100 тысяч долларов — за Викинга: амурский штурмовик чудом выжил на СВО и нашел себя в мирной жизни

Фото из личного архива

Водитель, строитель, кузнец

Два года продолжается специальная военная операция. На фронте сражаются тысячи защитников Отечества. Среди которых самые бесстрашные — пехота, штурмовики! Они первыми идут в бой. Врываются на позиции, отбивают контратаки, метр за метром продвигаясь вперед.

— Угледар, Мариуполь, Артемовск, Авдеевка… Каждый взятый населенный пункт и укрепрайон ВСУ — это успешный прорыв, роль штурмовиков в котором бесценна, — подчеркивает ветеран СВО, бывший боец штурмового отряда «Шторм Амур» с позывным Викинг. — Никто не хочет войны. И я не хотел. Я привык созидать: всю жизнь работаю в строительстве — это мое призвание.

После школы Алексей поступал в ДВОКУ, но потом учиться не захотел. Отслужил в военном училище срочную службу, где получил первую профессию — водитель БТР. После армии трудился на строительстве Бурейской ГЭС: начинал с плотника-бетонщика, потом освоил другие строительные специальности — стропальщика, крановщика, сварщика.

— Потом меня в Благовещенск прорабом пригласили. Девять лет в городе прожил и решил вернуться в Возжаевку. Надоела суета городская, гонка за деньгами. Открыл свою кузню небольшую — два горна, наковальня и электромолот. Делал ножи, топоры, для охотников разные приспособления. Тут февраль 2022‑го, объявили СВО. Я понял, что не могу оставаться в стороне, — признается Алексей.

«Я из первого «выводка» резервного батальона»

Кто‑то с началом СВО побежал из страны, а Алексей сам пришел в военкомат, где ему сказали: «Жди».

— Уже месяц прошел как объявили мобилизацию, а я ходил, писал рапорты, просил, чтобы мне повестку прислали. Был у меня один «промах» в армии — поэтому, наверно, — вспоминает амурчанин. — Но благодаря военному комиссару меня добровольцем взяли. Зачислили в 165‑ю бригаду в Белогорске. Когда на базе 35‑й армии образовывали спецподразделение «Шторм Амур», одним из первых прошел отбор. Нас вызвалось 18 человек. Я из первого «выводка» резервного батальона в Екатеринославке, где готовили в том числе и наш штурмовой отряд.

Штурмовики всегда идут первыми, можно сказать — на погибель. Алексей с таким мнением не согласен и считает его неправильным.

— Во-первых, штурмовик хорошо обучен. Наш комбат — он морпех, лично нас обучал. Приглашал других профессионалов из разведки и спецназа, имеющих боевой опыт. Подготовка в резервном батальоне в Екатеринославке реально хорошая. Потом еще непосредственно на Запорожском направлении с нами вели дополнительные тренировки. Готовят основательно — для того, чтобы ты выполнил поставленную задачу и смог вернуться с линии боевого соприкосновения живым.

«Ломал стену головой и телом»

Ветеран СВО рассказал, что отличает штурмовика от других военнослужащих, принимающих участие в специальной военной операции.

— Семьдесят процентов бойцов врага в глаза не видят: 50 процентов — это «арта» и другие подразделения, кто работает издалека, а 20 процентов — позиционные войска, которые должны находиться всегда сзади — во втором и третьем эшелонах. В принципе у них задача очень серьезная — быть всегда наготове. Остальные 30 процентов — это штурмовые и диверсионные бригады. Вот они имеют с противником личный контакт. Штурмовые группы, как наш отряд «Шторм Амур», всегда на острие наступления, они ведут ближний бой с противником, часто рискуют столкнуться лоб в лоб с разведкой, нарваться на мины или попасть под огонь снайперов.

В голосе Алексея — твердость и уверенность. Он вспомнил случай, когда во время штурма ему пришлось ломать стену своей головой и телом.

— У нас не было выбора. Надо было идти вперед, — рассказывает боец. — Ребята гранатометами ударили по стене дома, где засел противник, а прохода так и не сделали. Кирпичная кладка треснула, но уцелела. На передовой всё решают секунды. Мне не осталось выбора, как разогнаться и со всего маху врезаться в стену. Заскакиваю — у ВСУшников глаза во‑о-от такие! Я гранату кинул: «Привет». И всё. Ситуации разные бывают.

«С задания возвращался как ежик — весь в осколках»

Фото из личного архива

По словам амурчанина, экипировка у него была еще более основательная, чем у других бойцов отряда. Когда штурмовики шли в накат, все старались идти за ним.

— Потому что впереди могли быть мины, а я, как марвеловский Джаггернаут из «Людей Икс» — весь был в броне, — улыбается Алексей. — Помимо того, что защиты на мне было много, я еще носил усиленный БК. Боевой комплект (патроны, гранаты) брал больше, чем остальные. При росте 182 и весе на тот момент 80 кг, я носил на себе груз в два раза больше. Столько никто не мог с собой унести. Ребята меня взвешивали — 210 килограммов в полном обмундировании: танк небольшой!

Штормовики его называли: «Т-90 идет на прорыв!» А рядом с Алексеем шел товарищ — «мини-БМП». Парень родом из Тыгды, зовут Михаил, а позывной — Малой. Сейчас он тоже комиссован и помогает Алексею в работе с военно-патриотическим клубом.

— У нас в подразделении был еще танковый взвод. Танкисты, глядя на меня, шутили: «Викинг, дай броню свою. Мы на танк положим для защиты», — рассказывает герой СВО, который сам покупал и мастерил экипировку. — Жена мне тоже помогала. Она сшила кевлар — это баллистическая противоосколочная защита из арамида. Сверхвысокомолекулярный полиэтилен, фактически представляет из себя спрессованный пластик. Материал легкий и прочный, но сшивать очень трудно. Супруга все пальцы себе до крови истыкала, пока шила толстые 30‑сантиметровые слои. Но это того стоило. Ранение я получил только в те места, где защиты не было, либо что‑то прилетело под защиту. С задания всегда возвращался как ежик — защита вся в осколках. Потом из бронежилета металл с бойцами вытаскивали. Зато живой.

О смелости дальневосточников

— Судя по тому, что я слышал и видел, дальневосточники воюют хорошо, порой удивляют своим упорством. Буквально вчера видео прислали: как один из воинов головой дрон сбил, — привел Алексей один из примеров. — Каской ударил «птичку». Дрон взорвался — парень дальше побежал выполнять боевую задачу. Наш — дальневосточник! В плен мы не сдаемся. Если только боец сознание потеряет, когда его найдут. В нашем подразделении и 155‑й бригаде, с которой мы воевали на Угледарском направлении, я таких не видел. Умирали, но в плен не сдавались. Я сам после ранения ближе всех находился к противнику. Уже достал гранату, чтобы себя ликвидировать, — и наши ребята подоспели. Гранату увидели, отпрянули: «Не надо себя взрывать».

— Повезло, что свои спасли?

— Не в везении только дело. Тренировка. Я лично занимался подготовкой части личного состава уже на Запорожском направлении. И именно те, кого я готовил, прибежали мне на помощь. Ребята видели, что снаряд попал в то место, где я находился. Говорят: «Ты вылетел из здания пушистый, как медвежонок». Это оттого, что «броник» многочисленными осколками разорвало весь на мне.

«Мое лекарство от посттравматики — дети»

В патриотическом клубе «Амурские медведи» ребята из Возжаевки познают азы тактики и медицины. Фото из личного архива

В феврале 2023 года под Угледаром была настоящая мясорубка — в ожесточенных боях обе стороны несли большие потери. Когда в отряде «Шторм Амур» погиб командир, Алексей взял командование на себя.

— Наше штурмовое подразделение прикомандировали к 155‑й бригаде, и с нами была еще 14‑я бригада спецназа. Неделю безвылазно в боях провели: 30 января мы зашли на Угледарское направление, а 5 февраля я получил тяжелое ранение, — вспоминает амурчанин свой последний штурм. — Был такой неуязвимый весь, а против танкового снаряда оказался уязвим. Задержался в здании на доли секунды… Надо было быстрее уходить. Противник прицельно бил по мне. Почему так говорю — я отличался от других бойцов экипировкой и был постоянно впереди. За три дня моего командования подразделением я им крови попил…

Всё время, пока боевые товарищи несли израненного Викинга через поселок, их пытались уничтожить минометным огнем. По всей группе эвакуации били и били на протяжении несколько километров — сначала из минометов, потом из польских «крабов» — гаубиц 155‑го калибра.

— Всё это время я держал оторванную руку, которая болталась непонятно на чём. В скорую меня забрасывают, и рядом мина взрывается. Уже в Волновахе в госпитале хирурги вытащили из бедра осколок размером с кулак. Я шел Родину защищать и морально был готов к тому, что могу погибнуть. Не зря у меня позывной Викинг. А по представлениям викингов только тот попадает в Вальхаллу (своеобразный рай для воинов в скандинавской мифологии), кто геройски погибает в бою, — улыбается герой. — Почему я взял такой позывной? Когда мы проходили подготовку еще в резервном батальоне, в Екатеринославку приезжали спецкоры телеканала «Звезда». Приходим с лейтенантом на съемку, нас спрашивают: «А какие у вас позывные?» Я раньше исторической реконструкцией занимался, был скандинавским воином эпохи раннего средневековья, поэтому, не задумываясь, ответил: «Викинг». Корреспонденты оглядели меня: «Похож!» Весь бронированный, и сзади еще я топорик носил. Когда «Шторм Амур» создавали, этот позывной оставил.

Мишка — на шевронах у бойцов «Шторм Амур»

Фото из личного архива

Перед отправкой на СВО сынишка подарил папе свою любимую игрушку — маленького плюшевого медвежонка. Алексей прикрепил его к камуфляжу и всегда носил с собой.

— После того как меня эвакуировали, пацаны раскопали место взрыва и нашли моего медвежонка. Через несколько месяцев мне его прислали. Этот мишка стал талисманом всего штурмового подразделения. Бойцы сделали фото, которое использовали при изготовлении шевронов с надписью «Шторм Амур». Это был отличительный знак нашего штурмового отряда. За такой шеврон, снятый с плеча убитого воина, ВСУшники давали 30 тысяч долларов. Они выходили на наших по рации с таким предложением. За каждого командира «Шторма» была объявлена награда 100 тысяч долларов, а за средних командиров — 50 тысяч долларов, — говорит Алексей.

«Никто не понимает, как я выжил»

Полевой госпиталь, потом госпитали в Волновахе, Ростове-на-Дону, Национальный медицинском исследовательский центр высоких технологий имени А. А. Вишневского Минобороны РФ в Москве. Сколько всего за восемь месяцев военные медики провели операций, Алексей со счета сбился. По пять-шесть операций на каждом шраме, а их множество.

— У меня очень серьезное ранение. Никто не понимает, как я выжил. Скажу так: мое выживание зависело не только от эвакуационной группы, но и от меня лично, — считает ветеран боевых действий. — Я был очень хорошо подготовлен. Имел свои «суперуколы», которые поддерживали во мне жизнь после ранения. В их составе известные ингредиенты, которые надо уметь смешивать. Этому бойцов штурмовых подразделений учат военные медики. И эти уколы реально работают. Я сознание до последнего не потерял. И когда меня эвакуировали с линии боевого столкновения, еще умудрялся командовать. Уже в госпитале в Волновахе, когда хирурги вытащили осколок из ноги, спросил: «Что, уже можно поспать?» Врач говорит: «Поспи». Тогда я отключился.

— В третьем отделении клиники Вишневского я три месяца лежал — гнил, хирурги периодически меня чистили, вырезали всё лишнее. Спасали как могли. Хотели руку отрезать, я не дал. Поругался с прокурором даже, но ампутировать не дал. Врачи собрали консилиум и решили попробовать конечность сохранить. Вычистили руку до кости — «мяса» практически не оставили. Делали пластику, штопали, собирали, поставили аппарат Илизарова. Ногу тоже вычистили. Через месяц после ранения я уже попросил костыли. Натура у меня целеустремленная. Много падал, но снова и снова пытался встать на ноги.

Все положенные выплаты Алексей получил, никаких проблем не было. Ветеран считает, что во многих спорных моментах с выплатами виноваты сами бойцы.

— Еще когда проходил подготовку в Екатеринославке, вместо того чтобы, как некоторые, ерундой страдать, я изучал юриспруденцию. С полигона вернемся — кто‑то алкоголем расслабляется, а я сижу читаю. Был внимательным во всём. Заметил, что банковский счет мой написали неправильно — заставил исправить. Когда начали всё перепроверять, выяснилось, что и у других бойцов тоже были ошибки в банковских документах, а они не заметили. Никто за тебя ничего делать не будет. Всё надо перепроверять, уточнять и вовремя писать рапорты, — говорит участник СВО.

После СВО — обостренное чувство справедливости

На правой руке у мужчины — множественное поражение нервной системы конечности. Военные врачи сказали: «Нервы должны со временем восстановиться. Но не факт. Это может произойти через три года или через пять лет, а можешь таким на всю жизнь остаться».

— Я пробовал устроиться на работу — никому не нужен. Единственное, куда меня взяли — ЧОП. Устроился охранником на автозаправку, но работать не смог. Некоторые люди просто оборзевшие, ведут себя настолько нагло и по‑хамски, а у меня после СВО обостренное чувство справедливости, — объяснил ветеран боевых действий. — Казалось бы, пришел человек, заправил авто и спокойно уехал. Так нет же! Кому‑то фигура заправщицы понравилось. Начинает пошлые комплементы отпускать, женщина делает замечание, а он понты гнет… Некоторые вещи трудно передать обычными словами. Я и раньше такое поведение не мог терпеть, а сейчас, учитывая, что я знаю и что умею, боюсь не сдержаться. После того, через что там прошел, что пережил, трудно сдержаться, когда тебе в лицо говорят: «Ты, СВОшник, вообще говно». Посттравматический синдром никуда не делся, как бы я ни старался.

Адаптироваться в мирной жизни помогли ветераны-афганцы

Фото из личного архива

По словам амурчанина, когда он вернулся домой, поначалу возникли проблемы с медицинским обслуживаем, а также с инвалидностью. По указу Президента и Верховного главнокомандующего РФ всем участникам СВО по потере конечности автоматически должна присваиваться вторая группа инвалидности, а Алексею на МСЭ поставили третью. Снимать с руки аппарат Елизарова, который установили военные медики в центре Вишневского, амурские медики отказались.

— Ситуация была неоднозначная. В госпиталь Алексей обратиться уже не мог, потому что не военнослужащий — его уволили из рядов Вооруженных сил, и в местных больницах отказывали. Объяснение было такое: «Не мы этот аппарат ставили, не нам его снимать». Человек остался один на один со своей проблемой, — рассказал Вадим Гимазетдинов, заместитель председателя амурского отделения Союза ветеранов Афганистана, куда после очередного «футбола» обратился бывший воин-штурмовик. — Мы подняли этот вопрос на встрече представителей ветеранских организаций с Василием Орловым. Только после вмешательства губернатора аппарат Елизарова парню наконец сняли.

В ветеранской организации Алексею подали идею заняться детьми. Так в Возжаевке появился военно-патриотический клуб «Амурские медведи», а в «Телеграме» — блог «Академия имперских штурмовиков». Почему такое название? Потому что за мощную экипировку Викинга на фронте в шутку называли «имперский штурмовик».

— Сегодня дети для меня — это лучшее лекарство от посттравматики, — признался Алексей. — К нам в клуб приходят ребята от 14 лет и старше — потому что мы используем в работе страйкбольный инвентарь, автоматы с шариками для стрельбы. Систему безопасности на тренировках соблюдаем строго. Кроме этого, мы проводим занятия по тактической и медицинской подготовке. Если кто‑то думает, что мы далеко от линии фронта и нам это никогда не пригодится, то ошибается. Теракт может случиться в любом месте. Либо можно поехать отдыхать в другой регион, и там случится «прилет». Пользоваться жгутом, турникетом, оказывать первую медицинскую помощь должен уметь каждый.

Со следующего года в патриотическом клубе начнут психологическую подготовку. Будут учить ребят, как действовать в различных нестандартных ситуациях. Это тоже очень важно.

— Сегодня школьников воспитывают не родители, а гаджеты. Если мы не будем заниматься детьми, ими займется наш противник. А с помощью интернета это легко делать. Вспомните поджоги шкафов в школах, военкоматов. Чтобы этого не случалось, дети должны понимать страну, в которой они родились и живут. Они должны осознавать, какие интересы у твоего Отечества, что защищать свою страну — это правильно. И это надо закладывать с детства, — уверен Алексей.

«Хочу, чтобы для детей понятие «Отечество» было не пустым звуком»

— У Алексея инвалидность, полученная в зоне СВО, назначена пенсия. В принципе он мог бы жить спокойно, заниматься семьей, огородами или, как некоторые, глушить боль спиртным. Но это человек настолько социально ориентированный! Он не хочет сидеть сложа руки. У него большой жизненный опыт, и парень готов им поделиться, — говорит Вадим Гимазетдинов. — В селе много «бесхозных» ребятишек, которые не знают, чем заняться. Он взял их под свое крыло, а мы помогли соблюсти все необходимые формальности, поделились наработками и отлично взаимодействуем. Алексею помогают боевые товарищи, такие же, как и он, уволенные после ранений в запас. Свое личное время, свои личные финансы эти люди вкладывают в то, чтобы у наших детей было нормальное будущее, чтобы они росли сильными, активными, и понятия «Родина», «Отечество» были для них не пустым звуком.

Возрастная категория материалов: 18+