло распределение продуктов ядерного распада, который был выброшен в воздух, равномерно по всей планете? Чернобыль вроде бы от нас далеко, а дозу мы стали получать при вдыхании воздуха такую же, как на Украине. Вот Фокусима рядом с нами — это тоже внешний фактор. Повышение радиоактивного фона тоже имеет большое значение.

— Виктор Петрович, в чем секрет вашей энергии и ясности ума?

— Питаюсь я просто и разнообразно. Вся мозговая деятельность связана с тем, что нужно работать. У нас был прекрасный врач Дмитрий Федорович Болгов — всю свою жизнь посвятил детской хирургии, а в апреле прошлого года ушел из жизни. У него руки были огромные: рабочим на железной дороге работал перед тем, как в медицинский институт поступить. Он изумительно оперировал детей. Однажды сказал мне: «Витя, не спеши уходить на пенсию. Пока мозги соображают, пока ноги и руки шевелятся, работу не бросай». В основе благополучия любого организма лежит процесс трудовой, то есть физической и, прежде всего, мыслительной деятельности. Будут мозги шевелиться постоянно, человек будет себя чувствовать лучше.

Возрастная категория материалов: 18+