Фото: Валерия Аникина

«Крыша» поехала по стране

— Борис Юрьевич, расскажите о фильме «Крыша».

— У меня есть понимание, что то, что я делаю, — важно. Говоря строчками Высоцкого, «Мне есть что спеть, представ перед Всевышним, мне есть чем оправдаться перед Ним». Но мне все равно хотелось снять кино-«антиералаш», серьезное кино. И тут мне попался сценарий про трех девочек, которые спрыгнули с крыши. Это была реальная история в Балашихе. В процессе работы я понял, что такое суицидное кино нельзя показывать детям, а взрослые его тем более смотреть не будут. Пришлось переакцентировать ситуацию, и картина получилась не только о трех девочках, которые пошли на край, а о том, как важно взрослым быть внимательными к детям — иначе они погибнут.

Вообще с картиной происходили странные вещи. Мы начали снимать ее 16 ноября. Именно в этот день в 1968 году я устроился на студию Горького грузчиком, обладая дипломом. То есть ровно сорок лет Моисей по имени «кино» водил меня, пока не привел к собственной кинокартине. Фильм снимал собственным сердцем, там нет ни одного фальшивого кадра, ни одной глицериновой слезы — все настоящее.

Этих девочек я нашел, отсмотрев 7 или 8 тысяч детей, я специально не брал детей «ералашных». И вообще сложился ансамбль великолепный. Одна семья — Шукшина и Гаркалин, вторая — Прокофьева и Журавлев…

— У вас такие актеры снимались замечательные…

— Они действительно хорошие, но они и бюджет съели, ты не думай.

— Я хотела спросить, легко ли было их уговорить?

— Позвонил Маше Шукшиной, которую я знаю с пяти или шести лет, и спросил: «Не побоишься гадину сыграть?» Она говорит: «Нет, давайте сценарий». А вот мужа ей найти было трудно. Мне предложили позвать Валерия Гаркалина. Но он острый комедийный артист. Я помню такую страшную историю: много лет назад вышла картина «Глинка» — о великом композиторе. Там одним из действующих лиц был Пушкин, и режиссер дал эту роль Петру Олейникову. В зале был гомерический хохот — Пушкин-Олейников только раскрывал рот, и все падали. И я очень боялся такого же эффекта с Гаркалиным.

Но случилось так, что я увидел Валеру после инфаркта, который он перенес. У него были такие горько-испуганные глаза чеховского несчастного человека. И я понял — вот то, что нужно.

К сожалению, Первый канал показал «Крышу» очень неудачно — в первомайские праздники, и ее мало кто смог увидеть. Но я устраиваю показы по всей стране, и ее смогли посмотреть тысячи и тысячи людей.

— Первый канал показал сериал «Школа», а незадолго до этого — фильм той же Гай Германики «Все умрут, а я останусь». Тоже про сложный возраст. Есть какие-то переклички с вашим фильмом?

— Колоссальная разница в детях. В «Школе» 14—15-летних детей играют актеры. В «Крыше» снялись 12-летние девочки. Их распирает любопытство — они смотрят «Камасутру» и хихикают, потому что им 12 лет. Они учатся строить глазки, вилять отсутствующей попой. А у Гай Германики это испорченные вдребезги люди, в которых уже ничего чистого не будет. В школе есть все. И то, о чем говорит Гай Германика, — тоже. Но совершенно в других процентах. Она талантливая девочка, но абсолютно сумасшедшая. Впрочем, это ее личное дело. Кстати, когда на 1 апреля пустили слух, что ей отдают «Ералаш», она испугалась до смерти, а я разозлился.

«Ералаш» не отдам никому»

— А вы бы отдали «Ералаш»?

— Никому и ни за что! Я положил на него 36 лет жизни. Мы собрали в нем очень много смешного, доброго, у нас замечательные артисты снимаются. Так что — никому.

— У каждого зрителя — от детсадовца до пенсионера — есть свой любимый выпуск «Ералаша». А у вас?

— Есть, конечно. Сегодня один, завтра начнем снимать другой — будет другой.

— Сильно отличается тематика «Ералаша» первых выпусков от сегодняшних дней?

— Конечно, пионерско-партийная тема ушла. Хотя мы всегда старались, образно говоря, галстуки снять, но школу нельзя было показать без того, что там есть председатель совета отряда и так далее. Ведь мы всегда с наслаждением на базе детей проектируем взрослые ситуации и отношения. И вот еще интересный момент. Раньше я расстраивался, когда слышал, что вот раньше «Ералаш» был лучше. Это началось, как только сделали второй номер. Нам сразу сказали: первый был лучше. С этим мы живем уже больше 30 лет. И еще одна вещь, для меня дорогая: оказывается, все помнят свою первую встречу с «Ералашем» и самым смешным считают выпуски киножурнала из своего детства. А сегодняшним детям хочется смотреть сегодняшний «Ералаш».

Вот вернусь с «Амурской осени», и мы будем снимать историю, как Дед Мороз со Снегурочкой разбирают письма детей и читают одно, которое начинается словами «Ты крутой чувак» и так далее. Они приходят этого ребенка поздравить, такие все из себя модные, у Деда борода заплетена косичкой, и они начинают рэпом про елочку. И тут выясняется — ошиблись квартирой. То есть дело не в рэпе, дело во взгляде на жизнь. У нас и первый выпуск был про «Класен Днепр при клевой погоде». Тема та же, но все остальное изменилось. Когда смотрю «Спокойной ночи, малыши!», всякий раз в недоумении. Сейчас и 3D, и новые технологии, а у них куклы, как в моем детстве.

— Мы говорили, что у каждого свой «Ералаш», а вот у меня любимые серии перестроечные. Не трудно было поднимать такие смелые темы?

— Когда на нас обрушились перемены, я воспринял их с огромной радостью, потому что я был внутренним диссидентом. И всем захотелось что-то сделать. Мы сделали сюжет про Сталина, который стал бомбой. Там перестроечный парень вешает новый плакат, а ему говорят, что какой-то умник изобрел машину времени. И они вызывают Сталина. Все испугались, а этот ретивый перестроечник даже заорал: «Спасибо товарищу Сталину за наше счастливое детство!» И все захлопали, а Сталин затрясся и исчез. Вот этим сюжетом я горжусь. Представьте то время, когда только начали говорить вслух о том, что Сталин был не самый лучший руководитель, что у него были перегибы. Конечно, это было смело. Наш худсовет не захотел это пропускать. Тогда я беру пленку и несу ребятам во «Взгляд». И они в тот же вечер это показали. Тогда «Взгляд» смотрели все, рейтинги были сумасшедшие. И вся страна утром с испугом в автобусах об этом говорила. А все истории про комсомол… Вот был такой сюжет: сидят ребята старшего возраста и рассуждают — может, в металлисты податься? Да ну, цепи пришивать. Может, в люберецкие? Там надо мышцы качать. А давайте в комсомол — там ничего делать не надо! Показали этот сюжет на каком-то съезде учителей — зал лежал. Да, были комсомольские сюжеты, но они были сиюминутные. Все же «Ералаш» нечто большее, чем «утром в газете, вечером в куплете».

«Если пародируют — значит я известный»

— В воскресенье на вас была пародия в «Большой разнице». Как вы относитесь к пародиям?

— Это уже вторая пародия на меня в «Большой разнице», и кавээнщики пародии делали. Отношусь нормально — раз пародируют, значит, я известный. Мне рассказали, что это была замечательная пародия. Будто приехала Анджелина Джоли, и Михалков, Бондарчук и Грачевский предлагают ей сняться в своих фильмах. Мне ночью позвонил наш композитор — говорит, до сих пор хохочу, так смешно. Кстати, Анджелину Джоли я видел, когда она приезжала в Москву, — такая клевая, лучше, чем в кино.

— А еще мы видели вас в программе «Розыгрыш», где вы разыграли актрис Наталью Селезневу и Светлану Тома. Они вас простили?

— Это ужасная история. Я с самого начала не хотел, но на меня начали давить: «Хочешь, чтобы тебе Эрнст позвонил?» Сценарий они сами предложили, мы, кстати, его потом на самом деле сняли, очень смешно получилось. Да еще такая сцена вышла неприятная — стоит Наташа Селезнева и говорит: «Ребята, вы что, думаете, я из-за денег пришла? Я пришла, потому что меня Грачевский позвал». Слышу это и думаю: «Какая я сволочь!» Клянусь, так и было, я потом ночь заснуть не мог. Конечно, актрисы меня простили. Короткие остроумные розыгрыши я люблю. А жуткий многопостановочный «Розыгрыш» — нет.

— Вы сами уже побывали объектом «Розыгрыша»?

— Нет. Но я очень бдителен.

Все решаю я!

Что будет в «Ералаше», а что не подходит, будет сниматься этот ребенок или другой — все эти вопросы решает исключительно Борис Грачевский.

— Из пачки сценариев режиссер отбирает нужные и показывает мне, а я говорю: это глупости, это ерунда, а вот это подойдет. Потом режиссер готовится и рассказывает мне, как он видит воплощение этого сценария. Мы с ним что-то правим, расставляем акценты, проигрываем все это кино. Он уходит искать артистов. Я их утверждаю. После этого режиссер идет снимать кино, мы вместе отсматриваем материал, а монтирует он уже сам. В общем, можно сказать, я ничего не делаю (смеется). Но последнее слово — к большому сожалению для всех — остается за мной.

Возрастная категория материалов: 18+