Близкие часто называли Валентину Дмитриевну Белоногову «4ВД», автомобильным юмором намекая на то, что все «колеса» у нее были ведущие. Так люди подчеркивали ее невероятную работоспособность.
   |
О том, что его направят в Амурскую область, Леонид Васильевич Шарин и представить не мог: все время был связан с вопросами промышленности, с оборонкой, производство знал как свои пять пальцев — даром, что ли, в свое время работал на одном из крупнейших номерных заводов Дальнего Востока! Знания и опыт эти потом помогали и на партийной работе, — понимал, что ставить во главу угла, какие вопросы решать в первую очередь. А тут — надо же! — аграрная область!
…А еще Борис Райнес пишет стихи. Не про какие‑то там «кровь-любовь» и прочие «чудные мгновенья» — про них кто не пишет! — а философские, о том, что жизнь, конечно, бесконечна, но почему‑то не для конкретного человека.
Как вы думаете, сколько стоит почтовая марка, выпущенная к 250-летию победы русских войск под Полтавой? А стоит она примерно четверть миллиона рублей, потому что так и не попала на конверты и к массовому коллекционеру: тираж был уничтожен, как пишут в официальных источниках, «по политическим соображениям».
Признаюсь в смущении, что в самом начале обучения в музыкальной школе был я пенек пеньком, что объяснимо: сложновато самому младшему что-то с лету схватить — понять, разобраться… Ну и записать, скорость не та: пока ручку в чернильницу обмакнешь, пока слово выведешь… В общем, построение интервалов и прочих доминантсептаккордов приводили меня в полнейшую депрессию. И вот однажды, прогуляв очередной урок сольфеджио (а как ходить, если чувствуешь себя на занятии просто предметом?!), я набрался смелости и бухнул родителям, что в музыкалку больше ни ногой!
Сейчас осознаю, как это было классно: в самые первые дни сентября декан напутствовал добрым словом, и сначала какой-нибудь «пятьсот веселый» поезд, а затем тряская машина доставляли в глухой совхоз на уборку урожая. Девчата быстро обустраивали приготовленный специально для прикомандированных барак, и начиналась вполне беззаботная жизнь, наполненная нормальным здоровым физическим трудом, влюбленностями (а то!) и ночными песнями у костра во дворе.
Роберт Салахов собирает игрушечных (стеклянных, оловянных, деревянных) солдатиков. Они у него строго систематизированы по родам войск, по полкам и прочее, прочее.
Надо отметить, Юрий Константинович внешне не очень отличается от своего легендарного почти полного тезки-полководца: столь же деятелен, до всего есть дело, седовлас, взгляд упрямый. Как форму военную наденет, так и хочется перед ним в струнку вытянуться… В том лишь разница, что один командовал войсками, а наш герой — музами.
Однажды он завалил ко мне в общежитие в два ночи и, будто мы не расставались, хотя не виделись к тому времени уже пару недель, с порога объявил, не здороваясь: «Слушай, старик! Я написал новое стихотворение! Давай, почитаю!» Понимая бесполезность протестов, я поставил чайник. А потом он читал и свои стихи, и еще чьи-то, восхищаясь точным словом, строкой, образом… Ушел под утро, вдоволь начитавшись и поделившись, что подготовил сборник и что хочет дать ему название: «Грани».
Казаковцев — мужик вредный. Он вечно влипнет в какую-нибудь передрягу, вечно ляпнет не то своим языком, вечно полезет поперек батьки в пекло, а потом отсиживается где-нибудь в закутке и раны свои зализывает, себя корит, мол, и чего это я… Корит, впрочем, недолго — на то он и вредина. Наоборот, себя и того, кто рядом, убеждает, что поступил правильно: он же — Казаковцев!
Попасть с каким-то своим радиокадриком в программу «Утро Приамурья», за выпуск которой отвечал Дмитрий Иванович Кульмановский, было практически нереально. Все те два часа, которые отводились на утренний эфир радио ГТРК «Амур», почти безраздельно принадлежали ему. Иногда, скрепя сердце, он шел на уступки руководству и ставил что-то на злобу дня, но, как правило, именно в его смену самыми злободневными оказывались сельскохозяйственные темы, которые Дмитрий Иванович и поднимал. Окучивал, как шутили коллеги.
