Председатель амурского отделения общества слепых: «Как я вижу мир»

О себе

Я помню старый шифоньер и зеркало на дверце. Я запомнил себя таким, каким видел в этом зеркале. У меня были серо-голубые глаза, по-моему… Я не вижу себя уже больше 20 лет. Не вижу вообще ничего. Уже нет привычки включать свет. Хотя знаю, что некоторые незрячие включают, потому что «так надо».

Зрение плохое у меня с детства. Не знаю, почему так вышло, — родители зрячие. Судьба… Помню, ребенком я и на велосипеде катался, и на озеро ходил. Помню свою игрушку — красного коня. Сейчас таких уже нет. Я видел — не знаю, насколько хорошо. Не думал, что потеряю зрение вообще.

Помню искры, яркий свет в темноте, словно от сварки, — это все признаки ухудшения. Теряя зрение, часто смотрел на яркий свет. Конечно, было страшно. Но я учился в школе для слепых и слабовидящих, знал детей, абсолютно лишенных зрения. Это психологически меня подготовило. Не зря говорят, что мы 90% информации получаем через глаза. Я любил солнечные зайчики, которые играют на ковре… А тут всего этого лишаешься. Невольно уходишь в себя.

Сейчас все в доме лежит на привычных местах. Как я выгляжу, не задумываюсь. Одежду мне помогает подбирать дочь. Я сам с тростью хожу в магазин, в библиотеку.

О любви

Это произошло в Новосибирске — тогда была возможность ездить по России. Я работал слесарем-сборщиком на производстве. Здесь познакомился с Юлией — будущей женой. Мы понравились друг другу. У незрячих впечатление создается от всех других чувств, которые может вызвать девушка: общение с ней, характер, голос. В 82-м году мы сыграли свадьбу — с платьем, с костюмом, с фотографиями. Я не видел жену, но знаю — на свадьбе она была красивая!

Потом у нас родилась дочь Анна. У жены был маленький остаток зрения, это помогало нам справляться с проблемами. Мы всегда поддерживали друг друга, потому особых трудностей, связанных с воспитанием дочери, не чувствовали. Помню, как маленькую на руках качал. Я даже ногти ей подстригал — ни разу не порезал. Когда дочка подросла, сам с ложечки ее кормил. Позже она освоила шахматы, и ей нравилось играть со мной. Возвращаясь в памяти в прошлое, мне кажется, тогда я был счастлив.

Об образовании

20 лет я был рабочим на предприятиях общества слепых. Производили электротехнические изделия, блоки для радиоприемников, различные жгуты, мебельный гвоздь, крышку для консервирования. Работал в Новосибирске, Сарапуле, Комсомольске-на-Амуре. Раньше проблем у незрячих с трудоустройством практически не было. Все, кто хотел работать, такую возможность имели, в отличие от нынешнего времени. Когда меня избрали председателем, за спиной у меня было только 11 классов. Чувствуя ответственность, решил получить высшее образование. Пошел учиться в АмГУ на юридический факультет в 38 лет. Поступал на общих основаниях: сдавал историю, естествознание, писал сочинение.

Сначала учебники мне начитывали на кассеты. Первые рефераты готовил на пишущей машинке. Печатать я научился в Центре реабилитации слепых в Бийске. Осваивать пишущую машинку сложно: нужно очень хорошо знать клавиатуру, чтобы случайно не нажать не ту букву. Потом давал текст проверять кому-нибудь. Бывали ошибки — одна-две на страницу. Стало проще, когда появился компьютер. Я сканировал учебники и слушал их с помощью программы невизуального доступа «Jaws»: открываешь текст, к примеру, а голос озвучивает, так же можно и писать. Я окончил университет с красным дипломом. Этим я обязан, прежде всего, своей жене Юлии — ее уже нет. Без ее поддержки и терпения сам я этого бы не сделал.

Я помню, как выглядит алфавит. Я умел писать ручкой: в детстве учился в интернате для слепых в Хабаровске и отправлял письма домой. Писать от руки стало невозможно, когда мне было лет 16. Еще в школе я научился писать и читать по Брайлю. Читать пальцами сложно. К примеру, «Толковый словарь» под редакцией Ожегова, отпечатанный шрифтом Брайля, — это 36 книг. Сейчас я больше слушаю. Не представляю, как жить без интернета. Перед сном обычно выхожу на youtube, слушаю «Эхо Москвы», «Радио ВОС», «Российскую газету», местных блогеров; нравится колонка журналиста Ярошенко. 

О жизни

Принято думать, что каждому Господь дает крест по его силам. Иногда говорят: почему мне такая доля тяжелая выпала? Если я скажу, что у меня не было таких настроений, погрешу против истины. Но что душу надрывать тем, чего изменить не можешь. Счастлив ли я сегодня? Не знаю. Так скажу: бывает и хуже! Чтобы легче переносить все трудности, важно, как мне представляется, придерживаться двух принципов: никто не виноват в твоем положении и никто ничего тебе не должен.

Я не могу сейчас реализовать полностью свои желания, мечты. Не могу мчаться на машине, а хотелось бы. Когда я еще видел, мне нравилось просто быстро бежать, ощущение скорости… Я помню серое предзимье, когда однообразие нарушают разве что одинокие, уже пожухлые листья. И снег первый с его девственной белизной. Почему-то в памяти осталась поляна, усеянная цветами, — красными, желтыми. И даже помню запах цветочно-медоносный. Хотелось бы снова увидеть воду: переход от желтого песка к зелено-голубой воде. И конечно — дочь.

Жизнь в темноте есть

Для слабовидящих малышей в Приамурье есть детсады — два в Благовещенске и один в Тынде. Школьное образование ребята получают в Свободненском интернате для детей с ограниченными возможностями: учатся по «растянутой» программе — 12 классов. Взрослых инвалидов по зрению направляют в Бийский центр реабилитации слепых, где их обучают ориентации в пространстве, самообслуживанию, физкультуре и разным специальностям — от вязания и ремонта обуви до оператора ЭВМ.

Уже больше полувека в Благовещенске работает специальная библиотека для слепых и слабовидящих. В ее фонде 70 тысяч книг — как обычных, так и напечатанных рельефным брайлевским шрифтом. Посетители могут взять и аудиоиздания на флеш-картах.

«Недавно мы получили новую читающую машину, которая быстро сканирует книгу и воспроизводит ее голосом. Теперь слепым читателям доступен любой плоскопечатный текст, — рассказывает директор Амурской областной специальной библиотеки для слепых и слабовидящих Наталья Ланкина. — Также мы получили увеличивающее устройство для слабовидящих. В прошлом году поступили первые фильмы с тифлокомментариями: в перерывах между диалогами диктор описывает, что происходит в кадре, говорит даже, какого цвета у героя глаза, во что одет. Мы смотрели «Легенду № 17», «Адмирала». Есть у нас книги с тактильными элементами — для слабовидящих детей. Мы работаем над своими проектами: выпустили книгу с рельефными картинами исторических мест в Благовещенске, а вместе со студентами-дизайнерами АмГУ сделали макеты амурских скульптур.

Первостепенные проблемы незрячих сегодня — трудности с трудоустройством и возможность жить в «доступной среде», хотя программа с одноименным названием реализуется в России с 2011 года. «Я считаю, что среда для инвалидов по зрению может быть более лояльной, — комментирует председатель амурского отделения Всероссийского общества слепых Владимир Титов. — Я слышал, даже в Таиланде в центре города плитка тактильная есть — там если раз в год слепой пройдет, уже хорошо. Вот что значит стандарты! В США с 2016 года все телевизоры должны выпускаться с говорящим меню. Важно, чтобы элементы доступности стали стандартами, которых бы придерживалась наша промышленность».

МНЕНИЕ

Александр Коротков, руководитель ВИА «Багульник» при Свободненском интернате для детей с ограниченными возможностями:

— С незрячими детьми я занимаюсь музыкой уже больше 15 лет, сколько существует наш коллектив — раньше Свободненский интернат принимал только слепых и слабовидящих. У меня были ребята с великолепными способностями. В прошлом году выпустился Иван Пономарев. Он играл на синтезаторе, трубе, на духовом басу — абсолютно слепой и без кисти руки. Одной левой создавал ритмические рисунки сразу на трех барабанах и еще двух тарелках! К таким ребятам у меня особый подход. Я сам каждому пишу ноты исходя из особенностей ребенка. Поэтому очень много времени уходит только на составление репертуара.

Антон Пузравин, танцор международного класса, руководитель Студии бальных танцев культурно-спортивного реабилитационного комплекса общества слепых:

— Незрячий танцор не всегда может долго двигаться самостоятельно, поэтому в паре всегда один здоровый человек. Каждое движение детально объясняю, потому что показать невозможно. Понимают слепые быстро, но чтобы что-то получилось, уходят месяцы, года! На сцене отличить слепого танцора может профессионал, а вот зрителю это не всегда удается. Незрячие всегда вкладывают душу, эмоции в свой танец и за счет этого иногда выигрывают у здоровых людей. Я бы хотел, чтобы танцевальный спорт среди инвалидов по зрению вошел в программу Паралимпийских игр. Регионы, где слепые занимаются бальными танцами, можно посчитать на пальцах — Москва, Санкт-Петербург, Тюмень. И это всего несколько пар.