Фото: Андрей Ильинский (Архив АП)

Как глобальное потепление скажется на России

— Александр Владимирович, нас давно пугают тем, что земле грозит катастрофа из‑за глобального потепления. Насколько резко изменится климат в нашей стране? Данные в интернете противоречивые: одни ученые утверждают, что больше всего пострадают Россия, США и Канада, а другие, наоборот, считают, что глобальное потепление России на пользу — мы от этого только выиграем. Ваше мнение?

— Скорость изменения климата у нас действительно более быстрая: в России теплеет раза в 2,5 быстрее, чем в среднем этот процесс идет на планете. Но наша страна очень холодная, и в том, что климат станет более мягким, с более мягкими зимами, могут быть положительные моменты. Однако тут важно понимать, что сильно поменяется уклад многих населенных пунктов, особенно тех, что стоят сегодня на земле с многолетним мерзлым грунтом. А у нас две трети территории находятся в зоне вечной мерзлоты.

Некоторые населенные пункты девять месяцев в году связаны с большой землей зимниками. Летом дороги к ним нет, а когда реки замерзают, можно доехать. И вот представьте, что они будут связаны с большой землей уже семь месяцев, а потом всего пять… Это существенно повлияет на то, как они будут функционировать. Кроме крупных городов с населением больше ста тысяч человек на вечной мерзлоте есть дороги, газопроводы, северные порты, даже атомная станция. Понятно, что изначально лучше жить там, где мерзлоты нет, чем там, где она есть. Но ее массовое таяние приведет к серьезным последствиям.

Так что позитивные моменты от потепления на северных территориях достаточно условны и неоднозначны с точки зрения изменения климата. С одной стороны, он будет более благоприятным. Но сможем ли мы этим воспользоваться, и когда сможем? Надо приспосабливаться — нам ничего в руки не упадет, как спелое яблоко. Надо менять образ жизни, инфраструктуру. Будут ли возможности для изменения — вопрос.

— Я правильно поняла, что глобальное потепление в большей степени отразится именно на северных территориях — это Арктика, Сибирь, Дальний Восток?

— Потепление там будет более быстрое. Но в этих регионах всегда было холодно, а станет — менее холодно. Температура будет расти быстрее, чем где‑либо, но насколько сильно это отразится на человеке… Повышение на полградуса на экваторе или в Арабских Эмиратах намного критичнее, чем плюс три градуса в Якутске. Надо еще уточнить, на чем конкретно или на ком глобальное потепление отразится. Если речь о столбике термометра, то да, он растет быстрее на севере, особенно в Арктике. Если смотреть на то, где человек вообще сможет или не сможет жить, то в жарких странах, например Персидского залива, будут учащаться события, которые сделают жизнь человека там невозможной. Потому что терморегуляция организма не будет работать.

ГЭС тоже влияют на климат, но только на региональный

 «Три ГЭС оказывают влияние на региональный климат Приамурья», — считает ученый. Фото: Ярослав Коршунов.

— Изменение климата — это естественный процесс эволюции живой планеты или в том, что происходит сегодня, виноват человек?

— Современные изменения климата — процесс не цикличный. Есть научно доказанные данные, что во многом виноват именно человек, он имеет колоссальное влияние на климат. На временном интервале в 50‑100 лет и более, как в прошлом, так и в будущем, антропогенное воздействие является главным фактором, который участвует в изменении климата. Сжигание ископаемого топлива усиливает парниковый эффект и приводит к увеличению температуры. Ну а естественный ли это процесс эволюции? Человек — тоже часть природы. И возможно, такая задумка у природы была, что сам себя этот вид уничтожит.

— Играет ли роль повальная вырубка лесов? Амазонка от нас далеко, а вот зеленые ресурсы Сибири и Дальнего Востока катастрофически уменьшаются: там, где на карте дремучие леса, из космоса видно много «лысых пятен».

— Конечно, это имеет значение для регионального климата. Все‑таки лес обеспечивает определенные микроклиматические условия. И на глобальный климат в общем‑то сокращение лесов тоже оказывает влияние: в первую очередь как раз лесов Амазонки, а в меньшей степени — российской тайги. Именно деревья поглощают CO2, который поступает в атмосферу. Впрочем, у леса есть и отепляющий эффект: если мы вырубаем леса, особенно темнохвойные, то увеличивается альбедо, то есть отражательная способность поверхности: большее количество солнечной энергии будет не поглощаться древесной растительностью, а отражаться обратно в космос. Впрочем, эффект поглощения СО2 для большинства лесов более важен. Но все же самое большее влияние вырубка лесов оказывает именно на региональный климат.

— А гидроэлектростанции? С их возведением на территории Амурской области за последние пятьдесят лет появилось несколько больших водохранилищ. Они оказывают какое‑то влияние на климат?

— Конечно. На локальном уровне. Это же источники влаги! И они оказывают влияние на местный климат. Представьте, что у вас степь и вся влага приходит только с Тихого океана. Или у вас под боком — большая водная гладь, которая постоянно может давать влагу. В Приамурье не одна, а три ГЭС — Зейская, Бурейская и Нижне-Бурейская. Это очевидно, что на локальном, региональном уровне они могут менять климат.

Городам нужны зелень и фонтаны

 Зеленые ресурсы Сибири и Дальнего Востока катастрофически уменьшаются. Фото: twitter.com

— В соседней с нами Якутии уже несколько месяцев горит тайга — огромные площади лесных пожаров. Может, пора вызывать искусственные дожди? Насколько это реально?

— Вызов дождей — для чего облака разгоняют, распыляя над ними специальные аэрозоли, — история вполне осуществимая, но очень дорогостоящая. Встает вопрос экономической целесообразности тушения пожаров. Если считать условно только сгоревшую древесину, то одна стоимость у леса. Отдаленные пожары — это не только урон растениям и животным, но еще и сильное задымление, которое приходит в крупные города и отрицательно влияет на здоровье, ведет к снижению продолжительности жизни людей. А если учесть еще то, что лес поглощает углекислый газ, его ценность существенно больше. Остается надеяться, что отношение к лесам в России поменяется. И экономическую целесообразность тушения пожаров в удаленных местах надо, конечно, пересматривать— когда горит тайга, усиливается поток углерода в атмосферу, который дальше разгоняет потепление. Но все же не за счет вызова дождей, есть более дешевые средства.

— Если с ГЭС ничего не поделаешь — надо приспосабливаться, то новый лес в конце концов можно насадить, и он начнет опять активно поглощать СО2.

— Согласен с вами. Изменив только это, мы увидим: ситуация с региональным климатом начнет исправляться в лучшую сторону. К тому же зеленые насаждения могут облегчить жизнь людям в жаркую погоду, особенно в городах.

Температура будет расти в любом случае. Лето в России и в том числе на Дальнем Востоке станет более жарким, межсезонье и зимы — теплее. Обязательным атрибутом наших квартир станут кондиционеры. Аномально жаркие периоды будут учащаться и удлиняться. Важно, чтобы в городах было много зеленых насаждений и фонтанов. Нельзя закатывать весь город в асфальт, чтобы не получить потом печальные последствия. В «бетонном мешке» температура почти на 10 градусов выше, чем на зеленых улицах. Это — та самая адаптация, о которой в связи с глобальным потеплением последнее время так много говорится.

Кого будет сильнее топить

— Обычно паводки в Приамурье были к концу лета, а тут большая волна Амура накрыла нас в июне. В это же время на другой стороне России свои аномалии: Крым пять лет страдал от засух, а теперь Ялту и другие города полуострова чуть не смыло. Это все признаки изменения климата?

— Вы в принципе правы. Из-за глобального потепления воздух становится более теплым и влажным. Конвективная неустойчивость атмосферы растет. Ученые наблюдают последствия этого и в России. Из-за повышения температуры Черного моря на два градуса складываются такие условия, что может возникнуть глубокая конвекция. Когда образуются эти мощные потоки, то это всегда мощные осадки. Дожди на Черноморском побережье идут как в Индии. На юге Дальнего Востока муссоны тоже активно усиливаются, и Амур — такая точка, где могут быть наводнения.

Климатологи видят, что риск летних наводнений возрастет практически на большей части нашей страны. Это не только юг Дальнего Востока, но и Сибирь, и средняя полоса России. Зимнее половодье сокращается, потому что растет зимний сток. Из-за более теплых зим снег подтаивает, уровень воды на реках вырастает, половодье снижается. А вот угроза летних паводков во многих регионах растет. И на черноморском побережье в первую очередь.

— Нас, конечно, больше интересует Приамурье. И можно ли наводнения предупредить?

— Муссонная активность будет возрастать. Риски подобных конвективных явлений на юге Дальнего Востока высоки, а значит не исключены повторения наводнения 2013 года. К сильным дождям нужно готовиться: усовершенствовать ливневки в городах, не строить здания в поймах рек.

Впрочем, и характер осадков в России за последние 50 лет сильно изменился. Раньше преобладали обложные дожди — их было примерно 60 процентов, а ливневых — 40 процентов. С 1980‑х годов это соотношение начало меняться, и сейчас ситуация стала полностью противоположной: вклад ливневых дождей в общую сумму осадков стал больше. Причем по итогам месяца количество осадков может и не меняется, но при этом в один день с неба может вылиться месячная норма, создавая угрозу наводнения. А потом вдруг устанавливается надолго жара — возникает риск засухи. И такие погодные аномалии будут учащаться и удлиняться.

Насколько объективны прогнозы

 Пожары в тайге на севере — индикатор глобального потепления. И еще вырубают леса, которые поглощают СО2. Фото: zona.media

— Климатология как наука начала развиваться только в 20 веке. Вы считаете, этого времени достаточно, чтобы делать серьезные выводы относительно будущего планеты, климатические прогнозы?

— Вопрос с подвохом. Во-первых, климатология начала развиваться уже в 19 веке — сначала как описание климата. А вот понимание того, что климат изменчив, действительно пришло только в 20 веке. Можно ведь вообще никаких климатических прогнозов не делать и говорить, что чего‑то для полной объективности недостаточно. Но есть понимание и у самих ученых, и у политиков — у всех, — что прогнозы надо делать и с тем уровнем развития науки, какой сейчас есть. Тем более что наука развивается, улучшается прогностическая точность, меньше ошибок. Плохой прогноз, где мы знаем какие‑то допустимые границы, все же лучше, чем никакого прогноза.

— Какие методы, технологии вы в своих лабораториях используете для прогнозирования климатических изменений?

— У нас огромная наблюдательная сеть: наземные наблюдения, палеореконструкции, различные дроны в океане, спутниковые наблюдения и прочие, которые позволяют нам восстанавливать какие‑то функциональные зависимости — как климатическая система реагировала в прошлом на те или иные внешние факторы. Ну, а прогнозная часть — это численное моделирование, хорошо развитые модели климата. Среди них основная — общая циркуляция атмосферы океана; по сути, это модель прогноза погоды, из которого убран блок о начальных датах, остается только прогноз на ограниченные условия. Плюс применяем теоретические методы различные, математический аппарат.

— Одни климатологи говорят, что нас ждет потепление на 5 градусов и это катастрофично для планеты, другие утверждают, что температура повысится в ближайшие лет пятьдесят не более чем на три градуса… Почему такие расхождения?

— Все зависит от того, как человечество будет развиваться. Это опять же социально-экономический блок. Приходят к нам социологи, экономисты и говорят: «Есть несколько путей развития человечества…» По одному пути мы в сороковых годах перейдем на возобновляемые источники энергии (ВИЭ), начнем извлекать углерод, и тогда потепление будет в пределах двух градусов. Если же политики не договорятся и мы по‑прежнему будем жечь углеводороды, то потепление будет уже на 5‑7 градусов. Мы, климатологи, рассчитываем прогнозы для пяти-десяти разных сценариев. А какой климатический прогноз наиболее вероятен, зависит от того, каким путем пойдет развитие человечества.

Лобби нефтяника сильнее, чем климатолога

 «В «бетонном мешке» температура на 10 Сº выше, чем на зеленых улицах с фонтанами», — говорит климатолог. Фото: Андрей Ильинский.

— Некоторые крупные города за рубежом, например американский Сан-Франциско, уже реализуют собственные проекты по сокращению выбросов парниковых газов. У нас в России с этим пока глухо. Вы чувствуете отклик по данной проблеме со стороны политиков, крупного бизнеса?

— Как вы думаете, чье лобби сильнее — климатолога или нефтяника в России? Ответ очевиден. Пока петух в виде трансграничного углеродного налога, которым грозит Европа, не клюнул, движений было сильно меньше. Сейчас риторика заметно изменилась.

— От простого человека здесь может что‑то зависеть?

— Простые экологические правила — это прекрасно. Если каждый из нас будет более бережно относиться к природе в целом (меньше пластика и так далее), он лучше поймет и проблему изменения климата. Что касается углеродного следа… След одного человека ничтожен по сравнению с тем, что может сделать государство или крупная корпорация. Но! Если государство, корпорация, политики будут видеть, что люди этим интересуются, что им это важно, то они тоже будут действовать. Прямой вклад одного человека ничтожен, но косвенный — через изменение образа жизни и мышления населения — может возыметь воздействие. Я в этом уверен.

Василий Орлов: «Дамбы будем строить там, где они защитят от паводка»

 Фото: Пресс-служба правительства Амурской области

О том, что в стране существует проблема климата, говорят не одно десятилетие. Надо уже что‑то делать, но что конкретно? Все регионы к следующему году будут обязаны представить в Правительство Российской Федерации свои планы адаптации к изменению климата. В 2021 году такие планы должны разработать министерства, а в следующем году — регионы.

— К этому времени нам необходимо проанализировать, какие вызовы стоят перед муниципалитетами и областью в связи со стихийными катаклизмами. И как от них защищаться, — подчеркнул губернатор Амурской области Василий Орлов. — Где‑то дамбы строить можно и нужно — они помогут защитить от паводка. А где‑то нет: вода все равно их смоет. Получится бессмысленная работа за большие деньги. Здесь встает вопрос заселения пойменных территорий, которые в принципе заселять нельзя было, потому что там зона рисков подтопления. Как, например, Владимировка. А есть населенные пункты, как, например, константиновская Новопетровка, где дамбы делать нужно, и срочно!

ЧС чуть ли не каждый год: мэр Белогорска предлагает организовать в ДФО климатический форум

 Фото: Андрей Ильинский

Амурская область чаще других регионов страдает от природных катаклизмов. Они у нас стали хроническими и сказываются на жизнедеятельности всех муниципалитетов, причем во всех сферах. «Замалчивать, игнорировать проблему дальше нельзя. Климатический вопрос давно перезрел», — бьет тревогу Станислав Мелюков — мэр Белогорска, города, который за 11 лет уже восемь раз топило. ЧС чуть ли не каждый год!

— Вода стоит везде. И даже там, где раньше ее никогда не было. Это влияет на инфраструктуру, рвет теплотрассы, водопровод. В конце лета и начале осени проливные дожди затрудняют заготовку угля, теплотрассы заполняются грунтовыми водами, что очень влияет на предоставление услуг по теплоснабжению и горячей воды населению. Сил и средств бороться в одиночку с природой у муниципалитетов не хватает. Нужны новые решения, новые возможности, новые технологии, — подчеркивает Станислав Юрьевич.

Он поднял проблему в своем телеграм-канале, а во время визита в регион полпреда в ДФО Юрия Трутнева озвучил идею организовать на Дальнем Востоке климатический форум. Чтобы на самом серьезном уровне, с участием ученых обсудить причины, последствия и решения тех проблем, которые стали проявляться. Свои предложения Мелюков направил в правительство региона и призвал его поддержать глав всех муниципалитетов Приамурья.

«Амурская правда» в соцсетях:

Возрастная категория материалов: 18+