Водитель с культями вместо рук, который позволяет себе работать в такси, — безмерный циник. Он не ставит человеческую жизнь ни во что.
   |
Более 200 полотен и произведений декоративно-прикладного искусства — от работ ученика Репина до живописных работ и скульптур, выполненных уже нашими художниками-современниками, собрали в областном краеведческом музее на выставке «Первая. Большая», посвященной 160-летию Амурской области. Конкретные свои очертания идея начала обретать с закрытием в Благовещенске Выставочного зала, когда единственным местом, где художники могли бы представлять свои работы, стал областной краеведческий музей. Вот тогда-то и заговорили в полный голос о необходимости познакомить посетителей музея с широким спектром региональной художественной мысли, познакомить поклонников искусства одновременно с самыми различными проявлениями творческого «Я», напомнить историю становления амурской живописной школы.
Иду по Зейской, мимо Дома художника, а из окна — того, что на 4-м этаже — переборы баянные доносятся, да сочные такие, да звонкие! Ух, здорово выдает кто-то!
Долго плутал по городу. Чувствую, что где-то здесь, где-то рядом кружу, а на нужное место — ну никак! И подсказать никто не может — вокруг сплошь туристы шныряют, такие же Незнайки…
Как большинство людей, пишущих историю, Виктор Акименко серьезен, углублен в себя и отрешен от внешнего мира с его суетой — актерскими капризами, незлобивыми розыгрышами и прочей театральной повседневностью — Виктор Сергеевич фотолетописец Амурского театра драмы.
Бабку Ардальяниху, да вы, поди, ее не знаете, хотя, кто ж ее не знает? Так вот бабку Ардальяниху Андрей Котляров на дух не переносил. Да и как ее уважать можно было, если она встретит тебя — и в любезностях рассыплется, и здоровья тебе нажелает, и про всех остальных жителей поселка гадостей понарассказывает, а отойдет на три метра, встретит кого другого и уже про тебя без остановки как радио трепет… Шапоклячка, одним словом!
Николай Владимирович — ходячая энциклопедия! Он, о чем ни спроси, не задумываясь, не роясь в памяти, тут же и прочтет небольшую лекцию, да не просто выложит какие‑то данные, а еще и проиллюстрирует многочисленными примерами. Он наизусть помнит подробности всех хоть сколь значимых матчей «Амура», а также авторов голов (по имени-отчеству!), он не только знает все старые названия улиц Благовещенска (а заодно и остальных городов страны), но и когда и почему они были переименованы (да еще и при каком городском голове).
Елена Брест — рассказочник. Из ее, казалось бы, простых, незатейливых на первый взгляд сказок-баек-рассказиков-небылиц-былей совершенно незаметно, исподволь вдруг проявляется сложная система нашего бытия. Да что там бытия, скажу прямо: мироздания.
…Кажется, к чаю так никто особо и не притронулся – подумаешь чай с пироженкой, когда вокруг все дышит воздухом поэзии – сложными рифмами и неожиданными размерами, тонкими метафорами и глубокими символами, гармонией и силой мысли!
На пятом курсе универа сбежал от общежитской суеты на съемную квартиру, арендовал у семьи неких знатных строителей комнату, что позволило значительно повысить уровень знаний наивертуознейшей ненормативной лексики. Она – эта лексика – коварно проникала даже в отдельные главки без особого энтузиазма писавшегося диплома. Читать черновики становилось веселее.
Вот моя школа, я помню ее еще деревянной — это потом, кажется, мы были уже в шестом, на месте деревянной трехэтажки появилась она, сегодняшняя… Однажды с одноклассником Юркой Седым (это кличка у него такая была — Седой, волосы у него даже в темноте светились) полезли какого-то черта в окно на первом этаже. Ясно дело, разбили огромную стеклину. По нормальному — убежать бы, а мы стоим столбами… А тут и директор случился — Иван Генрихович Панкрац. Строгий был мужчина, у него не забалуешь! В общем, трагедия еще та была!
