Водитель с культями вместо рук, который позволяет себе работать в такси, — безмерный циник. Он не ставит человеческую жизнь ни во что.
   |
Все хочется использовать фразу: «Вертолет весело пострекотал мотором» — нравится она мне своим легкомыслием, вот бы вставить ее в материал на подходящую тему, да как вставишь, если неправда это: какое уж тут «веселое стрекотание», если грохочет махина как пустая железная бочка, прыгающая с верхнего этажа, только еще громче!
Василий Веровчук нахлобучил теплую шапку, поплотнее запахнул полы шубы и шагнул на трап самолета, доставившего его на амурскую землю. Стояло спокойное, ленивое, жаркое бабье лето. Сняв валенки, Василь Борисыч нырнул, как головой в омут, в театральную жизнь Приамурья.
Юрий Иванович Цепляев редко когда на свои полотна допускает человека — он все больше чистым пейзажем интересуется, душой природы окружающей.
Недавно с одноклассниками встречался, о многом интересном вспомнили. Нашлось место в общих разговорах и урокам пения, и хору школьному. По тем временам для нас хор этот— сплошное занудство: домой хочется, под ложечкой сосет, дел накопилось невпроворот, то-се, а тут — хор… Встаешь, внутренне изнывая, на специальные скамейки и начинаешь разучивать не самые интересные песни, при этом, как правило, с искаженным мотивом: основную ведь партию, с мотивом «правильным», поют первые голоса, те, что потоньше, а тебе приходится приноравливаться, чтобы не сфальшивить на второй (а то и на третьей!) партии. В общем, скукотища!
…Захожу в аудиторию, интересуюсь, понравилась ли слушателям экскурсия на ГТРК «Амур», проведенная накануне, и даю задание написать об этом в условную газету. Время выполнения — несколько минут (а что, пусть знают, что в редакциях часто испытывают нехватку материалов и цейтнот).
Прямо скажу: Джанни Моранди — мой друг. Можете сомневаться, можете улыбаться скептически, можете пальцем у виска крутить — а все одно: друг он мне, и все тут!
Виктор Вячеславович человек немногословный. Байки какие пустопорожние или там рассуждения мирские ни о чем — это не для него. Он все время делом занят. А потому в его мастерской все в картинах, которые он пишет, — прям от пола до потолка. Стоит он у мольберта, спокойно улыбается в ответ на то, что говорит ему очередной гость, а сам в думках своих, в замыслах творческих.
С места не сойти, не вру: повстречался с медведем практически нос к носу. Ну, не то, чтобы уж поручковались друг с другом (сами понимаете, какие мы с ним друзья?!), но и расстояньице между нами было такое, что мысленно слово «мама», я все же произнес. Дело было в далеком северном поселке Приморского края, в самом центре заповедника «Сихотэ-Алинский», куда наведался я к друзьям, с коими в свое время не один пуд соли съел.
Сентябрь, последний год, еще немного — и выпускной. Наш одноклассник Сема — второгодник Андрюха Семенов — сблатовал поехать на природоохранную станцию на субботник, там у него какие-то родственники работали, попросили помочь. Грех было деньки теплые не использовать. Неожиданно отпустили родители — заставили лишь потеплее одеться, сентябрь все-таки. Ну и гитару прихватил, я тогда с ней не расставался.
На офорте «Ожидание» — осень поздняя, — неприютность, ветер холодный остатками листьев шуршит, тоскливость из всех щелок дома старого сквозит… И о ком беспокоится, по ком вздыхает одинокая женщина, чья фигурка сгорбилась у нетвердо стоящего забора в уголке этой очень личностной работы художника Анатолия Тахаева? Может, детей, здесь выросших, да давно по свету разлетевшихся высматривает, может, почтальона с весточкой, а может… А может, это уже ожидание ухода в иные измерения?
