kinopoisk.rukinopoisk.ru

На самом деле, конечно, никакая не «Судная ночь», а «Чистка». И в 2013 году режиссер и сценарист Джеймс ДеМонако попал в яблочко, показав миру жесткий и бескомпромиссный фильм о человеческом и зверином. В ленте он обозначил американское будущее, в котором раз в году отменяют все законы и общество мгновенно делится на насильников и жертв. В первой части сыграл любитель авторских проектов подобного рода Итан Хоук, посмотревшие ее критики заговорили о традициях «Заводного апельсина», «Побега из Нью-Йорка» и даже «Королевской битвы», а публика отреагировала и того проще: картина собрала почти 90 миллионов долларов, окупившись ни много ни мало в 30 раз. На этой волне тянуть с продолжением было никак нельзя, и оно появилось на экранах уже в 2014-м. Герой Хоука пал смертью храбрых в первой части, на смену ему пришел куда менее знаменитый Фрэнк Грилло. Его персонаж, полицейский Лео Барнс, умеющий защищаться и убивать, придал сценарию достаточную долю героики, а потому переехал и в триквел. Эксперты в мире кино принялись потихоньку брюзжать, почуяв близкое рождение очередной плохо перевариваемой антиутопии, но народу понравилось. Фильм заработал уже более 110 миллионов и получил даже более высокие оценки от зрителей, чем предшественник.

Работа над третьей частью заняла у ДеМонако два года, и это о многом говорит: постановщик явно пытался избежать тупика, который явственно замаячил в сиквеле, но в итоге окончательно завел в него сюжет. Масштабная резня, которую режиссер снимал со вкусом, порой доходя до уровня истинного искусства, в «Году выборов» ушла даже не на второй, а на куда более дальние планы. Изо всех сил применяя опыт создателей «Обители зла» (причем скорее той, которая серия игр), он сфокусировал внимание на двух героях: уже упомянутом Барнсе и женщине-сенаторе с мужским именем Чарли Роан. Она пережила «чистку» в детстве, потеряв всю семью, пришла в большую политику и на каждом углу вопит о том, что намерена отменить популярное в народе кровавое развлечение. Он поставил своей задачей охранять смелую кандидатку в главы государства от очень вероятных неприятностей. Ночь настает, Роан отказывается прятаться в специальный подвал, дабы не упасть в глазах куда менее защищенного электората, прибегают убивцы и начинается долгая дорога в утро. Не удивляйтесь, что быстро начнете зевать: весь фильм брюнет и блондинка будут от кого-то убегать, куда-то прибегать, чтобы вновь пуститься наутек после очередной перестрелки.

Злодеи, стало быть, упрямо идут по следу (иногда тупость бодигарда будущего президента прямо-таки выводит из себя) и готовы драться со всем миром, лишь бы отстричь строптивому сенатору симпатичную голову. Чтобы мы совсем их, гадов, не жалели, злоумышленники не просто обладают отталкивающей внешностью, но удачно дополняют ее нацистской символикой. За ними, как водится, стоят те самые Отцы-Основатели, которые крайне не заинтересованы в отмене «судных ночей». Хитроумный замысел в том, что быдло ежегодно активно снижает собственную численность, облегчая нагрузку на, надо полагать, дефицитный бюджет страны. Под конец дело дойдет до некоего радикально-сектантского экстаза с христианским уклоном, но это уже совсем не выглядит ни свежо, ни оригинально. Совсем недавно та же самая песенка играла в ремейке «Мучениц», и продюсировал их все тот же Джейсон Блум. По ходу дела нам, конечно, демонстрируют угнетенные массы, которые по большей части состоят из национальных диаспор или их рядовых представителей. Массы делятся на безумствующих убийц в дурацких костюмах, обывателей, готовых с оружием в руках отстаивать свое, и неких волонтеров, которым не терпится выехать на улицу на импровизированном реанимобиле и, рискуя жизнью, спасать истекающих кровью участников процесса Чистки.

Есть и отряды повстанцев — куда ж без них в антиутопии, — которые не желают дожидаться, пока блондинка легитимным образом займет Овальный кабинет, а потому точат ножи булатные на действующую власть и роют подкоп в ее логовище. Все эти господа и товарищи поочередно, как в детской книжке-раскладушке, предстают перед глазами зрителя: от каждой группировки ДеМонако аккуратно отщипывает по парочке представителей и добавляет их в отважный отряд. Вступив в него, персонажи мгновенно проникаются важностью сенаторской жизни, носятся с Роан, как с Кольцом Всевластья, и бодро таскаются по освещенным улицам, убивая и погибая, вместо того, чтобы покинуть город до утра или хотя бы забиться в неприметную щель. Верховодит всем Барнс, который с самого начала проявляет недюжинную хитрость: то люк в полу выпилит, то пулю-жучок из себя достанет медицинскими щипцами. Собственно, этот спасательный процесс, выдаваемый за захватывающий, и продолжается до самых титров. Постановщик только изредка позволяет себе отвлечься, показав гильотину в переулке или шикарно снятую гибель плохо воспитанных молодых афроамериканок. Это не больше чем эпизоды, на смену которым неотвратимо приходит история про спасение политика, без которого все-все-все будет плохо и вообще.

Актеры старательно выполняют поставленную перед ними задачу, благо ДеМонако не заставляет их делать ничего особенно выдающегося. Грилло в перерывах между кровавыми схватками и стрельбой из оружия, в котором иногда появляются бесконечные патроны, пытается показать смесь страдания с отвагой — получается цинизм. Собственно, на нем и построено это кино от написания сценария и до постпродакшна: особенно пытливые критики, правда, узрили в нем прямую параллель с предстоящими выборами в реальных США, так что «Судную ночь 3» можно и вовсе расценивать как агитку. Впрочем, это уже совсем тупиковый путь. В конце концов, мы имеем дело с франшизой, которая обрела массовость и автоматически стала этой массовости служить. Ничего удивительного в том, что в процессе отваливается все удачное и оригинальное. В последней сцене зрителю как бы намекают, что грядет и четвертая часть, тем более что сборы опять вполне себе ничего. На этот раз в роли мятежников наверняка выступят вчерашние государственные мужи, ведь блондинка в конце концов победила. И ДеМонако расскажет нам, что обществу гораздо важнее иметь возможность выпустить на волю спящего в большинстве людей зверя, нежели сражаться за собственную безопасность. Так себе, конечно, мораль.