— Отток населения с Дальнего Востока продолжается. Несмотря на заверения власти о грядущих вложениях в регион, похоже, люди не верят в то, что на Дальнем Востоке будет хорошо жить.
— Дальневосточный округ не монолитный и не однообразный: у каждой территории своя история. Например, в Якутии и на Чукотке фиксируем прирост населения, а из Магадана люди уезжают. Если говорить в целом по федеральному округу, то итоги переписи 2002 года: в нем живет 6440000 человек, в 2010 году стало действительно меньше — 6285000. Надо развивать регион, и люди поедут. У нас же сейчас не сталинские времена, когда людей завозили. При царе на Дальнем Востоке давали землю, можно было работать на себя.
— И вы давайте землю.
— И что люди с землей будут делать? Разве земля — товар? В Москве — да, в Хабаровске — да, а в 50 километрах от Хабаровска уже нет. Сейчас другие времена, землей людей не заманишь. Люди концентрируются вокруг городов — где есть инфраструктура, рынок и рабочие места.
— Пока на Дальнем Востоке люди живут хуже, чем в Центральной России.
— Да. У нас все значительно дороже: и продукты, и электроэнергия, и транспорт. В среднем по России доходы составили 20 тысяч рублей, а на Дальнем Востоке — 23 тысячи. Но если сделать пересчет на затраты и покупательную способность, то получается 17000 руб. Если посмотреть, как развивается Россия и как Дальний Восток после 1998 года, то увидим, что вектор однонаправленный, но разновеликий. До обвала 2009 года разрыв в развитии достигал 37%. После кризиса он сократился до 16%, но вовсе не потому, что Дальний Восток стал хорошо расти, а потому, что устояли, в то время как российские показатели пошли вниз. Мы устояли со своей структурой экономики, ведь рядом были потребители, которые покупают продукцию. Это Китай, Япония, Корея.
— Получается, что Китай, Япония и Корея вам помогли выжить в кризис?
— Абсолютно. И в первый кризис, и во второй. У нас, кстати, каждый год идет рост ВВП — небольшой, но уверенный.
— Что дальше?
— В первую очередь надо развивать крупные инфраструктурные проекты. И надо понимать: они не окупаются в течение многих лет, порой десятков. Инвестор должен видеть длительную перспективу. Краткосрочные и даже среднесрочные проекты не дают возможностей для привлечения. Дальний Восток — мощнейший субрегион, подсистема экономики России. Мы одно экономическое пространство. Но жизнь Дальнего Востока за последние два десятилетия изменилась: если раньше 75% продукции региона отправлялось на внутрироссийский рынок, то сегодня только 21%. Переориентировались на экспорт.
— Так это хорошо!
— Это как посмотреть. Горько, что мы работаем как сырьевой придаток: на первом месте по экспорту ресурсный блок (24,6%). На втором месте транспорт, но это тоже не делает нам особой чести — мы же везем не свои грузы. Инфраструктура Дальнего Востока — порты и дороги — обеспечивает развитие России, а не отдельно взятого Дальнего Востока.
— Вам не кажется, что Дальний Восток уже проиграл борьбу за право стать транзитной территорией?
— Ничего не проиграл. Вы говорите на эмоциях.
— При чем здесь эмоции? Пока Транссиб стоит в пробках, товар ездит по дорогам, построенным в других странах.
— Ни Транссиб, ни БАМ ничего не проиграли, но инфраструктурная модернизация давно назрела. Транссиб должен перевозить значительно больше, чем 100 миллионов тонн грузов в год. У БАМа сейчас проектная мощность 12,5 миллиона тонн, а он должен везти 100—105 миллионов тонн. И в ближайшей перспективе.
— Не многовато получается?
— Мы все рассчитали. Спросили у крупных компаний — у «Мечела», СУЭК, якутского Нерюнгринского разреза. 70 миллионов тонн грузов набегает только навскидку. А еще надо везти контейнеры и другие генеральные грузы. Ориентир — не менее 100 миллионов тонн грузов в год. БАМу нужны электрическая тяга, второй путь, инфраструктура. Этот проект вместе с БАМом мы оцениваем в 1,1 триллиона рублей, если говорить об одной только дороге — 400 миллиардов рублей. Этот проект крайне нужен.
— План проектов уже есть. Теперь нужны деньги и инструменты.
— Есть разные модели развития: Гонконг, Тайвань, северо-восток Китая, Сингапур. Смелая модель у китайцев, и она нам ближе. На Дальнем Востоке плохо формируется прибыль, а значит, нет развития реального сектора. В Китае давали льготы, и у нас они должны быть. У нас затраты выше, поэтому их нужно сокращать. Когда нам говорят: давайте сделаем ниже тариф — это глупость. Тариф должен стоить столько, сколько он стоит. Снижая искусственно тариф, можно энергетику уничтожить. Так что есть один путь — преференции.
— Какие?
— Льготы по налогу на прибыль, налогу на землю и на имущество. Особенно для вновь создаваемых предприятий. Когда говорят, что тем самым разрушается налоговая база, это говорят неграмотные люди. Сегодня просто нет предприятий, а значит, и налоговую базу они не формируют. А если предприятие начнет работать, то оно будет платить НДФЛ, появятся рабочие места, люди с деньгами. А это уже развитие экономики. Экономику движут не олигархи, которые держат свои деньги в зарубежных банках, формируя отложенный спрос, а обычные люди с деньгами, которые платят за квартиру, покупают одежду и еду. Люди должны иметь возможность платить за себя. Только если появится этот фактор, появится и качество товаров, и труда, и взаимоотношений. Тогда и будет развиваться экономика, ориентированная на внутренний спрос. В Китае добились уровня доходности предприятия выше 40%, оно имеет деньги на модернизацию и развитие. У нас уровень дохода 12%. На эти деньги не проживешь и ничего нового не получится. И обязательно должен быть выравнен тариф на электроэнергию и транспорт до среднероссийского.
— Вы имеете в виду дотировать тариф?
— Не обязательно. Есть различные механизмы. Почему в Средней России газ покупают по 35 долларов за 1000 кубометров, а у нас по 150 долларов. В чем дело? Мы что, плохие, что ли? Давайте выравняем. Почему в России электроэнергия стоит 1 рубль 52 копейки, а на Камчатке 4 рубля 50 копеек за 1 кВт-ч. У нас что, враги народа живут? Если можно дотировать тариф населению, то почему коммерческим предприятиям нельзя? Это же все сказывается на том же населении: в зарплатах и доходах. Сейчас разрабатывается механизм свободной экономической зоны. Обязательно должны быть созданы особые таможенные условия. Пошлины на вывоз необработанной продукции — будь то рыба или древесина — надо резко поднять, а переработанной — снизить.
— Правительство в этом году на Дальний Восток направляет дополнительных средств около 100 миллиардов рублей.
— Правильное решение. И вообще, правительству нужно решить принципиальный вопрос: нужен ли резерв на случай кризиса в размере 7% ВВП. Министр экономики Андрей Белоусов считает, что 5% ВВП хватит. Я его поддерживаю. Деньги должны поступать в экономику.
— Космодром Восточный — следующая после саммита АТЭС большая стройка…
— Я курирую этот проект по поручению президента. В 2015 году должен пройти запуск непилотируемого спутника. Сегодня ориентировочная стоимость строительства составляет 251 миллиард рублей. Строит там «Спецстрой», уже выполнено работ на 3,5 миллиарда рублей. Уже создана база для размещения людей, построены автомобильные и железные дороги, начато строительство комплекса, технических сооружений. Работа идет, хотя и не так активно, как хотелось бы.
— А в чем проблемы?
— До сих пор нет постоянно размещенной дирекции, нет выданных разрешений, до конца не урегулированы вопросы стоимости, нет системных графиков. Технологическая линия нужна, а ее пока нет. Тормозят организационные вопросы. Что касается финансирования, то его даже больше чем достаточно. Я предлагал Роскосмосу другую схему, чтобы они разделили систему — космическую и строительную. Чтобы Роскосмос контролировал свое, а Минрегион — стройку. У Минрегиона есть опыт, система, они могут эти вопросы решать быстрее. Но со мной не согласились: все же видят 251 миллиард рублей и думать не хотят.
— Как показали последние события с арестом замминистра Романа Панова, Минрегион тоже мастер не очень большой. А вы не хотите извлечь уроки из стройки к саммиту АТЭС: например, больше привлекать к работе местных жителей, а не приезжих?
— Губернатор Амурской области Олег Кожемяко ведет иную политику. В Амурской области подписано соглашение об использовании на строительстве местного населения и ресурсов.
— Вы и полпред, и министр по Дальнему Востоку. Хотели бы получить дополнительные полномочия?
— Жизнь подскажет. Я сразу сказал: мы не будем делить ресурсы — это грязное дело. Пусть другие делят, а мы проверим. Мы будем только согласовывать и контролировать.
Добавить комментарий
Комментарии