Приговоренные к сиротству

Родной сын Людмилы Алексеевны давно вырос, обзавелся собственной семьей и лишь захаживает к маме в гости помочь по хозяйству. Большой огород и многочисленная живность доставляют немало хлопот. Но гораздо большим бременем забот для этой женщины стали две приемные девочки со страшными диагнозами — ДЦП и олигофрения. Когда-то роженицы (язык не поворачивается назвать их мамами) поспешили забыть о малышках, оставили на произвол судьбы. Врачам отделения патологии новорожденных детской больницы судьба малюток вырисовывалась незавидной и горькой. Людмила Алексеевна оказалась рядом по долгу службы — она работала медсестрой скорой помощи.

До сих пор она вспоминает первую встречу с удочеренной потом Настей, когда ту переводили в дом ребенка: «Я увидела ее глазенки — такие умненькие, они как будто молили о помощи... Разве это забудешь? Не смогла пройти мимо». Врачи объяснили, что Настя долго не проживет — слишком страшный диагноз. Смириться с приговором невинного ребенка к сиротству она не могла. Настена крепко вцепилась в палец чуткой женщины, и Людмиле показалось, будто сама судьба поставила ее перед трудным выбором. Ведь в ее жизни уже все состоялось: дом — полная чаша, заботливый муж, любящий сын. Стоит ли еще что-то выдумывать, когда можно просто жить и радоваться? Дома она расплакалась и причитала до тех пор, пока муж не сдался: «Поступай, как решила!»

Так Людмила второй раз стала мамой. Оформила заявление об удочерении и принялась выхаживать безнадежно больную кроху. Однако страх потерять ребенка подвиг мужественную женщину стать мамой третий раз, и спустя три месяца вчерашняя медсестра оформила опекунство над новорожденной Лилей.  «Зачем тебе такая обуза? — удивлялись знакомые и спешили с советами. — Откажись, пока не поздно, не губи себя!» Тягот новой жизни не выдержал муж Людмилы и ушел из семьи. А она посчитала подлостью предать уже преданных когда-то девчонок. Наоборот, привязалась как к родным. В желание поставить обеих на ноги, преодолеть приговор врачей «вряд ли выживет», вложила все: время, силы, терпение. Сколько медиков обошла! И сегодня не видно конца череде лечебных процедур: инъекциям, массажам, консультациям.

Настя и Лиля перенесли по две операции. Стараниями приезжих тульских врачей с их методикой лечения детей, больных ДЦП, девочки встали на ноги. «Дочкам нужен еще один курс лечения, — делится планами заботливая мама. — Он очень дорогой, но, говорят, помогает при их заболевании».

Сводные сестры не разговаривают

Сегодня сводным сестренкам по 12, но с виду они очень разные. Худенькой беспомощной Настене больше семи лет не дашь. А длинноволосая русская красавица Лиля, любительница наряжаться и делать гостям прически, наоборот, расцвела и выглядит старшеклассницей, правда с детским взглядом пятилетнего ребенка. Она приняла на себя роль старшей: сама застилает постель, приглядывает за сестрой, которая, часами лежа на кровати, молчком вертит в непослушных ручонках игрушки. Одно огорчает Людмилу Алексеевну — дочки ее не разговаривают. К Лиле наведывается педагог-дефектолог, и успехи есть, к 12 годам она стала произносить не только отдельные звуки, но и выговаривать целые фразы: «Мама тут», «Папа мой».  «Мурик!» — подзывает Лиля толстого рыжего кота. А заметив мое внимание, демонстративно отодвигает занавеску и тычет в окно, за которым козий загон: «Галя, Белка».

— Я бы не сказала, что мои девчонки глупые, как обычно все думают о таких детях. Они все прекрасно понимают! — заверяет Кудайкина. И тут же пытается это доказать:  — Лиля, налей щенку молока! Вон миска стоит.

Девочке повторять не приходится. Недавний подкидыш-щенок бежит ей навстречу, жадно хлюпает угощение. Лиля рада чем-то помочь маме, которая одаривает ее теплом и любовью. А я смотрю на энергичную Людмилу Алексеевну и удивляюсь, откуда у нее столько выдержки? Ведь на родных и здоровых детишек и то многие срываются, награждают подзатыльниками, кричат, ругают...

— Представьте себя на месте ребенка, — вздыхает Людмила. — Я думаю о тех, кто оказался таким же «брошенкой», как мои дочери, поэтому перед трудностями не останавливаюсь. Моя установка — идти только вперед и не бояться никаких трудностей.

Действительно, не любой день за днем вынесет беспросветные заботы и уход за беспомощными детишками. Но обидно, когда люди порой бросают в лицо Людмиле упреки: «Хорошо устроилась! Живешь домохозяйкой за счет больных детей, наживаешься». В ответ Кудайкина не теряется: «А вы сами возьмите на воспитание такого ребенка, хотя бы одного. Не хотите?»

Материальная помощь от государства ей приходит лишь на одну — опекаемую дочь. Другая — удочеренная, значит, не положено. В доме Кудайкиных для счастья детворы есть все. И массажные мячи, и велосипед, и роликовая доска. «У нас на столе всегда конфеты, яблоки, груши. А сколько средств уходит на остальные продукты и одежонку. Покажи, что мама тебе вчера купила», — протягивает она Лиле цветастый пакет и достает новенькую теплую пижаму с причудливыми рисунками. Невольно задумаешься, кто бы еще столько внимания уделял этим крохам, так о них заботился? И где они окажутся без помощи своей мамы?

— Я им квартиру отписала как собственность. Деньги им на книжки кладу, чтобы на случай, если со мной что-то случится, они в детский дом не попали. Дай бог, чтобы добрая душа нашлась и не иссякла помощь этим детям.

С каждым годом детей-сирот все больше

По мнению главного специалиста отдела по реабилитационной работе и специальному образованию департамента образования Ольги Мулл, социальное сиротство справедливо считается одной из наиболее тревожных проблем современного российского общества. Амурская область далеко не исключение, ведь в последние годы у нас, как и в целом по стране, продолжает расти число детей, вытесненных из семейного окружения и оказавшихся в сложной жизненной ситуации. Для сравнения можно привести следующие цифры: в 2000 году в Приамурье было выявлено 959 сирот, а в прошлом году — 1637. Причем их количество увеличивается с каждым годом. В основном таких ребятишек пристраивают в детские дома и школы-интернаты для детей-сирот, оставшихся без попечения родителей.

Сегодня в Приамурье действует десять детских домов, шесть школ-интернатов для детей-сирот и детей, оставшихся без попечения родителей. В этих учреждениях воспитывается около 2000 ребятишек. Однако государство отдает предпочтение семейным формам устройства. Это определено Семейным кодексом и охраной прав детства. К таким формам относятся: усыновление, опека (попечительство), приемные семьи, детские дома семейного типа. За год в нашей области усыновляют в среднем 200 детей — это лишь десятая часть всех отказников. В это число входит и внутрисемейное усыновление (мачехой, отчимом). Под опекой (попечительством) за год оказывается около 500–600 детей. Прежде всего опекунами становятся ближайшие родственники (бабушки, дедушки). Столь заметная разница в цифрах вызвана тем, что усыновление не предусматривает материальной поддержки от государства, поскольку ребенок в этом случае приравнивается в правах к собственному. Опекун же получает ежемесячные денежные выплаты. В среднем по области они составляют около 3000 рублей на одного ребенка. На 2006 год в областном бюджете на выплату денежного пособия на содержание подопечных детей предусмотрено 136683 тысячи рублей.

Кроме того, сегодня в области функционирует 28 приемных семей — в них воспитываются 103 ребенка. Для сравнения, в 2000 году таких семей было всего две. Столь быстрый рост их числа объясняется тем, что в Приамурье появился закон об оплате труда приемным родителям из средств областного бюджета. На выплату заработной платы приемным родителям из средств областного бюджета на 2006 год выделено 6486 тысяч рублей. Но, к сожалению, детей, нуждающихся в устройстве, гораздо больше, чем граждан, готовых принять их на воспитание в свои семьи.