• Работать Галина Таций начала в подростковом возрасте, а на пенсию вышла в семьдесят лет.

Она пережила Гражданскую войну, голодомор, который выкашивал украинские села, коллективизацию, Великую Отечественную войну. Жизнь Галины Таций — столетняя эпоха. «Я еще Ленина помню, — смеется женщина. — Он землю крестьянам пообещал и обещание выполнил — у моего отца появился большой надел. Помню, как рушили церкви, срывая купола, после чего на нашу страну начали сыпаться несчастья. 20 января Галине Николаевне исполнилось 100 лет. О своей судьбе эта героическая женщина рассказала АП.

Ребусы для ясности ума

Жизнь прожить — не поле перейти, в случае с Галиной Таций — не перепахать. Всю свою жизнь она отдала сельскому хозяйству. Другого пути у дочери украинского крестьянина, окончившей четыре класса начальной школы, не было. Зато не без гордости заявляет, что на двух языках говорит: русском и украинском. На пенсию вышла в семьдесят лет. «Даже седины в волосах не было, — показывает фотографии с проводов на пенсию собеседница. — Я этот снимок уже приготовила себе на памятник. Да и все медали, за войну и доблестный труд, с парадного пиджака сняла. Кто знает, вдруг до Дня Победы не доживу. Больше всего боюсь, что память потеряю. Богу молюсь утром, в обед и вечером, чтоб держал меня на ногах и при памяти. Прошу жизнь прожить по‑человечески и уйти по‑человечески».

В ее небольшой однокомнатной квартирке в Благовещенском доме ветеранов — идеальная чистота: ни соринки-ни пылинки. Кровать заправлена без морщинок, не придерешься. Аскетичность убранства нарушают вышитые салфетки и украинские рушники.

— Галина Николаевна сама себя обслуживает: в магазин ходит, варит, стирает, убирает, — рассказывает директор ГБУ Амурской области «Благовещенский специальный дом «Ветеран» для одиноких престарелых граждан» Марина Штыкун. — Всегда доброжелательна, хотя жизнь у нее была невероятно тяжелой. Ни одного грубого слова мы от нее не слышали. Прошлой весной даже небольшие грядочки здесь засадила. Активно всем интересуется, ходит на выборы, любит разгадывать ребусы и шарады. Иногда к нам придет и такую задачку задаст, не знаешь, что и ответить. Только диву даешься, как эта женщина сохранила не только подвижность, но и ясный ум. Живой и пытливый. Выглядит очень хорошо, сто лет ей никак не дашь. Мы еще шутим, заглядывая в ее паспорт, а не приписали ли ей годы?! Время ведь было смутное.

Колхоз — дело добровольное

Родилась Галина Таций в самом начале Гражданской войны, 20 января 2018 года, в селе Горбани Переяслав-Хмельницкого района Киевской области.

3

детей родила Галина Таций, им уже за семьдесят. Шесть внуков, которым уже хорошо за сорок, и 11 правнуков: пять девчат и шесть хлопцев

— Отец мой, Микола, из крестьян, но в селе считался самым грамотным мужиком, — вспоминает долгожительница. — Нас у мамки было семь человек. Пятерых уже нет. Остались я и младшая сестра, ей 91 год. Голодомор, который случился в 1932—1934 годах, хорошо помню, я ведь уже большой была. Люди не просто семьями, целыми улицами вымирали. На ходу падали. Как‑то вижу — женщина лежит на улице, кочергу к себе прижимает и травинку ртом с земли рвет и жует. Даже через столько лет про это говорить больно. Потом коллективизация началась: кто не хотел вступать в колхоз, тех на Соловки высылали. Мы были середнячки, но в колхоз вступать не хотели. Батько мой пришел и сказал, что записался. Он это сделал, чтобы свою большую семью от репрессий спасти. Баба и мати стали плакать: «Не пиши. Сам себя пиши, а нас не надо, мы не хотим в колхоз». Так мы стали жить колхозом, сдали лошадей и инвентарь. В 1933 году была такая первая трактористка и стахановка Паша Ангелина с Донбасса. Она организовала женскую тракторную бригаду и кинула клич «Сто тысяч подруг — на трактор», чтобы девчонки осваивали эту технику и помогали молодой Стране Советов. Мне пятнадцать, но я рослая, выносливая, да и интересно — не все же на лошади пахать да боронить — вот и пошла работать трактористкой. Как‑то к батьке брат пришел и говорит: «Микола, буде война, раз не берут мужиков, а тильки девчат на трактора садят». И как в воду Днепра смотрел: пять украинских областей забрали, потом Прибалтику и Молдавию. Ну а после война с финнами началась и Великая Отечественная.

Любовь, Дальний Восток и война

Великую Отечественную войну украинская дивчина Галю встретила в Архаринском районе. Трудясь в украинском колхозе, она встретила свою первую и единственную любовь — Ивана Тацего. «Он полтавский, я — киевская», — говорит женщина. Молодые люди решили ехать за лучшей долей на Дальний Восток, осваивать целину. «Тогда были льготы: нас, переселенцев с Украины, бесплатно везли сюда в теплушках товарных вагонов, — вспоминает об этом времени Галина Николаевна. — Мы ехали на разведку, думали, если сложится все хорошо, перевезем родных. Не успели».

В Архаринском районе, куда молодая семья приехала в 1940 году, Галина Таций снова стала работать трактористкой.

— Земли тут по сравнению с родными, киевскими, были никудышные. Тяжелые, — продолжает трактористка. — Но рядом лес и тайга. Что такое лес, я, степной житель, раньше и не знала. А меду здесь сколько было, грибов, ягод! Весна 1941 года выдалась тяжелой, посевная шла долго. Наконец отсеялись. Я стала проситься в райцентр, одежды, продуктов купить. Приезжаю, иду к бригадиру. А он мне: «Галя, война началась!». Мужа моего сразу забрали на фронт. Мы, женщины, робили на полях по двадцать часов в день. Больше некому. А дома — маленькие дети. Вся моя семья на Украине оказалась в фашистской оккупации. Несколько лет о них ни слуху ни духу. Потом приходит письмо, что мой батько и его брат были замучены в гестапо. Сколько же тогда на Украине сволочей было, предателей! А сейчас что там творится?! От моей сестры, которую я нянчила, нет вестей уже три года. Жива она или нет, я не знаю.

Мой муж вернулся с фронта без руки. Ему сделали протез, выглядел как настоящая рука. Иван Федорович протез не носил, тот без надобности дома валялся. Выкинуть жалко. Такая голодуха после войны была, приезжали люди из Облучья и даже Хабаровска вещи на продукты менять. Пришли ко мне в дом, увидели — рука лежит. Подумали, мы, душегубы, уже конечность у кого‑то отрезали. Как выскочили из хаты, чуть двери не выломали. 7 февраля будет 65 лет, как я вдова. У мужа сердце не выдержало, сказались ранения. Его увези в больницу в Благовещенск, мы тогда в Октябрьском районе жили. Мужа схоронила в Благовещенске и отсюда никуда не уеду. Дочка зовет меня доживать к ней, в Краснодарский край. Не поеду! Батько ее тут и я тут!

Годы с «Амурской правдой»

Галина Николаевна одна подняла троих детей, всем дала образование, вывела в люди. Много работала, держала огород в 80 соток, домашний скот. «Я высокая, картошку копаю, в мешки собираю, спина болит — не согнуться. Мешок надо до хаты нести. Я его на табуретку сначала, а потом на спину. И ничего. От работы с машинным маслом на тракторе и с протравленным химикатами зерном печень посадила, сейчас лечу. Жизнь тяжелая у меня была, но не сломала. Я не закурила, не запила. Выручала и на ноги поднимала вера в Бога. После рождения меня сразу крестили, в грозном 1918 году, метрика есть. С родителями в церковь ходила, пока ее на моих глазах не разрушили. Маленькой еще венцы держала. Молодожены вдвоем становились на узкий и короткий рушник и весь обряд так на нем и стояли», — делится наша героиня.

Как‑то вижу — женщина лежит на улице, кочергу к себе прижимает и травинку ртом с земли рвет и жует.

С «Амурской правдой», которой в феврале 2018 года исполнится сто лет, Галина Николаевна знакома давно. Вот и сейчас перед ней свежий номер «Амурки».

— Один глаз у меня не видит, да и слышу я плохо, — замечает ровесница газеты. — Телевизор почти не включаю, только если «Угрюм-реку» или «Тени исчезают в полдень» будут показывать. А вот газеты читаю. В них про жизнь говорится. А по телевизору: то худеют, то разводятся, то кто кому изменил. Такой поток ненужной в моем возрасте информации. Да и не привыкла я в экран пялиться, с газетами всю жизнь прожила. В Смирновку кино раз в месяц привозили с Катерины (райцентр Екатеринославка. — Прим. АП), и пока доярки домой не вернутся с вечерней дойки, фильм не крутят. Я детям билеты куплю, а сама на улице — через окно смотрю. Как же, интересно. А сейчас и телевизор у меня огромный, лежи на диване — не хочу, а не смотрится уже.

Галина Николаевна, провожая нас до двери, взяла со стола сотовый телефон. «Вот пришлось осваивать на старости лет. Век живи, век учись. Дети и внуки каждый день звонят, не забывают. А еще телефонные мошенники активизировались. Звонят и говорят, положите деньги на такой‑то номер, мол, внук или сын попали в беду. А голос‑то неродной, я же не совсем из ума выжила. Я уже и в милицию сообщала, и соседок своих предупреждала, чтоб на эту удочку не попались».