Александр Ярошенко
«Непрощенный»
Я очень ждал показа фильма «Непрощенный». Скажу честно, боялся этого кино. Мне было тревожно и больно от той атмосферы немыслимого человеческого горя, в которую предстояло окунуться. Забитым в сердце гвоздем саднила мысль, что на показе будет прототип главного героя картины — осетинский архитектор Виталий Калоев. Душила мысль: «Как он встретится снова со своей трагедией? Ведь картина вернет его в тот ад…»
Я помню, как вздрогнула жизнь, когда 1 июля 2002 года чудовищная трагедия произошла в небе над Германией. В ту черную ночь из-за ошибки диспетчера столкнулись два самолета — Ту-154 «Башкирских авиалиний» и транспортный «Боинг». Погиб 71 человек, из которых 52 ребенка. Дети летели на каникулы в Испанию по приглашению ЮНЕСКО.
Калоев работал тогда в Барселоне, жена с двумя детьми летели к нему в гости. По роковой случайности им предложили билеты на тот трагический рейс. Когда он узнал о гибели своей семьи, первым самолетом улетел на место трагедии и чудом прорвался через оцепления полиции. Он единственный из родственников погибших искал останки своей семьи.
…Полный зал ессенукского кинотеатра «Дружба», на ряду передо мной сидит окаменевший седой мужчина, через несколько мест от него заметно нервничает режиссер картины Сарик Андреасян. Перед началом сеанса показали видеообращение актера Дмитрия Нагиева, который исполнил главную роль. Он обратился к Виталию Константиновичу, извинился перед ним, «если что не так…»
Фильм тяжелый (а каким он еще может быть?), временами разрывает сердце на неровные куски. Страшная, правдивая сцена, когда Виталий Калоев находит на месте трагедии жемчужные бусы своей маленькой дочки, которые подарил ей перед отъездом в испанскую командировку. А вскорости он обнаружил и тело своей принцессы. Свою маленькую доченьку.
— Проснись! Проснись! — раненым зверем кричит мужчина на экране, тряся на руках бездыханного ребенка…
В эти секунды я смотрю на сидящего впереди меня седого мужчину. Виталий Константинович подпер щеку рукой и не шевелится. Сидящие рядом с ним люди незаметно промокают глаза. Калоев окаменел…
Как же у него хватает сил заново прожить хронику того ада?..
Его трагедия чудовищна по своей кровавости! Он действительно сам нашел свою погибшую дочку, тело которой почти не пострадало. Через полторы недели — останки жены и сына.
Три родных гроба он привез во Владикавказ. Два года после трагедии Виталий Константинович практически жил на кладбище, часами просиживал у родной могилы. Говорил, что умер в ту же секунду, когда погибла его семья.
Киплинг писал, что «Запад есть Запад, Восток есть Восток. И с мест они не сойдут…» После трагедии Виталий Калоев хотел одного: чтобы диспетчер, допустивший страшную трагедию, извинился перед ним и другими родственниками жертв той авиатрагедии. Он искал встречи с руководством швейцарской компании, чей сотрудник совершил страшную ошибку. Но с ним не хотели разговаривать. Нильсон, по чьей вине погибли десятки людей, не понес никакого наказания. Даже административного.
Калоеву предлагали материальную компенсацию, разбитое сердце осетина просило одного — извинений и признания вины. Европа извиняться категорически не хотела. Либеральные ценности лгали, выкручивались, по давней привычке во всем обвиняли российских летчиков. Якобы они плохо знали английский язык. Потом суд все опровергнет, докажет нарушение регламента и вину Петера Нильсона, авиадиспетчера…
Но никто не хотел сделать главного — извиниться!
Калоев приезжает в Цюрих, находит дом Нильсона. Тот вышел на порог. Пришедший протягивает ему фотографии погибшей семьи и просит извиниться. Нильсон отталкивает руку, фото падает на землю…
Калоев, не помня себя, бьет авиадиспетчера перочинным ножом. Двенадцать раз. Страшно…
Восемь лет швейцарской тюрьмы — такой приговор выносит ему суд. Через пять лет его отпускают на волю за примерное поведение. Фильм правдив, точен, местами натуралистичен до жути. Зал плачет. Многие мужчины не могут сдержать слез. В оглушительной тишине зала на экране спешной строчкой идут титры. Калоев сидит окаменевший. Кажется, что он не дышит…
…Мужа, похоронившего жену, называют вдовцом. Жену, потерявшую мужа, зовут вдовой. Детей, оставшихся без родителей, называют сиротами. Люди не придумали одного: как называть родителей, потерявших детей?
Вдумайтесь, на планете Земля у сотен народов нет даже слова, как назвать самых несчастных! Вижу, как волнуется режиссер картины. Ему важно слово, взгляд, жест Виталия Калоева. Но тот, не сказав ни слова, встает и молча выходит из зала…
Фильм «Непрощенный» — это очень болючая социальная прививка обществу. Прививка миллионам от гордыни, холодности и высокомерия.
Я не адвокат и не прокурор всем участникам этой трагедии. Но она бьет нам всем страшным набатом: люди, от вас не убудет, если вы скажете «прости». Вы ничего не потеряете, а только приобретете, произнеся только слово «извини».
Мы часто бываем не правы, мы часто бываем поспешны и ошибочны. Но еще чаще нас губит глупая гордость. Пустая и надуманная. Раздутый зоб оказывается больше мозга, сердца и совести…
Прямая речь
Виталий Калоев:
— У меня была возможность уехать из Цюриха. Но я посчитал это ниже своего достоинства. Почему я должен был уехать или сбежать? Что потом про меня сказали бы люди? Что дети подумали бы обо мне? Отец испугался и сбежал? Они же могли так подумать, наверное… Они стоят большего, мои дети, чем сбегать от кого-то.
Жизнь сложнее закона. Я скажу про себя: я исчерпал все возможности добиться справедливости законным путем. Я думаю, каждый человек в подобной ситуации имеет право вершить справедливость своими руками…
Амурская правда
от 31.07.2018
Комментариев пока не было
Комментариев пока не было
Благовещенский сквер «Бабочка» стал финалистом международной премии для архитекторов и дизайнеров
Родителей и супругов хоронят в землю, а детей в свое сердце. Каждый день иы просыпаешься с ребенком, которого больше нет. Свою душу люди переливают в своих детей, а когда они уходят остается зияющая пустота и вопрос: а смысл жить дальше?
— Ольга ТурБудь я на месте того диспетчера, — чего в жизни не бывает, — встал бы на колени перед этим несчастным человеком и вовсе не из боязни какого-то ножика!
— Геннадий Ботряков (гость)