Счастье во время пандемии

— Григорий, готовясь к нашей встрече, нашла давнее интервью, где вы сказали, что любите ничегонеделание. За прошедшие 15 лет удалось насладиться этим прекрасным занятием от души?

 — Отчасти. (Улыбается.) Всё же мы пережили испытание заточением в пандемию. Лично я сидел дома с большим удовольствием, и это было счастье! Мы с Татьяной (жена Григория. — Прим. авт.) смотрели что-то, читали, ели что хотели, занимались спортом, гуляли, ездили в гости — пожили жизнью нормальных людей! У нас был пропуск, и мы катались по свободной Москве. Для меня был кайф! Еще бы: парки были открыты и гулять там разрешали.

— Собачку можно было завести и с ней выходить…

— Можно, да — а потом что с ней делать, когда пандемия закончилась? Мы с женой давно живем с ощущением, что заводим собаку завтра. А потом начинаются вопросы: а если отпуск? С собой же не везде можно взять, и в момент сорваться и полететь — не получится… Мы собачники ответственные и не можем сдать ее в гостиницу на две недели: для собаки это будет время, на которое ее предали…

— Во время пандемии многие упражнялись и совершенствовались в хобби...

— Глупо при моей профессии иметь хобби: столько всему приходится учиться со своими героями! Хотя… я с детства люблю что-то делать руками. Мы мечтаем о загородном доме, даче — вот где можно ковыряться и мастерить! Можно было бы к хобби отнести чтение — но это, скорее, профнавык...

— То есть сценарии, пьесы…

— И не только. Сейчас подбираюсь к «Войне и миру». Я в школе не продрался — осилил полтома. Вторая попытка была в возрасте около 30 лет — и пошло взахлеб! И года через три — снова взахлеб, но воспринималось уже по-другому. Думаю, что и сейчас будет как-то иначе...

Как рыба об лёд

— Благодаря профессии много чему можно научиться — например, на коньках кататься.

— Это вы на «Ледниковый период» намекаете? Когда меня позвали в это дело, первый порыв был — отказаться. Я рассматривал предложение с точки зрения: зачем мне это как артисту? Помелькать на экране? Мне это не нужно. Добавить славы? Тоже нет. Забудьте про меня — идите в кино, в театры, а про меня лично забудьте! Но мне жена говорит: «Это ж интересно будет! Это возможность оказаться рядом с людьми, с которыми ты в привычной жизни не встретишься!» И действительно: где бы я с чемпионкой мира Еленой Леоновой столько времени общался? Знаете, они другие люди, они по-другому жили. У них детство другое было… И только поэтому я пошел.

— Не пожалели?

— 20 раз! Но сначала — завелся, начал разбираться и осваивать фигурное катание по-честному. В какой-то момент подумывал, что смогу прыгать эти все, с поворотами. Но… В общем, с какого-то момента я умолял небо, чтобы это поскорее закончилось…

— Оно и закончилось… Сейчас же в производстве — новые кинопроекты «Яга- 2020» и «Если наступит завтра»…

— Вы сейчас назвали два проекта, которые подзатянулись. «Если наступит завтра» начали снимать в 2012 году, но на второй половине процесса он заморозился и до 2019 года простоял в таком состоянии. Хорошо, что все артисты за шесть лет не сильно изменились, и его досняли. Это очень интересный приключенческий сериал с фантастическим сюжетом. Мы с Владиславом Ветровым играем следователей. «Яга-2020» — более свежий проект, но и там осталась пара съемочных дней. Это детская сказка — но, как любая сказка, если она хорошо получится, подойдет и для взрослых. И — да, я там Кощей Бессмертный. Старенький такой и злобный. Было забавно!

Вне времени

— Мужчины побаиваются цифры 50. Вы перешагнули этот рубеж, можете теперь рассказать: как себя готовили? Как пережили?

— У меня эти поганые мыслишки зародились гораздо раньше. Так случилось, что у нас в «Сатириконе» ставили спектакль «Тополя и ветер». Это рассказ о нескольких днях трех мужчин очень преклонного возраста, которые в доме престарелых доживают свой век. Я играл израненного ветерана Первой мировой войны с осколком в голове. В театре — долгий процесс репетиций, и ты действительно занимаешься проблемами своего героя. Я влез в шкуру своего ветерана — и как-то с темой возраста разобрался, она перестала меня беспокоить. Просто меняются цифры — и всё.

— Счастливый человек! Неужели совсем возраста не ощущаете?

— Ощущаю, что физически что-то уже не так… Недавно снимали седьмой сезон «Балабола» — бегали с пистолетами, дрались… Да, есть каскадеры-дублеры, но какие-то вещи приходится делать самому. И вот снимаем погоню. Я гонюсь за человеком — ему меньше 30 лет — и вижу, что он совсем не напрягается чтобы бежать, а мне, чтобы поддерживать его легкую трусцу, надо напрягаться. (Смеется.) Хорошо, что я в форме более-менее, и на экране, надеюсь, мое напряжение не будет заметно… Конечно, это осознаешь — но ничего с этим не поделаешь... (Смеется.)

— Племя молодое, незнакомое наступает на пятки?

— Пока меня оно не сильно беспокоит. Может, я не даю себе размышлять на эти темы, ибо выводы будут всё равно печальными... Но! Я хорошо помню себя в 20, в 30, помню состояние своего мозга. И когда сейчас на них, молодых, смотрю, помня внутреннее состояние себя, — это восхищения не вызывает. (Улыбается.) Ту пустоту в голове иметь не хочу. Это меня успокаивает. И дает преимущества.

— А есть что-то, что вызывает ностальгию?

— Наверно, система ценностей. Да, я осознаю, что система была задекларированная — но всем понятно было, что такое хорошо и что такое плохо. Даже мультфильмы, на которых я рос и на которых выстраивалась моя ценностная система, говорили о том, что материальные блага значения не имеют. Сейчас же деньги решают всё — даже в мире кино и театра. В наше время было неприлично говорить о себе положительно, а начались 90-е — и всё стало меняться... Сейчас смотришь интервью — человек рассказывает сам о себе, какой он замечательный, всё напоказ... Лично у меня это вызывает недоверие и отторжение.

Побочная слава

— В вашей фильмографии есть сериалы «Кухня» и «Отель Элеон». Такой долгоиграющий проект запоминается или утомляет? И приходит ли слава?

— В «Кухне» я снялся в двух последних сезонах, потом он превратился в «Отель», и еще были продолжения. В общей сложности на мою долю выпало шесть сезонов. Это много, и уже даже немножко привыкаешь, что у тебя есть такая постоянная работа. (Улыбается.) И слава, да: я вдруг стал повсеместно узнаваемый! Раньше такого не было. Меня узнавали только любители фильма «Жмурки», ну и так иногда... А «Кухню» и иже с ней видели все — ну или почти все…

— Слава напрягает?

— Для меня это побочный эффект профессии, который мне лично вообще не нужен. Я человек закрытый и не хочу вступать во взаимоотношения и коммуникации с новыми людьми — не люблю я этого, короче говоря.

— Но есть же и бонусы?

— Их удельный вес настолько невелик, что для меня оно того не стоит. (Улыбается.) Иногда бывает, что в каком-то госучреждении легче чего-то добиться, когда тебя служащий узнаёт: он как-то вдруг начинает тебя водить тайными тропами, и ты добиваешься своей справки или печати быстрее остальных. Но и тут — на кого нарвешься: кто-то, наоборот, процесс замедлит именно потому, что узнал...

— Ни разу не усомнились в выборе профессии? Наши с вами профессии хоть и разные, но и актерам, и журналистам может выпасть удача пообщаться с кумирами детства и юности…

— Конечно! У меня очень много таких встреч. В раннем детстве в фильме «Труффальдино из Бергамо» я увидел Константина Райкина, очень хорошо его запомнил и потом следил за его творчеством. И конечно, тогда понятия не имел, что смогу с ним общаться близко. А мы с ним уже сделали столько спектаклей и о чем только не разговаривали! А ещё одна встреча была — очень коротенькая. В самом раннем детстве у меня был первый вполне осмысленный порыв стать актером после выхода телефильма «Д’Артаньян и три мушкетера». Я увидел Михаила Боярского, как он скачет на коне со шпагой, и решил: вот так я бы хотел! И однажды мы встретились: был сборный концерт поющих артистов в зале Чайковского. Мы с Михаилом Сергеевичем пели песню из мультфильма «Голубой щенок»: он — свою партию Пирата, а я — за Андрея Миронова, Кота. И за кулисами мы пообщались, и я был счастлив, что побыл с ним рядом…

— Согласитесь, ради таких встреч стоило прийти в профессию!

— Да у меня нет сомнений, что надо было в нее идти. Мама всё время в разговорах пытается найти момент, когда можно вставить: «Говорила я тебе: не надо было…» Но нет, не находится!

Фото Вадима Тараканова и из архивов пресс-служб