Леонид Якубович: «Я до сих пор в строю!»

Леонид Якубович вел передачу «Я могу!» на Первом канале.

«День всего на свете»

— Леонид Аркадьевич, расскажите, пожалуйста, о чем ваша новая книга? И, насколько я знаю, она не первая в вашей биографии?

— Это четвертая моя книга. Первая была издана в 2002 году, и называлась она «По чуть- чуть…» Там —  рассказы о людях, с которыми я встречался. Потом была книжка «Плюс-минус 30» с различными историями из моей жизни. Третья — «100 вопросов о ТВ-спонсорстве» — такая профессиональная книга о 30-летнем опыте работы со спонсорской рекламой. И вот — книга стихов, четвертая. Она родилась, надо сказать, случайно. Очень много лет — это знали все — я поздравлял знакомых и друзей с днями рождениями, со всякими праздниками своими короткими стихотворениями. Это были такие корявые рифмованные строчки. И вот я как-то случайно наткнулся на календарь необычных праздников: день коленной чашечки, день самогонщика и так далее. Подумал — и решил писать рифмованные строчки с поздравлениями на каждый такой день. Так что теперь каждый может ими пользоваться, поздравляя друг друга.

— В книге же не только эти поздравления?

— Да. Но сначала короткая предыстория. Единственный человек, с которым я много лет дружу — а дружим мы 57 лет (вообще поверить в эту цифру невозможно) —  это Геннадий Викторович Хазанов. Мы просто счастливо сосуществуем вместе и ни разу не поссорились. Про него говорить бессмысленно, потому то про него известно всем и каждому. И вот он мне однажды сказал: «Ты знаешь, есть такая мысль: что, если переложить Уголовной кодекс на басни дедушки Крылова? Это запомнят и те, кому надо, и те, кому не надо!» Я попробовал — получилось интересно, и это тоже есть в этой книге.

Стихотворные ночи

— Когда вы находите время для того, чтобы писать книги, стихотворения?

— Ночью. Всегда пишу ночью, даже несмотря на то, что у меня сейчас есть свой кабинет и я могу уединиться в нём в любое время. Отключаю телефон, абсолютная тишина, и откуда-то наплывает что-то, и я начинаю писать… Кстати, рассказики пишутся довольно легко в любое время. А что касается рифмованных строчек — почему-то только ночью. У меня всегда рядом лежит блокнотик. Потому что всё, что приходит в голову ночью, забывается мгновенно, и к утру я не могу вспомнить.

— Вы, наверное, много читаете, и у вас большая библиотека?

— Читаю я много, но большая часть книг — из прошлого времени, с детства, которые я уже знаю наизусть. Например, «Мастер и Маргарита» Булгакова… Читаю Чехова, Толстого. Кроме всего прочего, у меня есть странная забава с детства. Я встал к плите лет в семь наверно — и совершенно случайно и невероятно увлекся готовкой! У меня очень большая библиотека рецептов, я их собирал по всему миру, переписывался. И до сих пор и мне присылают, и я отсылаю. Когда у нас дома гости, то на кухню выхожу я один, хотя жена у меня очень хорошо готовит. Тем не менее, всякие вкусности я готовлю сам. И сын у меня отлично готовит тоже. И дочь.

«Чудесная» еда…

Передачу «Поле Чудес» Леонид Аркадьевич ведет уже больше 30 лет.

—  Если мы заговорили о еде, то напрашивается вопрос, который волнует многих телезрителей: что вы делаете с едой — с различными вареньями, соленьями и так далее, — которую привозят гости в подарок на съёмки передачи «Поле Чудес»?

— Я ждал этот вопрос! Уже 32 года всех интересует: куда девается жратва? (Смеется.) Сначала на программе были такие небольшие подарочки. А потом я сообразил, что это вообще традиция русского народа: приезжать в гости со своей едой. Вспомните: ваши бабушка и дедушка хоть раз в жизни ходили к друзьям — например, на Новый год — с   пустыми руками? Нет, это невозможно! Свои пироги, салат в кастрюльках и всё остальное и прочее… Первое время довольно долго — наверное, лет 30 — после каждой записи накрывался стол, и всё, что привозилось, отдавалось людям в студии. Пандемия внесла поправки, и теперь всё, что привозят съестного, забирают рабочие студии, операторы. А всё остальное, несъедобное, хранится в музее «Поля Чудес». Раньше это был целый павильон на ВДНХ, а сейчас это небольшой музей, который находится в телецентре «Останкино».

…и другие чудеса

— Когда создавалась эта передача, думали ли вы — или её автор Владислав Листьев — о том, что она так долго просуществует? В чем её популярность?

— Ни он, ни я ничего подобного не предполагали. Я был уверен, что программа закроется через полгода. Я думаю, что часть этой известности и популярности — оттого, что нет конкуренции. Кроме того, в студии, где снимается «Поле Чудес» — то, что я скажу, удивительно —  нет телевидения!

— Что это значит?

— Сейчас поясню. Когда-то раз и навсегда мы договорились — это было лет 25 или 27 назад: я работаю на программе, это как концерт, и мне никто не мешает. Есть зрители, и я для них работаю. А что вы там снимаете, и как вы там снимаете и потом будете монтировать — это будете пускать в эфир. Как стоят камеры и свет, я знаю. Начинается съемка — и всё, с этой секунды, с этого момента у меня нет громкой связи, у меня нет «уха» (специальный маленький наушник, который вставляется в ухо, и в него режиссер может что-то подсказывать ведущему. – Прим. авт.) и программа ни разу не останавливается: как идёт — так идёт. Никаких сценариев не было и нет. Я не знаю, кто из участников придет до начала программы. У меня есть полторы или две минуты, когда я вхожу в изолированное помещение, где сидят игроки. За это время мне надо им дать понять, что я свой. Я говорю: «Ребята, делайте, что хотите, у вас одна задача: попробуйте от всего этого получить удовольствие!» Запись останавливается только по моей команде. Бывают и сложные ситуации, конечно. Например, вместе со взрослым участником на съемку приезжает и ребенок. Он зажимается просто чудовищно на площадке, а тут еще и бабушка начинает шептать: «Давай рассказывай стих, ты учил же! И вот эту песню спой!» И тогда я делаю так — весь зал, который сидит в студии, уже знает это: я беру ребенка за руку, мы с ним идем в коридор — а запись при этом не останавливается — и я в коридоре говорю: «Вот тут никого нет. Ты хотел песню спеть. Спой!» И он в коридоре поет, и мы так с ним и входим обратно в студию — с пением. Я ему говорю: «Потрясающе! Только единственное: я не расслышал первый куплет, повтори!» Он начинает петь снова, и это входит в запись. Конечно, есть монтаж. Запись продолжается полтора, два, а иногда — два с половиной часа, а в эфире это идет час. Вымарываются оговорки и то, что ставит игроков в смешное положение... О телевидении можно долго говорить: это моя жизнь, любовь и судьба. Я люблю телевидение!

Любимое небо

— Так что же вам ближе: телевидение, театр, кино, поэзия?

— Телевидение — это отдельная история. Кроме телевидения, есть и другая жизнь. Небо и театр — тоже моя большая любовь. Хотя я довольно редко выхожу на театральные подмостки, но для меня это фантастическая жизнь! Мои родители были театралы невероятные!

— Без неба вы тоже не можете?

— Совершенно фантастическая любовь, которую мне подарили, — это небо! И я без этого жить не могу. В 1994 году у меня был первый самостоятельный вылет. Это знает каждый, кто испытал: это невероятное счастье! Я до сих пор в строю: я летаю! В 2002 году закончил авиационное училище. Это странно слышать — учитывая, что я родился в 1945 году, так что можно представить, сколько мне было лет на тот момент. Меня тогда запретили принимать в училище — но я поступил! Мне запретили выдавать лицензию — но я получил! И я был сертифицирован вторым пилотом на Як-40 и где-то примерно с год возил пассажиров. А теперь я — вертолетчик навсегда!

Фото Вадима Тараканова

Возрастная категория материалов: 18+