Как вырастить ученого и бизнесмена: советы мам амурских знаменитостей

В картинах сына есть ее незримая частица

Договориться о встрече с мамой известного амурского живописца, заслуженного художника России Леонида Кильчанского оказалось непросто: «Сегодня встретиться с вами не могу — очень занята, и завтра тоже — дежурю по внучке. Только в пятницу утром есть свободный час». В назначенное время мы приехали в творческую мастерскую, где Тамара Николаевна ждала нас в окружении кистей, полотен и произведений старшего сына.

— А младший Рома у нас технарь — занимается авторемонтом. Два сына, а такие разные. Но оба мастеровые. Я никак не ожидала, что они мне по трое внуков налепят, — засмеялась Тамара Кильчанская, от которой исходил поток позитивных эмоций.

Эта женщина буквально с первых минут общения заряжала оптимизмом и заполняла все вокруг своей энергетикой. За плечами почти 50 лет педагогического стажа и бесчисленное количество полевых сборов, туристских слетов и походов, в которые с малолетства брала с собой мальчишек. «Это мы стреляем, это народ учим золото мыть, а это — по скалам лазаем», — показывала Тамара Николаевна фотографии. Сначала она преподавала в начальных классах, потом была учителем географии. Много лет отдала областной станции юных туристов, где вела туризм и геологию. В апреле станцию закрыли — экономия бюджета! Уже после этого Кильчанская провела геологическую олимпиаду для школьников и учебно-профильную смену, подготовила команду на Всероссийскую геологическую олимпиаду и свозила ребят в Тюмень… И это в 68 лет!

— Мне до сих пор надо куда‑то бежать. Все остановиться не могу, — призналась энтузиастка, каких еще поискать, и, взглянув на стоящее перед нами полотно, заметила: Леня рисовать начал в два с половиной года.

— Но все дети рисуют…

— Нет! Уж он нарисовал так нарисовал. Заяц был такой, что я изумилась. Родители должны знать: наличие таланта у ребенка в младшем возрасте выдают какие‑то необычные интересы. У Лени два друга были в детстве — оба Валеры, — привела пример из собственного опыта Тамара Николаевна. — Три мамы — три подружки, мы забирали детей из садика и вместе шли домой. По пути иногда заходили в магазин. Сколько раз было: оба Валеры просят купить им игрушки, а мой: «Мама, купи мне молоток или рубанок…» Все удивлялись, что 3—4‑летний пацан что‑то строгал, сверлил, вырезал. А в шестилетнем возрасте он уже выдалбливал из дерева для соседских шестиклассников автоматы для «Зарницы». Если ваш ребенок чем‑то отличается от других и чем‑то увлекается, важно этот момент не пропустить.

Будущему живописцу было 9 лет, когда семья Кильчанских переехала из Гонжи в Благовещенск. Мама сразу поставила перед старшим сыном задачу: ты должен обязательно поступить или в художественную школу, или в музыкальную — выбирай! Леня выбрал художественную и с блеском выдержал все конкурсные экзамены. Хотя в студию принимали ребят с четвертого класса, способного третьеклашку зачислили в виде исключения. Так с маминой подачи старший сын, не ведая того, выбрал свою судьбу. И во многих его полотнах присутствует какая‑то мамина частица — зримая или незримая.

— Однажды Леня нашел в альбоме фотографию деда Василия, который погиб под Сталинградом, а тот был кузнецом. Сын тогда оканчивал университет и решил кузницу сделать темой дипломной работы. Но сам‑то никогда не видел, как работает кузнец, а я видела. И представляете, я к нему приезжала во Владивосток, мы с ним до ночи сидели в общежитии, и я показывала то, как кузнец постукивает молоточком, то, как молотобоец бьет по металлу огромной кувалдой. Замахнусь, а он: «Мама, вот так постой… Потом — вот так постой…» — мать художника с улыбкой изображала, как помогала сыну создавать его известное полотно.

Пока мы разговаривали в мастерской, Тамара Кильчанская успела рассказать нам о детский психологии, о своей коллекции камней, о том, что колесо и круг имеют большое значение для нашей космогонии, затронула даже тему развития эволюции и еще много интересного. На вопрос, какая картина сына у нее самая любимая, сначала задумалась. Потом отыскала среди стоящих у стены прикрытых холстом полотен одну из работ.

— Видите камень, из которого всплывают лица мадонны и младенца, — показала Тамара Николаевна любимую картину. — Я когда ее увидела, то сразу узнала этот камень — он из моей коллекции минералов. А вот откуда Леня берет свои художественные образы, мысли, которые потом ложатся праздником цвета на его полотна, для меня остается загадкой.

«Он упорный, как папа, и принципиальный, как я»

«Здравствуйте! Вы внучку мою по дороге не встретили — она из библиотеки должна вернуться как раз? Проходите, я уже и альбомы приготовила с фотографиями для вас», — радушно пригласила мама известного бизнесмена — генерального директора «Амурского бройлера» Олега Туркова. Не успели мы расположиться на диване, как в дверь снова позвонили. «А вот и моя внучка», — Валентина Ивановна пошла открывать дверь. Через минуту в комнату вошло милое создание, держа бабушку за руку.

— Ой, что же это я, — спохватившись, хозяйка квартиры стала доставать с полки толстые альбомы.

— Но это все современные фото… Хотелось бы посмотреть, какой вы были в молодости.

— Таких фотографий нет, — заметила Валентина Ивановна. — В деревне как‑то не принято было фотографироваться и негде. В город ездили редко. Моя семья жила в Сиваках, там мы и с Сашей — будущим мужем — познакомились. Олег там родился и пошел в первый класс. Потом уже мы в Благовещенск переехали. Мужа, как передовика, направили на сплавную контору работать. Сначала ютились у свекрови, а когда нам ключи от трехкомнатной квартиры вручили, вот радости было.

О чем бы я ни спрашивала Валентину Туркову, она как‑то мягко и незаметно переводила разговор на детей. И больше рассказывала о сыне. Как учился, как в 18‑ю школу со сплавной конторы маленьким каждый день ездил в такую даль. Когда в районе старого мясокомбината возвели новую альма-матер за номером 15, родители сразу решили перевести сынишку туда. Но не тут‑то было. Отпускать круглого отличника и инициативного ученика педагоги не хотели. Может, угадывали в нем будущего политика, кандидата экономических наук? Мама месяц обивала пороги школы, пока ей отдали документы.

— Олег у нас заядлый рыбак. Эта страсть у него с самого детства. Однажды он нас с отцом так сильно перепугал. Ему было тогда всего лет шесть или семь. Вышел на улицу погулять и пропал. Я тогда в садике работала, пришла домой, потом муж с работы вернулся, ждем, а его все нет и нет. Весь вечер искали, всю округу обошли, куда делся ребенок? Потом приходит, когда было уже поздно, и несет в руках рыбешку: «Мама, смотри, я такую большую рыбку поймал». И так он стал рыбаком, — в уголках глаз мамы от улыбки собрались морщинки.

Валентина Ивановна вспомнила, как после шестого класса на каникулах Олег решил поработать на предприятии, где трудился его отец рамщиком. Мужики пилили лес, Александр Турков складывал его в рамы. Работа очень тяжелая.

— Наш папа всегда был передовиком производства. Дети им гордились. Олег поработал вместе с ним, прочувствовал на себе, какой это тяжелый труд, пришел и мне говорит: «Знаешь, мама, а у меня диплом в кармане будет». Он так корпел над книжками, так старался учиться, что нам и заставлять его не надо было. Уж на что любил футбол, мальчишки кричат с улицы: «Олег, пошли мяч гонять!», а он: «Ребята, вы ко мне не заходите, как сделаю уроки, сам выйду». Он очень упорный — в отца. И принципиальный, а это, наверное, уже от меня. В тридцать три он стал генеральным директором предприятия «Амурский бройлер». В 34 года — заместителем председателя областного Совета народных депутатов. Потом его возглавил. Когда назначенный губернатором Колесов начал на него давить, сказал: «Будешь делать так, как я скажу», Олег ответил: «Не буду». Он потерял кресло, но от своих принципов не отказался. У него тогда даже сердечный приступ был.

Немногословная, собранная, спокойная. Но за всем этим спокойствием угадывается внутренняя сила и уверенность.

— Какие бы поломки в доме ни случились, все идут ко мне: Валентина Ивановна, там свет не горит, там вода бежит… Я у них как директор общественный, что ли, — улыбается Валентина Туркова. — Хотя у меня образование всего 11 классов, но так по жизни вышло, что жизнь многому научила, я все всегда привыкла делать сама. Этому и детей всегда учила. Почему‑то считается, что власть — это грязь. Все зависит от людей, которые там работают.

«Летчиком, артистом или футболистом!» — такую надпись мама ректора АмГУ Андрея Плутенко сделала на первом фото сына

«По специальности я учитель, но преподавала всего полторы четверти — меня направили на комсомольскую работу. Это тундра наша, это красавец Енисей, а вот мой будущий муж приехал по комсомольской путевке», — улыбается Мария Антоновна, перелистывая альбом и вспоминая свою неспокойную юность. — Это было время настолько искреннее, чистое, светлое — друзей было много, песен было много, гитар было много!

В ее судьбе были и молодежные стройки, и заполярный Таймыр. Там юная активистка, секретарь райкома комсомола и просто красавица встретила парня с очень редким именем Долий — он стал ее любовью и судьбой. «Летчиком, артистом или футболистом! Лишь бы сын наш был хорошим человеком», — подписала она фото своего годовалого первенца. Будущую профессию молодая мама не угадала, но в остальном Андрей Плутенко своих родителей не подвел.

В Благовещенске, куда переехала молодая семья, Долий Иванович был первым секретарем горкома комсомола, а Марию Антоновну перевели на партийную работу. Им часто по вечерам приходилось задерживаться на разных мероприятиях, работа — это было главное. Пока мама с папой постигали партийно-комсомольские вехи, их дети — Андрей и Лена — «осваивали» дома книжные полки. В семье Плутенко всегда был культ книги. Кроме толстых журналов «Нева», «Москва», «Роман-газета», родители выписывали еще много технической литературы — «Юный техник», «Моделист-конструктор», «Техника молодежи», «Изобретатель и рационализатор»… И все это сыном прочитывалось вместе с папой и самостоятельно. Не удивительно, что он стал доктором технических наук.

— Андрей у нас вообще в чтении был всеяден. У него на столе одновременно лежали и Бетховен, и Кеннеди, и Карпов… Однажды он у нас отличился: отправил в «Юный техник» свое рацпредложение — как можно устроить гардину без единого гвоздя, — вспоминает Мария Антоновна золотое время, когда дети были еще маленькие. — Оказывается, на конце трубы выкручиваешь конус, и гардина упирается в стены. Это все напечатали в журнале. И дома сделали такие гардины, они потом долго весели на окнах.

Но иногда дети преподносили постоянно занятым родителям «сюрпризы».

— Однажды солдатик приводит за руку шестилетнюю дочку и говорит: «Это ваша девочка? Она лежала на дороге возле дома, я ее поднял». Спрашиваю: «Лена, в чем дело? Почему?!» — «А я считала, сколько машин меня объедет». Вы представляете?! — в глазах женщины переживание, словно это случилось только вчера. — Я тогда ей, конечно, поддала. А Андрея единственный раз за всю жизнь отшлепала, когда он пошел в первый класс в белой рубашечке — все, как надо, а вернулся домой, как негр. Оказывается, они с мальчишками в кучу с цементом прыгали.

Некоторые детские шалости остались для взрослых тайной. Всего три года назад профессор Плутенко признался маме, что, когда учился еще в третьем классе, они с пацанами ездили на велосипедах до аэропорта. «Я чуть не умерла, когда это узнала!» — всплеснула собеседница руками.

Не зря в народе говорится: маленькие дети не дают спать, а с большими — сам не уснешь. Сколько таких бессонных ночей было у Марии Антоновны, когда ее сын и дочь стали уже взрослыми, не сосчитать. Мы долго рассуждали с мамой самого популярного среди студентов и самого прогрессивного амурского ректора на тему, как вырастить из своей крохи настоящего человека, достойного уважения и уважающего других.

— Когда наши дети еще были маленькие-премаленькие, мы старались, чтобы они сразу поняли, что такое хорошо и что такое плохо. Никогда не позволяли себе при детях кого‑то осуждать. «А ты знаешь, кто у меня папа…» или «А ты знаешь, кто у меня мама…» — такое пресекалось сразу на корню. Недавно в разговоре за жизнь я спросила у сына: «Ты помнишь, чтобы хоть один раз я, будучи секретарем Пограничного райкома партии, тебя подвезла куда‑нибудь на служебной машине?» Такого не было никогда. Сегодня руководители что хотят, то и делают. Персонал, подчиненные для многих — это никто. Мне иногда кажется, что сегодня совесть изживает себя как категория. Можно говорить правильно, а поступать совершенно по‑другому. Мы с мужем своим детям показывали, как надо жить, на собственном примере.

Уважение к тем, кто рядом с тобой живет, работает и просто идет по улице, в этой семье проходит красной нитью по всей линии общей судьбы. «Вручая подарок сыну в очередную круглую дату, мы ему написали: «Андрей, береги здоровье, цени время и люби людей», — улыбается Мария Плутенко. Дети уже давно выросли, но мамины уроки продолжаются. И пусть это продлится как можно больше.

«Молюсь о сыне!» — мама чемпиона мира по карате Романа Нестеренко о любви, жертвенности и справедливости

«Здесь и пот, и кровь его, и синяки и, конечно, мои переживания», — мама известного амурского спортсмена, чемпиона мира по карате Романа Нестеренко встала посреди комнаты, все стены которой от пола до потолка завешаны медалями, заставлены рамками с наградными листами, кубками — мы насчитали их около пятидесяти.

— Примерно раз в месяц встаю на приставной стульчик, достаю все… Протираю от пыли рамочки, натираю кубки до блеска, — в глазах Татьяны Ивановны усталость и в то же время гордость за сына. — Одни из самых дорогих для него наград — именная сабля, подаренная за победу в битве чемпионов президентом Чечни Рамзаном Кадыровым, и первый кубок, завоеванный в Японии. Когда в 30 лет он стал чемпионом мира, я попросила: хватит уже, сынок, цель достигнута. Сейчас в соревнованиях не участвует, но на тренерской работе тоже надо выкладываться. Я понимаю, это его любимое дело.

О себе она говорить не привыкла, все больше о детях. Их у Татьяны Ивановны трое, Роман — второй.

— Нас у родителей было шестеро, а работал один отец. Кормились за счет тайги, — за чашкой чая женщина вспомнила свое трудное детство в таежном поселке Уруша. — Мама с нами ходила по грибы и ягоды, потом это продавала и покупала одежду к школе. Жили в постоянной нужде, но честно — своим трудом все зарабатывали. И детям своим я всегда говорила: «Ни в коем случае не подводите нас нигде и ни в чем, будьте честными и справедливыми. Живите так, чтобы совесть была спокойна». Так жили мы сами. Жаль, фотографий того времени не осталось — все уничтожил пожар. Роме было 9 лет, а старшей Оксане — 12, когда мы все чуть не погибли в огне.

В ту страшную ночь Татьяна Ивановна допоздна шила детям новогодние костюмы — купить было не на что, да и выбор в магазинах не богатый. Только уснула, а в три часа ночи проснулись от криков соседей. Их двухэтажный финский домик вспыхнул как спичка. Муж раздетых детей спускал со второго этажа прямо на снег, а там уже их подхватывали люди.

— Мы сгорели сразу после землетрясения в Спитаке. Вот как весь Союз оказывал им поддержку, там и нам в Благовещенске все помогали — и постель несли, и посуду, и деньги… Благодаря помощи неравнодушных людей и встали на ноги. Жили скромно, но наши дети всегда в кружки ходили.

Татьяна Ивановна достала альбом, где на многочисленных фото запечатлены спортивные достижения сына-каратиста. Сегодня в это трудно поверить, но в детстве Роман Нестеренко был маленьким и щуплым мальчишкой.

— Не рос совсем, хотя и на гимнастику еще в садике его водили, потом на легкую атлетику ходил. Вот я и попросила соседа: «Возьми его в карате. Пусть хоть немного наберется мужества и силы». Вот как набрался! Сколько лет уже ездит по миру, столько я и не сплю ночами, — призналась амурчанка.

Еще не было случая, чтобы, долетев до места, сын сразу же ей не позвонил. «Мама, я приземлился. Мама, у меня все нормально» — эти слова для Татьяны Нестеренко каждый раз и как откровение, и как успокоение.

— Две недели назад он улетел в Японию на чемпионат мира в качестве приглашенного почетного гостя. Я тогда лежала в больнице, тут передают, что разбился наш самолет на Синае. А Роману как раз надо вылетать из Сеула. Пока дождалась его звонка, чуть с ума не сошла. Вечером прихожу из больницы домой, говорю мужу: «Рома уже в Хабаровске, сегодня выезжает домой на машине». Отец заплакал — так переживал после случая с разбившимся самолетом. Ведь наш сын где только не был! И все его длительные перелеты для меня — это испытание нервов на прочность. Я постоянно за него молюсь. А когда у него чемпионаты и России, и мира… Пока он с кем‑то там бьется, мы находимся в таком трансе, не передать словами. Сейчас, слава богу, интернет помогает…

Татьяна Нестеренко вспомнила, как переживала за сына, когда он еще был в армии. Хотя служил здесь, в Благовещенске.

— Уйдет к друзьям в увольнении, смотрю на часы: уже надо переодеваться и бежать в ДВОКУ на вечернее построение, а его все нет и нет. Я места себе не находила. Выйду на улицу и выглядываю. Вижу — летит: «Ой, мамочка, прости, больше не буду!». Постоянно за него переживаю до сих пор, хотя ему исполнилось 36 и он сам уже трижды стал папой, — улыбается счастливая женщина.

Армия, чемпионаты, перелеты, травмы… Сегодня в тревожном списке любящей мамы появилась еще и политика — год назад сын стал депутатом.

Возрастная категория материалов: 18+