60-летний китаец Дун Юнчжи торгует на местном рынке. Фото: Ольга БатуринаКак русские оказались в Китае?
История русской эмиграции в Китае началась с Айгунского договора, который разрешал свободное пересечение границы. Русские ездили в Китай за золотом и для торговли, китайцы — на заработки в Россию.
Всё изменили катастрофы XX века в России, вызвавшие две основных волны эмиграции: революция и Гражданская война (1917—1920-е). В эти годы Маньчжурия стала убежищем. Русские вдовы, оставшиеся без средств, выходили замуж за китайцев, чтобы выжить самим и спасти детей.
В конце 1920-х крестьяне столкнулись с коллективизацией. Спасаясь от насильственного создания колхозов, целыми семьями и станицами они уходили в Китай со своим скотом и хозяйством.
Судьба переселенцев сложилась по-разному. До 1950-х они жили общинами, сохраняя свой уклад. После 1950-х большинство вернулись в СССР, многие — для освоения целины. А оставшиеся были вынуждены полностью ассимилироваться. Во время Культурной революции (1966-1976) они скрывали свое происхождение, и эта эпоха подозрений длилась вплоть до 1980-х годов.
Уже в 2000-е деревня Бяньцзян официально стала первой русской деревней в Китае. Сейчас там живет 1084 человек и 30% из них – русские.
Ваня из Бяньцзяна: русская душа с китайским паспортом
Чжао Чжэнчэнь — один из немногих голубоглазых жителей деревни. Фото: Ли Тунтун
— Когда я увидел вас и услышал, что вы говорите по-русски, я подумал о том, что я тоже русский. Но в обычной жизни я чистокровный китаец, — эта фраза, сказанная 62-летним Чжао Чжэнчэнем, могла бы стать эпиграфом ко всей истории деревни Бяньцзян.
Наш герой — потомок русских эмигрантов Чжао Чжэнчэнь. Его жилище оказалось настоящей загадкой. Парадокс его души, разрывающейся между двумя берегами одной реки.
Этот большой красивый дом Чжэнчэнь построил сам. Фото: Ли Тунтун
Он вышел навстречу, и сердце екнуло — на пороге стоял человек, как будто с фотографий жителей русской деревни. Голубые глаза, русское лицо. Увидь мы его где-нибудь в Благовещенске, просто кивнули бы ему как своему. Чжао Чжэнчэнь пригласил нас внутрь, в просторные хоромы, которые возводил своими руками.
И тут случилась магия преображения. Снаружи — аккуратный дом, напоминающий русскую избу. Но, переступив порог, мы словно совершили шаг сквозь пространство и время. Китай! Внутри этого «русского» дома находится настоящий китайский антураж.
Фото: Ольга Батурина
А потом взгляд упал на стену в спальне. В один ряд, как на параде эпох, висели портреты Ленина, Сталина, Мао Цзэдуна и Чжоу Эньлая.
Фото: Ольга Батурина
На полке возле кровати стояла черно-белая фотография. На ней — мальчуган с бездонными, по-детски чистыми глазами. Это он, маленький Чжао Чжэнчэнь.
— Бабушка к старости стала забывчивой, — тихо говорит он, глядя на снимок. — Китайские имена внуков путались в ее памяти. И тогда она дала нам новые, русские. Меня она назвала Ваней. И когда она звала меня «Ваня, иди сюда», «Ваня, покушай» — я понимал. Я всегда понимал ее, даже если не знал слов.
Рядом на стене висит его главная гордость — яркая, глянцевая фотография, которую сделали журналисты центрального китайского телевидения. На ней — он, уже взрослый повар Ваня из Бяньцзяна, с радостным, хоть и уставшим взглядом.
Фото: Ольга Батурина
Ярко-голубые глаза и кучерявые волосы Чжэнчэня контрастируют с обликом его жены-китаянки. Он похож на былинного богатыря, затерянного в другом времени и пространстве.
Фото: Ольга Батурина
Несмотря на славянскую внешность, китайский Иван — не чистокровный русский. Его бабушки по папиной и маминой линии — россиянки, а дедушки — китайцы. Сильнее всего ему запомнилась бабушка по папиной линии. В России у нее был муж, но он погиб на войне. Позже она познакомилась со своим будущим мужем-китайцем, который вел бизнес в России.
— В то время пограничного контроля не существовало, так что вы могли заезжать и выезжать из Китая в Россию по своему желанию. Мой китайский дедушка говорил и писал по-русски. Он часто ездил между двумя странами. В России он познакомился с бабушкой. В то время она была очень бедна. Ей было трудно. Позже появился пограничный контроль, и они не могли свободно заезжать и выезжать из России. Тогда мои бабушка и дедушка приехали жить в Китай, — вспоминает Чжэнчэнь.
Китайское имя бабушки Вани было Чжао Шуфан.
— Раньше не было ни телевидения, ни радио. Мы с братьями и сестрами постоянно просили бабушку рассказать нам о ее жизни. Она говорила о детстве. Но недавно у меня случился инфаркт, и я, к сожалению, многого не помню, — со вздохом говорит Чжэнчэнь. — Когда мне было 20 лет, бабушка умерла. Ее русское имя было слишком длинным. Я его не помню. Я забыл. Я знаю, что после того, как они с дедушкой поженились, она взяла фамилию его и китайское имя. Фамилия моего деда — Чжао, а китайское имя моей бабушки — Чжао Шуфан.
Фото: Ольга Батурина
Чжэнчэнь окончил только среднюю школу. В юности бросил учебу и стал помогать родителям. Позже работал водителем и поваром в местном ресторане «Россия», занимался хозяйством и вел дела по дому.
Ресторан «Россия». Скриншот видео китайского ТВ
Успел он поработать и на родине своих бабушек.
— Я три года трудился поваром в России, в городе Дим. Я легко принимаю мировоззрение и культуру россиян, мне нравится есть русские блюда. Например, русский хлеб. Наша дочка Сяосюэ покупает такой хлеб в Хэйхэ и передает нам в деревню. Это очень вкусно, — признается потомок русских эмигранток.
Русский язык Чжэнчэнь не знает, но немного понимает русскую речь. Ему нравятся российские фильмы и сериалы, он иногда смотрит их в интернете в оригинале. Из-за языкового барьера он не может общаться с родственниками из России: по его словам, они живут в селе Чесноково.
После инсульта его возможности стали ограниченны. Болезнь отнимает то, что и так было зыбким, — память о деталях и словах. Поэтому его связь с родиной бабушек понемногу угасает.
Фотографий бабушек и их документов у Вани не осталось. Все памятные предметы родственники по китайской традиции сожгли после смерти. Это в Поднебесной символический акт, помогающий душе умершего окончательно перейти в загробный мир и не задерживаться в мире живых. Считается также, что смерть связана с преобладанием темной «иньской» энергии. Вещи покойного пропитаны этой энергией. Их сохранение может принести в дом неудачу, болезнь и привлечь злых духов.
Единственная вещь, которая сохранилась от бабули, — «гушин» (кувшин. — Прим. авт.). В нем пожилая родственница готовила йогурт, и внука этому научила.
Но голоса русских эмигрантов в этой семье не утихают. Например, сын Вани женился на девушке с русскими корнями. Они живут в уезде Сюнькэ.
Во дворе у Чжэнчэня аккуратно сложенные початки кукурузы, которые они выращивают с женой. Бегает веселая собака. В доме резвятся котята, то и дело прилипают к хозяину, чтобы поиграть с ним. Идиллическая картина китайской деревни. Но в центре — человек с лицом, сошедшим с русских икон. Он чувствует себя русским, только когда слышит русскую речь, потому что это единственный ключ, который может хоть на время открыть дверь в ту часть его души, которая навсегда осталась в «гушине», забытых именах бабушек и во вкусе хлеба, который ему приходится покупать в другом городе.
Человек с рынка: Дун Юнчжи в Бяньцзяне
Фото: Ольга Батурина
«Я, должно быть, китаец, но, когда вижу русских, я очень счастлив. Я чувствую, что у меня русские корни», — 60-летний китаец Дун Юнчжи со славянской внешностью произносит эту фразу, стоя за прилавком на местном рынке. У него два отдела, и его китайские товарищи, смеясь, с гордостью наблюдают, как у их коллеги берут интервью. Он — своя кровь, но со своей, особой статью.
Его семейная история читается как учебник по истории российско-китайского приграничья.
— Прабабушка и прадедушка по маме познакомились в Китае, а прадедушка и прабабушка по папе — в России. Родной город прадедушки по папе — Чанчунь провинции Цзилинь. Он говорил по-русски и занимался бизнесом в России. Родной город моей прабабушка по папе — это местечко под названием Бейшань (Белогорск. — Прим. авт.) недалеко от Благовещенска, где она производила водку. Мой дядя родился в России. Когда ему было два года в 1926-м, они вернулись в Китай. Мой отец уже родился в Китае. Сначала они отправились в Хэйхэ, затем в Сюнкэ и, наконец, поселились в деревне Чэлу (деревня в уезде Сюнькэ. — Прим. авт.), — рассказывает Юнчжи.
Бабушки и дедушки мужчины рано умерли, поэтому он не успел их запомнить.
— Я бывал в России, занимался там фермерством. Место, куда я ездил, находилось примерно в 30 километрах от реки. Не помню русское название (предположительно Воскресеновка. — Прим. авт.). Прожил там почти 10 лет. Мне нравятся русские сериалы и фильмы, я не знаю русского языка и не понимаю его, но мне просто нравится это смотреть. Мои родители могли говорить на русском, но редко его использовали, — вспоминает Дун Юнчжи. — Когда я увидел вас, мне тоже захотелось заговорить по-русски, но я не умею, и обычно у меня нет возможности общаться с русскими и практиковаться.
Он признается: его иностранная внешность сильно мешала ему в детстве.
— У меня были проблемы из-за того, что я выглядел не так, как другие. Но когда я вырос, всё наладилось, не было никаких трудностей. Я родился в Китае, прожил здесь так много лет, привык к этому месту. Я, должно быть, китаец, но, когда я вижу русских, я очень счастлив. Я чувствую, что у меня русские корни, — говорит Юнчжи.
Мечтатель из Сюнькэ: курьер Хан Ян ищет русскую жену
Фото: Ольга Батурина
— Не женат, хочу русскую девушку, — эту фразу 35-летний Хан Ян произносит с обаятельной, немного смущенной улыбкой. Он — курьер по доставке еды, человек, который целыми днями колесит по уезду Сюнькэ. Но его главная мечта далеко за пределами его маршрутов — на другом берегу Амура.
Если предыдущие герои хранили прошлое, то Хан Ян — первый, кто хочет спроецировать его в будущее. Его прабабушка тоже приехала из России, и он мечтает привезти в семью русскую невесту.
— Прабабушка приехала то ли из Благовещенска, то ли из противоположного города (село Поярково. — Прим. авт.), подробностей я не помню. Здесь она познакомилась с прадедушкой. Родной город моего прадедушки находится в провинции Шаньдун. Они были примерно одного возраста. Они жили в приграничной деревне, занимались сельским хозяйством и рыбной ловлей. У них было четверо или пятеро детей, и позже, после того как прабабушка родила, она вернулась в Россию навестить родственников. Прадедушка и прабабушка учились друг у друга китайскому и русскому языкам. Прабабушка умела готовить множество русских блюд: суп, йогурт, салат, сливки, масло и многое другое, — рассказывает Ян.
Памятных вещей о русской родственнице у молодого человека не осталось. Связь с Россией для него почти утрачена. Он там никогда не был. Единственная цель на сегодняшний день — жениться, и жениться на русской. Даже во время нашего разговора он обращается ко мне с вопросом, есть ли парень. И очень разочаровывается, когда слышит в ответ, что парня нет, но есть целый муж.
«Она любила танцевать и много пила»: неожиданная встреча
Фото: Ольга Батурина
Ничего больше интересного о своей бабуле Хан Ян нам не рассказал. Мы уже думали о том, что наша работа на сегодня завершена, и поспешили вернуться в отель. Но там нас ждал сюрприз — портье с подозрительно «не китайским» лицом. Рискнули спросить и узнали, что Цю Чанцзюнь — счастливый обладатель русской бабушки.
Фото: Ли Тунтун
Мы расспросили его и сфотографировались с ним. Мужчина прослезился.
— Моя бабушка была очень добра ко мне. Она почти не говорила по-китайски и дала мне русское имя — Вася. Она переехала в Китай во время войны в России. Ее родной город я не знаю, но она говорила, что там было очень жарко, как в Сахаре! Она верила в Иисуса и молилась каждую ночь перед сном. Рассказывала мне разные истории, особенно сильно я запомнил историю о лошадиной голове, из которой вылезла змея и убила человека (предположительно речь идет о произведении Пушкина «Песнь о вещем Олеге»), — делится воспоминаниями Чанцзюнь.
Фото: Ольга Батурина
— Она любила танцевать, каждый год вместе со стариками деревни отмечала Пасху. Они пили и танцевали. Бабушка очень часто выпивала. Дома было иногда трудно находиться, у нее был алкоголь каждый день. Но я очень любил ее, а она любила меня и рассказывала мне сказки каждый вечер. Зимой и летом она носила платья, морозов не боялась. Занималась скотоводством. Не знаю, нравилось ли ей, но в детстве мне казалось, что она это любит. Бабушка вязала шерстяные носки, лечила людей с помощью пчелиного воска и заклинаний, — рассказывает мужчина.
Река Амур продолжает течь, разделяя два берега, два мира. Но в деревне Бяньцзян она течет сквозь человеческие судьбы, создавая удивительный сплав — людей с русской душой в китайских паспортах.
И это не история потерь, а история удивительной стойкости. Их предки бежали от войн и голода, чтобы выжить. Они сумели сохранить самое главное — не язык, не документы, а ту самую «русскую душу», которая живет в тепле свежеиспеченного хлеба, в звуках забытых, но родных слов, в смутной тоске по родине, которую они никогда не видели.
Голубоглазый Ваня, чувствующий свою русскость лишь при звуке родной речи. Дун Юнчжи, счастливый от встречи со своими. Молодой Хан Ян, мечтающий о русской невесте. Все они — живые мосты через время и границу.
Возрастная категория материалов: 18+
Добавить комментарий
Комментарии