Паланик, Льоса, Коэн и Мелихов: книжные новинки в канун Нового года

Фото: podari-mari.ru

ЧАК ПАЛАНИК

«Сочини что-нибудь»: остановки для слабаков

Крупная шрифтовая маркировка 18+ на первой странице обложки, откровенное предупреждение «Книга содержит нецензурную брань» — на последней. Знаменитый литературный нонконформист Чак Паланик давно и неопровержимо доказал, что обществу нравится читать о тех собственных сторонах, которые в обычной жизни принято тщательно прятать от посторонних глаз. Название нового сборника — неочевидная цитата из самой знаменитой и именитой книги американца «Бойцовский клуб», в которой он играючи расправился с внешней пристойностью общества потребления, а заодно напомнил о безграничной силе демонов, спящих на дне даже самой заурядной с виду личности. Один из главных героев романа, Тайлер Дерден, скоро вновь предстанет перед читателем в комиксе-продолжении, но и в этом сборнике без него не обошлось.

В антологию вошли более 20 рассказов и небольшая повесть. Несколько десятков персонажей непохожи друг на друга и на нас, какими мы себя представляем. Фантазия автора, которая по традиции заставляет испытывать некоторое беспокойство за душевное здоровье ее владельца, безостановочно рисует перед читателем картинки, которые часто приятными взору не назовешь. Но главную свою задачу Паланик выполняет уверенно — поклонники его творчества хорошо знают, что такое «неуютно». На родине книгу писателя, который уже два с лишним десятилетия шокирует публику, назвали переполненной крайностями, не забыв, впрочем, сопроводить отзывы проявлениями неподдельного восторга. Оказалось, что вокруг еще предостаточно табу, над которыми не простер свою беспощадную длань американский литератор, специализирующийся на срывании покровов. И если кому-то небезосновательно кажется, что последние книги Паланика страдают однообразием, «сочини что-нибудь» — отличный способ изменить свое мнение. 

ТЬЕРРИ КОЭН

«История моего безумия»: поставить точку и умереть

Французский писатель Тьерри Коэн прославился уже в XXI веке после выхода в свет его романа «Я выбираю жизнь». Книгу с тех пор сопровождает легенда, согласно которой при полном отсутствии рекламы, при поддержке одного лишь сарафанного радио удалось в первый же день продать около 200 тысяч экземпляров. Последующие восемь лет марроканец, живущий во Франции, посвятил упорному писательскому труду, оказавшись весьма плодовитым автором — «История моего безумия» является шестым по счету произведением Коэна, попавшим на полки книжных магазинов. Известно также, что права на первые романы писателя уже выкуплены для готовящихся экранизаций, которые прибавят его имени популярности. Впрочем, публика уже полюбила героев этого автора, которых он изобретательно помещает в самые увлекательные обстоятельства, всегда предоставляя пространство романтике и мистике.

Главным действующим лицом нового произведения Коэна стал писатель — подобные ходы в литераторской среде всегда считались знаковыми для самого автора. Читатели «Истории моего безумия» мгновенно начали проводить аналогии с рядом произведений американца Стивена Кинга, который нередко прибегал к подобному приему. И «Мешок с костями», один из самых сильных (но недооцененных) романов «короля ужасов» первым приходит на ум в данном случае. Оба автора раскрывают перед аудиторией некоторые секреты мастерства (которые порой даже совпадают), оба не чужды приправлять жесткую реальность магическими вкраплениями. Тем не менее Коэн пишет совсем другую историю: в поле зрения человек, сокрушенный славой и оставшийся один на один с осознанием этого факта. Привычные ценности вроде семьи и уверенности в завтрашнем дне оказываются необходимыми только после их окончательной потери, а второй шанс призрачен и неуловим.

Конечно, Коэн, как и Кинг, пишет своего героя-писателя во многом с самого себя, потому что хорошо помнит, что означает на самом деле популярный фразеологизм «проснуться знаменитым». Автор, которому удалось справиться со свалившейся на него популярностью, с почти детским любопытством рассуждает на тему, что было бы, окажись он более восприимчивым и податливым. Его персонаж ставит на карту все, что осталось: не зря же он начинает свой очередной роман с обещания умереть, когда он будет закончен. Но и читательским интересом французский писатель обласкан не просто так. Следовать за его воображением — занятие увлекательное, и не стоит идти на поводу у несколько сентиментального стиля. В новой книге публику ждут свойственные этому автору интриги, которые во многом определяют все повествование, пускай внешне это и не сразу заметно.

АЛЕКСАНДР МЕЛИХОВ

«И нет им воздаяния»: наш XX век

Российская земля, как известно, может рождать собственных Платонов, а уж касаемо нецензурной брани мы и вовсе впереди планеты всей. Так что неудивительно, что предупреждение о ее наличии красуется и на обложке новой книги Александра Мелихова. Впрочем, дело тут не в мате, а в завершении долго и трудно создававшейся семейной саги, первая часть которой — «Исповедь еврея» — увидела свет еще в 1994 году в журнале «Новый мир». Вторую часть с гамлетовским названием «Тень отца» издали гораздо позже — в 2011 году. И, наконец, вместе с годом 2015-м к концу подходит и эта эпопея. По этому случаю все три произведения издательство «Эксмо» выпустило под одной обложкой — чтобы читателю удобнее было сравнивать сагу Мелихова с «Тихим Доном» Михаила Шолохова, как советуют эксперты. И речь тут не об одном только бросающемся в глаза созвучии фамилий.

«Живые знают, что умрут, а мертвые ничего не знают, и уже нет им воздаяния» — название заключительной книги, ставшее общим для всей трилогии. И это уже не Шекспир, а Екклесиаст, гораздо лучше подходящий для философского осмысления российского XX века. Помещая в центр полную трагических и необратимых событий и поступков историю отдельно взятой еврейской семьи, Мелихов окидывает взглядом боль и беды целой страны, которые и сегодня несмываемым отпечатком пылают на ее жизни. Национальные, политические, наконец, общечеловеческие ошибки и конфликты в трилогии предстают во всей своей неумолимой силе: сыновья, предающие отцов, месть, которая не снимает вины, жизнь, потраченная на устранение последствий влияния чужой могущественной воли. Сага Мелихова наводит на аналогии не только с Шолоховым, и Александр Солженицын — первый в этом списке.

Комментируя многолетний труд коллеги, знаменитая писательница Дина Рубина отметила, что «И нет им воздаяния» — произведение сильное, вызывающее мороз по коже. Предстающая перед читателем империя — одна из многих, что грозили миру, не щадили собственных детей и в конце концов рассыпались в прах. В той же книге Екклесиаста сказано: «Не помнят тех, кто был прежде, и не будут помнить тех, кто еще придет». Не желая мириться с этой данностью, Мелихов значительную часть собственной жизни потратил на то, чтобы вторые не забывали о первых. Оправданная монументальность трилогии обеспечивает серьезный читательский подход, а сама она неминуемо станет предметом самых разгоряченных дискуссий. В том числе и потому, что касается каждого, как бы нам ни хотелось от этого отвернуться.

МАРИО ВАРГАС ЛЬОСА

«Скромный герой»: дорогой паука

Роман Нобелевского лауреата содержит в себе несколько сюжетных линий, быстро принимающих своеобразную форму паутины, из которой приходится яростно выпутываться главным героям. Перуанец Варгас Льоса, известный в первую очередь своими остросоциальными произведениями, которые начал публиковать еще в 70-х годах прошлого столетия, в «Скромном герое» снижает уровень масштабности. И отдает себе в этом отчет: роман, вышедший еще в 2013 году, но только сейчас изданный в России, написан на основе журналистской публикации, то есть базируется на истории из жизни реальных людей. Отсюда и название. Но эта скромность ни в коем случае не означает, что Льоса решил изменить себе. Сам он утверждает, что репортерская работа — бесценный помощник писателя, и половину своих произведений относит к созданным на реальном фундаменте.

Провинциальный бизнесмен становится жертвой шантажа, к которому имеют непосредственное отношение его сыновья, стремящиеся воспользоваться состоянием отца для собственного жизнеустройства. Подобному же шантажу подвергают и совсем другого человека, привыкшего много работать и честно жить. До последнего сохраняя детективную интригу, Льоса успешно совмещает развлекательное чтиво с истинной литературой. Про последнюю, выступая по поводу награждения его Нобелевской премией, писатель сказал: «Литература — ложь, но она становится правдой в нас, читателях». «Скромный герой» займет достойное место не только в библиографии перуанца, но и на полках любителей интеллектуально богатой книги. К тому же не стоит забывать, что перед нами один из лучших представителей Латинской Америки от пера, что, собственно, гарантирует отнюдь не пустое времяпровождение.