Андрей Соколов сыграл более чем в ста фильмахАндрей Соколов сыграл более чем в ста фильмах

«Она с метлой…»

— Помните своё поступление в театральное училище?

— Когда я поступал в Щукинское театральное училище, то нужно было удивить комиссию. Я читал басни, стихотворения — и не придумал ничего лучше, как свои стихи выдавать за Сергея Есенина. И я помню, как на экзамене передо мной сидела приемная комиссия, в которую в том числе входили Владимир Этуш и Юрий Катин-Ярцев. И вот они с Этушем всегда друг друга подкалывали: «Володь, ну ты эти‑то стихи помнишь?» — спрашивал Катин-Ярцев. — «Хм. Третий том, 15‑я строчка снизу!» — тут же нашелся Этуш. И вот так я вошел в классику! (Смеется.)

— Вы снимались в кино, когда еще были студентом. Популярность вам принесла картина «Маленькая Вера», но первый фильм был всё же другим…

— Да, «Она с метлой, он в черной шляпе» — это мой первый фильм, с которым у меня связаны очень приятные воспоминания. Когда картина вышла на экраны, я пошел отпрашиваться в училище, чтобы посмотреть ее в кинотеатре «Октябрь» на Калининском проспекте — сейчас это уже, конечно, Новый Арбат. В девять часов утра был первый сеанс. То, что я увидел на экране, меня повергло не то что в некоторое недоумение — это был шок! Ужас! Наверное, вы записывали свой голос в детстве на пленку? Когда я слушал свой голос — это было неприятное ощущение. И когда я увидел себя на экране — я просто поразился непрофессионализмом режиссера, который мог выбрать такого артиста на роль! Правда, когда после первого сеанса я вернулся в училище, то всё же подумал, что, может быть, всё не так плохо. И я отпросился на второй сеанс. Потом пошел на третий. В общем, всего их было пять. И когда после пятого я выходил — не спеша, неторопливо, я задержался в дверях. Люди стали выходить из зала, и когда они стали меня узнавать, то попросили у меня автограф! Это было первое узнавание.

«Я однажды решил посчитать, сколько у меня переломов — про них можно отдельно рассказать. И спорт, и родное Чертаново оставили свои отпечатки». 

— Вас до сих пор называют главным секс-символом. Лестно такое звание?

— Было бы странно, если бы я до сих пор визжал от восторга, услышав это словосочетание. Но мне приятно, что это «звание» некоторым образом связано со мной. Эти слова для меня по значению гораздо шире. Секс-символ — это человек, который привлек внимание, который отвечает за свои поступки, у которого есть мужское начало и так далее. Для меня такой пример — если говорить о нашем кинематографе — те люди, с которыми я имел честь служить в театре «Ленком»: это и Николай Петрович Караченцов, и Саша Абдулов, и Олег Янковский, и Александр Збруев. И если я вхожу в плеяду этих уважаемых людей — я этим горд, и благодарен жизни за то, что это в ней есть.

«Гонорара не надо…»

— Вы — разносторонний творческий человек: не только играете в кино и театре, но и пишете стихотворения. Помните первое?

— Я достаточно рано научился читать и писать — мне было года четыре или пять. Первое моё стихотворение было написано в шесть лет. Называлось оно «Московские звезды». И вот мне казалось, что мой первый стих — это такой Пушкин и Есенин в одном флаконе! Я начал писать письма в различные московские редакции, и текст был приблизительно следующий: «Уважаемый редактор! Я понимаю, что мои стихи — гениальные, но гонорара не надо. Просто разместите на первой странице и напишите, что автор — Андрей Соколов, и поставьте мою фотографию». Ответил мне только редактор издания «Пионерская правда»: «Уважаемый Андрей! К сожалению, наша редакция не доросла до вашего уровня. Но как только это произойдет, мы обязательно опубликуем ваше стихотворение». (Смеется.) Но что самое интересное: так сложилось, что мои первые стихи действительно опубликовали именно они.

— Вас можно назвать поэтом?

— Я не считаю себя поэтом. Для меня поэт — это что‑то неземное. Пушкин — поэт, Есенин — поэт, Блок — поэт. Да их можно перечислять бесконечно! Еще сейчас очень много талантливой молодежи.

— А что для вас поэзия?

— Это то, что является смыслом жизни, то, что, с одной стороны, разрывает тебя изнутри, а с другой — дает возможность летать. Для меня это хобби, любимое причем. Но оно не пронизало меня насквозь, как было у великих поэтов.

Парень из Чертаново

— Вы много работаете, много снимаетесь, участвуете в различных мероприятиях… Организм как всё это выдерживает?

— На моём теле очень много «зарубок». Я однажды решил посчитать, сколько у меня переломов — про них можно отдельно рассказать, но всё это займет очень много времени. И спорт, и родное Чертаново оставили свои отпечатки. Мой характер формировался в Чертаново, где я вырос. В то время была даже такая песня: «Увезу тебя я в тундру, или нет — в Иваново. Да куда захочешь — только не в Чертаново!» Потому что на тот момент это был один из неспокойных районов города Москвы. Так вот, возвращаясь к вопросу…

Однажды у меня за два месяца было 45 перелётов. Причем это были гастроли за рубежом, это были трансатлантические перелёты. И через месяц моя спина просто начала «трещать». Надо понимать, что здоровье не бесконечное. Свой организм надо холить и любить — и беречь, по крайней мере. Стараюсь поддерживать в спортивном зале свою форму, играю в хоккей. Если говорить о возрасте, то он тоже дает о себе знать: если раньше я мог сыграть три матча легко, то сейчас один сыграл — и отлично! Я всё это понимаю — не стесняюсь и не кокетничаю. Понимаю, что время — это тоже не бесконечный ресурс.

— Вы же и экстремальными видами спорта занимались?

— Экстремальный вид спорта у нас был один — парашютный. У меня есть товарищ — Александр Дорофеев, мы с ним учились в МАТИ (первое высшее образование Андрей Соколов получил в Московском авиационно-технологическом институте. — Прим. авт.). И вот лет 20 назад он говорит мне: «Поехали, попрыгаем с парашютом». И затянуло. Я потом затащил в этот спорт еще одного своего приятеля. Всё продолжалось хорошо, мы прыгали и прыгали. Пока у нас не появилась одна фотография: на ней один стоит со сломанной правой ногой, второй — со сломанной левой ногой, и я посередине — со сломанным мизинцем в гипсе. Мы посмотрели на эту фотографию, ударили друг друга по рукам — и решили больше не заниматься этим экстремальным спортом. И сели на мотоциклы! (Улыбается.) С тех пор на них и катаемся…

«Ты, самое главное, не пой!»

— Вы еще прекрасно поете, сочиняете песни!

— Музыкальный талант открылся тоже лет в шесть. Я поступал на отделение скрипки — мама хотела, чтобы сын играл на скрипке. И единственное условие при поступлении было: «Если будут просить спеть какую‑то песню — ты, главное, не пой «Калинку»!» — «Почему?» — «Не надо тебе этого!» И вот когда начался экзамен, один из моих конкурентов спел песню, которую я готовил, и мне ничего не оставалось, как исполнить «Калинку». Естественно, меня не взяли. Потом я всё же поступил, но на класс баяна, отучился два года, а потом сбежал, сказав маме: «Выбирай: или сын, или баян!» Для меня сольфеджио до сих пор что‑то непостижимое. На гитаре я научился играть уже во дворе. А когда я стал студентом Щукинского училища, первое, что мне сказал педагог по вокалу: «Ты, самое главное, не пой!» — «Почему?» — «Ну, не надо тебе этого!» — «Я понял!» И после этого начал петь! (Смеётся.) Так что надо иногда идти наперекор…

Вадим Тараканов, Геннадий Авраменко, архив пресс-служб и личный архив

Возрастная категория материалов: 18+