Чудом выжил

Со своим увечьем Дмитрий Шарашин давно смирился и даже приспособился жить без протеза. Искусственная конечность тяжелая — без нее проще передвигаться. Конечно, особенность мужчины невозможно не заметить. Пару лет назад сама задержала взгляд, увидев его рассекающим на велосипеде по улице. Но больше (а точнее громче) удивляются дети. Родители на них шикают, а Дмитрий иногда рассказывает малышам истории о том, как не слушал папу с мамой и попал под машину.

Несчастье с благовещенцем случилось, когда ему было 10 лет. Правда, попал он не под машину, а под поезд. Тот день врезался ему в память до мельчайших подробностей.

— Мы раньше часто ходили классами на юннатку на Магистральной улице, там рядом железнодорожная станция, вагоны сортируют. Мальчишками любили на них кататься, — вспоминает мужчина. — В тот день пошли с братьями на речку в Моховую Падь — туда, где военная часть. Искупались, решили прокатиться на поезде в сторону Белогорья, где много ягоды росло. И вот идет состав, я предложил братьям запрыгнуть на подножки. Как самый быстрый подбежал первым и остановился в ожидании вагона. Не знал законов физики, что надо бежать со скоростью поезда, а потом прыгать. Прыгнул сразу. Повис на руках, нога соскользнула и попала в амортизатор (пружину), ее перемололо как мясорубкой. Поток воздуха откинул меня на насыпь. Сначала от болевого шока не понял, что произошло, встаю на ноги, падаю. Потом посмотрел вниз — нога превратилась в кровавое месиво, кости торчат, из вен брызжет. До сих пор помню теплую кровь на лице.

Поезд остановился, испуганный машинист подбежал к ребенку. Старший брат Димы понесся в сторону военной части, оттуда примчались два солдата, пытались ремнем перетянуть остатки ноги, чтобы остановить кровь. Затем приехал военный ЗиЛ, мальчишку погрузили в кузов и повезли навстречу скорой.

— Нога белая, холодная, я сижу в луже крови. Когда приехали медики, потерял сознание. Говорят, была остановка сердца. Очнулся в операционной, давали нашатырь: «Ты кто, где живешь?» Сказал и снова отъехал. Было несколько переливаний крови, отец целую бригаду знакомых приводил, чтобы сдавали. Десять дней реанимации — чудом выжил.

Ничем не отличался от других

По словам Дмитрия, ребенком он не думал о последствиях травмы, что это как-то может ограничивать его в будущем. Сразу принял себя таким: «Две ноги — хорошо, одна — тоже неплохо». Он бегал на лыжах, поддерживая себя костылями, играл в футбол, катался на велосипеде, занимался в секции бокса, получил второй разряд по плаванию. Хотел быть, как все мальчишки, ничем не отличаться от других.

— Дрался я тоже наравне со всеми, даже любил выходить один против нескольких человек, — смеется мужчина. — Считался лидером в нашей компании, хотел быть пацаном, чтобы не думали, что инвалид. Мне ж на мотоцикле нельзя было ездить, милиция ловила, так я мопеды переделывал. Ставил движок и цилиндр от мотоцикла, обтачивал, где надо, и гонял. Но для мамы, конечно, моя травма стала страшным ударом. Она несколько лет подряд добивалась, чтобы мне дали постоянную группу инвалидности. Ведь каждый год приходилось собирать документы для ВТЭК (врачебно-трудовой экспертной комиссии. — Прим. АП). Зачем?! Нога-то не отрастет. Однажды мама от отчаяния написала письмо в журнал «Здоровье» и еще куда-то в Москву. Совпадение или нет, но после этого мне дали бессрочную группу.

До сих пор Дмитрия мучают фантомные боли. Если раньше нога «чесалась» в районе коленки, то теперь на непогоду отзываются «пальцы». «Вот мы с вами беседуем сейчас, а я как будто перебираю пальцами на отсутствующей ноге», — говорит мужчина.

Юный спекулянт

После 9-ти классов Дмитрий поступил в Благовещенский технологический техникум на специальность «ремонт электробытовой техники». Большим спецом, говорит, не стал, но в бытовых приборах разбирается. Зато с детства его тянула коммерция, торговать начал с 12 лет. В начале 90-х годов этим кто только не занимался, даже дети.

— Я стоял на углу Чайковского — Ленина и продавал жвачку. Раньше торговые ряды тянулись вдоль Ленина до остановки, которая располагалась напротив входа в магазин, — вспоминает Дмитрий Шарашин. — «Турбо», «Бомбибом», «Та-Та»… Занимал у бабушки денег, покупал блоками жвачку и торговал ею поштучно. Если другие продавали по 1 рубль 40 копеек, то я на 10 копеек дешевле. Брал количеством. Мороженым еще торговал с приятелем. На мопеде мы гоняли на молокозавод, брали там два ящика и продавали на углу. В те времена мама получала 70 рублей в месяц, а я 90 рублей за неделю зарабатывал. Джинсы «Ральф» себе мог купить.

Придешь устраиваться на работу, слышишь: «Если ты упадешь, кто тебе поможет подняться?» А я что, майский жук, упаду и буду барахтаться?

Дмитрий вспоминает, как отец одной девочки не разрешал ей с ним дружить. Сотрудник милиции считал мальчишку спекулянтом. Но уже вскоре торговцев стали называть бизнесменами. «Тогда вообще беспредел был, в 16 лет я торговал сигаретами и водкой, последнюю продавал из-за пазухи, тайные карманы пришивал. При рейдах сотрудники милиции меня не трогали, не догадывались», — рассказывает коммерсант.

На смену алкоголю пришли фрукты. Банановый лоток на углу Зейской — 50-летия Октября Дмитрий держал целых 12 лет. Владел точкой оптовой торговли на базе ОПС. Подкосил дефолт. На смену стихийной торговли пришли цивилизованная и новые условия жизни. Приходилось заниматься частным извозом, а сейчас его работа связана с охранной деятельностью.  

Новая фамилия — новая судьба

— Денег меньше стало, когда муж взял мою фамилию, — шутит жена Анна.

— Нет, ну правда, когда я был Ковалевым, то больше зарабатывал, чем сейчас, — смеется Дмитрий.

— А почему решили сменить фамилию? — интересуюсь.

— Знаете, бывает так в жизни, когда хочется что-то в ней изменить. А новая фамилия как новая судьба.

Свою жену Дмитрий долго добивался. Они из общей дворовой компании, знакомы с 15 лет. Покорил, как говорится, своей упертостью. Никого не подпускал к Ане — все ребята знали, это его девушка. Так что у нее не оставалось выбора, как выйти за парня замуж. Правда, не все были рады за молодых. Кто-то считал, что инвалид сломает девчонке жизнь.

— Я давно не замечаю, что у мужа нет ноги, и поблажек ему не делаю. Считаю так: смог детей завести, смоги их и вырастить. Поддержу всегда, но действовать должен мужчина, — твердо говорит Анна, работающая инженером производственного контроля в газовой службе. — Моя помощь такая: «Дим, заехала, обои купила, давай ремонт делать!» Муж у меня с руками — сам все делает. Пока я училась в Хабаровске, для нашей маленькой дочери он был и папа, и мама. Зубки лезли, прививки ставили — это все было на нем. Поэтому наша дочь теперь папина.

— Чего не хватает любому нормальному человеку? Поддержки и общения! — замечает Дмитрий Шарашин. — Есть люди, которые после травм, каких-то событий сдаются, но я всегда старался преодолевать себя, быть в движении. Пусть даже на меня показывают пальцем, не отчаиваюсь и не стесняюсь — за мной стоит семья. Не я себя считаю инвалидом, а общество меня. Сейчас инвалидам трудно официально устроиться на работу. Придешь устраиваться, слышишь: «А если ты упадешь, кто тебе поможет подняться?» А я что, майский жук, упаду и буду барахтаться?! Так что я работаю, чтобы кормить семью и чтобы не сидеть дома.

Все село пришло на помощь

Пять лет назад супруги продали квартиру в Благовещенске и купили дом во Владимировке. Жилье приобрели после наводнения. Намеренно пошли на это — через год после «большой воды» оно в разы подешевело. Дмитрий сам пристроил к дому кочегарку, установил котел.

На новом месте в семье Димы и Ани случилась страшная беда — их дочь сильно повредила руку. Бежала за младшим братом, он резко захлопнул дверь, а она в этот момент протянула руку. Стекло разорвало конечность от кисти до локтя. Девушка, как и отец когда-то, едва не погибла от большой кровопотери. Потребовались несколько операций, чтобы срастить нервы и сухожилия, вернуть чувствительность пальцам. Но, к сожалению, левая рука до сих пор плохо работает.

— Знаете, мы очень благодарны всей Владимировке, людям, которые откликнулись на нашу беду и помогли собрать деньги на поездку в Новосибирск на операцию дочери, — признается Анна. — Вот говорят «с миру по нитке», так оно и получается. Когда женщины из местного женсовета убедили меня и написали в группу села и социальные сети о случившемся, обратились за помощью, было столько откликов. Люди у нас добрые, не озлобились после наводнения. Хотя на тот момент в селе мы были новичками, прожили только год, но такую мощную поддержку получили от жителей!