Александр Ярошенко

Верочка

Ее в Театре сатиры несколько поколений называли нежно — Верочка. Она была любимая народом, властью, коллегами. Такая триада любви случается крайне редко. С ямочками на щеках, улыбчивая, с мягким характером, талантливая и безмерно родная для всех. 30 сентября исполняется 100 лет со дня рождения народной артистки Советского Союза Веры Кузьминичны Васильевой.

Лет десять назад я набрался духу и позвонил худруку Театра сатиры Александру Анатольевичу Ширвиндту. Не просто так — взял из Благовещенска и позвонил Ширвиндту. За два года до этого мы с ним провели блистательную неделю в жюри театральной антрепризы фестиваля «Амурская осень». Где Александр Анатольевич был председателем, а я, простите, членом жюри.

Расстались с народным артистом хорошим приятелями. Он простецки так сказал мне: «Шура, будешь в Москве, забегай ко мне в театр, побалагурим…» Ну я иногда и забегал. Так вот, на правах знакомого звоню Ширвиндту и прошу устроить встречу-интервью с Верой Васильевой.

— Ерунда вопрос, тезка, перезвони минут через пятнадцать, — баритонит в трубку худрук Театра сатиры.

Через указанное время звоню. «Записывай телефон и говори ей пароль «Ширвиндт», — похохатывает Александр Анатольевич.

Вера Кузьминична пригласила в гости на следующий день. Ее стильная квартира располагалась в одном из арбатских переулков, с порога было видно, что здесь живет артистка. Все стены в фотографиях и портретах. Много книг, классика и периодика о театре.

«Вы так запросто пригласили к себе в дом незнакомого человека», — не удержался я.

— Я привыкла людям доверять и никогда не ошиблась, а потом, за вас просил Шура, ему я верю безоглядно, — по-детски ответила Вера Кузьминична. В тот день мы поговорили замечательно! Искренность была одной из ее отличительных черт.

Она говорила, что в их семье все были послушные, себя она называла самой послушной и добавляла: «Это в папу!»

Ее жизнь была по-настоящему счастливой. Муж, актер Владимир Ушаков, души в ней не чаял. Она его называла нежным словом «Ушечка». С молодых лет — в доме домработница… А Верочка предано служила сцене.

— Я умею готовить только два блюда — грибной супчик и куриные котлетки. Не много, но очень вкусно, — признавалась она.

Детей у нее не было, это был ее осознанный выбор, о котором она никогда не жалела.

Всё и вся было подчинено любимой профессии. Обычная история для большой актрисы. История, которую часто обывателю не понять.

За более чем полвека в Театре сатиры ни одного конфликта, ни с кем и никогда.

Было время, когда худрук театра Валентин Плучек не видел ее в своих спектаклях. Не видел долгими годами... Что бы делала другая актриса ее уровня? Впадала бы в уныние и депрессию, жаловалась на свою невостребованность, писала бы челобитные управленцам от культуры и стенала на несчастную жизнь в многочисленных интервью.

Что сделал Вера Васильева? Села на электричку и поехала в Тверь. Пришла народная артистка всего Советского Союза в тверской театр с простым вопросом: «Вам артистки не нужны?» Золотая слеза гордости из нее не выпала… Там ее встретили с распростертыми объятьями, и несколько лет она три раза в месяц садилась на электричку и ехала в Тверь. Играла там лучшие роли русской классики. Тонула в любви, аплодисментах и цветах, после спектакля ночевала в гостинице и утром электричкой возвращалась в Москву.

— Ни с кем не ссорилась, ничего никому не доказывала и не впадала в депрессию. Но прекрасно пережила годы невостребованности в родном театре, — говорила Вера Кузьминична.

Она очень красиво старела, с благородной сединой, статная, женственная и красивая в свои далеко за 80 и даже за 90 лет.

На вопрос «Как так удается?» тихо отвечала: «Главное, ни на кого не злится, никому не завидовать. Ну сказал человек про меня гадость! Это же его проблемы, а не мои», — мудро замечала она.

Бог во многом был к ней милосерден. Когда тяжело болел ее муж, Вера Кузьминична свято несла этот крест. Несколько раз в неделю с тяжелыми сумками шла в больницу к любимому Ушечке.

Однажды, когда она шагала через трамвайные пути, к ней подбежала девушка.

— Здравствуйте, я вас узнала, можно я вам помогу сумки донести? — жарко выпалила незнакомка.

Так в ее жизни появилась Даша, которая стала ей всем на свете: преданным другом, заботливой дочерью, чутким и родным человеком. До самой смерти артистки.

Она завещала ей свою квартиру, дарила любовь своего сердца. Даша и ее семья отвечали взаимностью.

Вера Кузьминична месяц не дожила до 98 лет и ни одного дня не была одинока. Редчайшая грань жизни!

Из нашего разговора

«Читала много в детстве. Росла девочкой в себе, больше пребывала в своем, придуманном мире. Подружки у меня были относительные: я придумала детский театр и мне нужны были артисты. Из подъезда сделали сцену, лестницы были ложами, а партер размещался у самого входа в подъезд».

«Я вообще не умею ругаться матом, один раз в жизни ругнулась, но это было жутко смешно. Ссориться не умею, не знаю даже, как человеку сказать «дурак». Когда меня обижают, я замолкаю и ухожу».

«После выхода картины «Сказание о земле Сибирской» меня на улицах узнавали, говорили: «Настенька, как там в Сибири?» Когда слышали, что в Сибири я никогда не была, у многих в глазах читалось разочарование».

«Эта роль была похожа на исполнение моей мечты, я ведь никогда не мечтала о муже-слесаре и розовощеких детях. Думала, что уеду работать в провинциальный театр, может быть, там будет актер — герой-любовник, который всех любит на сцене и полюбит меня в жизни. Рассматривала и другой вариант: вот встречу доброго человека, например осветителя сцены, и выйду за него замуж».

«Ребенка не родила, я не интересовалась этим. Уж очень профессию любила, моя профессия этого стоит. Сейчас у меня есть крестница Даша и ее дочка. Даша почти двадцать пять лет рядом. Ее мне Бог послал».

«Свой возраст называю всегда. Смело говорю: родилась в 1925 году. Девяносто лет — это девяносто лет. Печален диссонанс — душа ведь почти без морщин, чего не скажешь про тело. По душе можешь сыграть любую роль, еще большую любовь и страсть готов показать. А плоть уже этого не позволяет, тебе не поверят... Знаете, когда мне говорят: «Давайте я вам помогу, стульчик подам», то я скукоживаюсь... Есть какая-то шершавинка от возраста».