Фото: c-in.ru

«Зуд писательства»

— Этот зуд писательства наступает рано утром, и тогда я не даю спать домашним. Вот что написала сегодня утром: «Наша память обманчива. Нужно кормить ее хорошей пищей, вычленяя это хорошее и на первый взгляд незначительное из нашей жизни. Сказать спасибо водителю, пропустившего тебя на пешеходном переходе. Вроде бы — должен. Но ты благодаришь его за то, что он тебя заметил, увидел. И он улыбается в ответ. Ему тоже становится хорошо от того, что его заметили и оценили его добрую волю. Потому что рядом не было ни камер, ни ГИБДД. Водитель просто увидел личность в тебе, а ты — в нем, и вы обменялись друг с другом этой информацией. В обычной жизни мы все страдаем от того, что нас недооценивают, нам не хватает того внимания, которое заслуживаем. Не хватает любви и дружбы, тепла. И поэтому вот такие мелкие жизненные ситуации — они самые ценные».

И хотя я сама это проповедую, не всегда успеваю остановиться и побыть хоть немного в текущем моменте. Вот сейчас мне нужно «продвигать» эту книжку. Я как курица, которая яйцо снесла, и теперь должна носиться с ним. У многих существует предубеждение: ну что может написать певица? На первый взгляд, ничего хорошего. И мне нужно сломать этот стереотип. Я настроилась на долгую битву со стереотипами. И в принципе в книжке «Счастье без правил» я уже пытаюсь разбить стереотипы, которые когда-либо на меня наваливались. Но вот этот — что певица не может написать чего-то стоящего — новый. Думаю, что мы победим его тоже.

«Окно все горит и горит»

— Книгу я начала писать в июне, а закончила в конце августа. Но я писала, как Ленин — днями и ночами! Это было в Крыму, у меня там дача. Женщина, которая помогает по хозяйству, живет напротив. И она говорит: «Смотрю, а окно-то все светится и светится!»  У меня крохотный кабинет, поскольку домик маленький. Кабинет совмещен с гардеробной, за шторкой висят мои вещи, а стол стоит от стены до стены. Окно выходит в сад, там все утопает в зелени, в цветах. На подоконнике — бюсты юного Пушкина и Горького. Я их купила на блошином рынке, и это —  мой основной источник приобретений. И они меня вдохновляют. Когда я написала книгу, было ощущение, что поговорила с кем-то и пошла. Я как будто читателям написала письма, это — эпистолярный жанр. Но я продолжаю и дальше писать: просыпаюсь рано, ведь именно с утра начинаешь обо всем думать… И все записывать. У меня уже есть идея написать другую книжку — придуманную, но в тех декорациях, которые хорошо знаю. Поэтому я пока сейчас ее «вынашиваю».

«Дача — это каникулы»

— У меня дача в Крыму. Но я не совсем типичный дачник… Там я бываю только летом. И, соответственно, дача продолжает вот эту историю детских каникул: когда есть жизнь обычная, а есть лето. И лето — это совсем другая жизнь. Вот так у меня до сих пор и происходит. Если раньше меня привозили бабушки-дедушки в Крым — они, к сожалению, уже ушли, то теперь у меня свой дом в Керчи, в том же городе, где живут моя сестра двоюродная и брат. Это мои единственные родственники. На даче я выращиваю розы, огурцы, помидоры… Мне, конечно, помогают. Но мне нравится в Крыму рано утром вставать и делать что-то самой. На рассвете обрезаю розы, выщипываю у помидоров какие-то ненужные завязи, собираю огурцы и радуюсь тому, что мне послал Бог с самого утра.

У меня масса идей, как все это хозяйство модернизировать. Я начиталась разной специальной литературы, и у меня — образцово-показательные грядки, похожие на египетские гробницы. А жилье я сделала домом своего детства. Это типичный крымский домик из ракушечника, беленький, я его вычистила, побелила заново. На блошином рынке покупала все те предметы, которые были в моем детстве. Например, часы, как у моей бабушки; книги, которые читала в детстве; сахарница, подстаканники…  И теперь, когда я приезжаю в Керчь, у меня чувство, что мне максимум лет восемь. Я там никогда не взрослею. Соответственно — не старею! (Смеется.)

«Главное — чувство юмора»

— В мужчинах, на самом деле, я больше всего ценю чувство юмора. Во-первых, оно всегда приводит к правильному решению и выходу из любых ситуаций. Во-вторых, чувство юмора — это показатель интеллекта. То есть двух зайцев мы уже убили. Но если есть хороший интеллект, можно предположить наличие у мужчины и других хороших качеств. Что касается долгой и счастливой семейной жизни — ничего на этот счет сказать не могу… Подозреваю, что в этом есть какой-то обман. По части счастливой могу сказать, что последние лет пять я себя чувствую абсолютно счастливым человеком. Но это — прости, любимый — не от наличия семейной жизни. Потому что иногда она бывает счастливой, а иногда — ужасной. Это если честно. Важно обрести какую-то гармонию со своим положением в пространстве. Когда понимаешь, что с точки зрения Космоса ты — такая маленькая козявка, и твое мнение о себе вообще никого не волнует, ты вдруг снижаешь градус собственной важности. А вместе с ним снижается и градус важности всех проблем…

«Братья, простите!»

— Этим летом со мной был случай, который на меня произвел сильное впечатление… Выхожу на даче в Крыму на кухню и вижу, что по столу маршируют муравьи. Понимаю: если сейчас не загашу их тапком — у меня будет муравьиное нашествие, как уже было. Мы их потом еле вывели. Начинаю наблюдать за ними и вижу, какие они все деловитые. У них есть определённая цель, у них даже разведчики есть, которые принесут своему народу благую весть о том, что нашли новые источники пропитания. Я беру тапок и с болью в сердце, начинаю их лупить со словами: «Братья, простите! Не могу вас оставить в живых, мы с вами здесь делим территорию! Я вам в другом месте что-нибудь вкусное насыплю, идите туда!»

В тот момент я поняла важность муравьиной жизни: что она ничем не отличается от моей. С чего я решила, что я — лучше? Чем? Понимание, что мы все и всё — единое целое, оно дает ощущение свободы… А все наши проблемы от того, что мы слишком большое значение придаем своим проблемам. На самом деле это не так важно, как нам кажется. У муравьев тоже есть свои проблемы, и наверняка — трудности в семейной жизни…

«Налейте!»

— Мой отец был штурманом, он служил на севере, в ПВО. Что это за профессия, я поняла не так давно, когда участвовала в проекте Первого канала, назывался он «Первая эскадрилья». Это были «звезды в небе». Вышел всего один сезон, потому что больше не нашлось желающих. Смысл шоу заключался в том, что нас учили управлять самолетом — на полном серьёзе. Тренировались два месяца, а потом самостоятельно выполняли фигуры высшего пилотажа, а инструктор сидел, подняв руки вверх, показывая, что он ничем не помогает. Конечно, в случае экстремальном он взял бы управление на себя, а вообще мы должны были сами сделать эти «мертвые петли», «горки», «бочки», «площадки» и прочие радости… И тогда-то я поняла моего отца. Это чудовищные перегрузки и очень тяжелая работа. Когда я вышла из самолета после первого полета, сказала только одно слово: «Налейте!» Потому что по-другому невозможно было снять этот стресс…

«Дети должны расправить крылья»

— С сыновьями у меня сейчас хорошие отношения: теплые, доверительные. Но в этом ужасном подростковом возрасте у нас, конечно, были стычки. Со старшим — в меньшей степени, потому что я сама была более «зверская». А младший давал мне прикурить! И вот только сейчас все как-то стало сходить на нет. Я понимаю это так: дети должны вылупиться, как птенцы. Должны от тебя оторваться. И ради этого они делают ужасные вещи: они специально начинают обрубать эту связь с тобой, дабы выпорхнуть из гнезда. И когда они расправляют свои мокрые крылья, когда отделяются от тебя — им вдруг хочется снова к тебе вернуться. Это происходит сейчас с младшим сыном. В прошлые годы мы все хватались за голову, я рыдала: «Боже, он меня уже не любит! Я ничего не могу с этим сделать!» Но сейчас, слава Богу, это уже прошло… Так что, если у кого есть такие же проблемы с детьми — не волнуйтесь, они пройдут…

«Никаких мажоров!»

— Младший сын учится в кадетском корпусе. Считаю, что для него это было необходимо. Он должен был почувствовать самостоятельность. Старший родился в обычной советской семье, где я была учителем в школе со всеми вытекающими последствиями. Мы жили в обычной двухкомнатной маленькой квартире на мою маленькую зарплату, он ходил в обычный советский детский сад. А младший родился совсем в других условиях. И мне очень хотелось, чтобы у него не было никаких мажорских привычек, чтобы они даже не образовывались. У меня перед глазами — масса примеров, как быстро это происходит. И вот кадетский корпус его уже научил какой-то такой мужской жизни. Хотя он возмущался чем-то поначалу, был такой момент. Я тогда говорила: «Ты пойми, в молодом возрасте трудности легче переносятся, для тебя они будут как прививка на дальнейшую жизнь!» Будущее покажет, что будет. Но с мальчиками, наверно, так надо. Потому что я знаю мам, которые сами же и растят маменькиных сынков. Мне бы этого не хотелось, потому что я сама по своей природе, наверное, мальчик! (Смеется.)

«Главное — захотеть!»

— На самом деле мои мечты сбываются, это точно. Я давно вывела эту формулу: нам дается ровно по нашему хотению. Вот если мы сильно чего-то хотим, оно сбывается. Если что-то не сбывается, ответьте себе честно: насколько сильно вы этого хотели? Что у меня пока еще не исполнилось? Я бы на самом деле хотела полететь в космос. Это очень интересно. Может, это Жюль Верн так повлиял на меня в молодые годы. И еще я хотела бы быть каким-нибудь ученым. Очень интересно узнавать, что как устроено и как все происходит. Мне очень нравится учиться. Я все время слушаю какие-то лекции, научные диспуты. Это очень интересно. И хочется, чтобы это продолжалось и дальше. Самое интересное — это созидание. Я не понимаю слов «скучно», «нечего делать». Я сама инициирую многие вещи. Вот музыку к кино я никогда не писала раньше. Но мне предложили роль в кино, и я не прошла кастинг, меня не утвердили. И я сказала: «А давайте тогда вам музыку напишу!» И написала! Хотя раньше такого не делала. Сейчас я еще выступаю с акустической программой. У нас две гитары, контрабас и перкуссия, я сама играю на гитаре. И даже «Розовый фламинго» звучит теперь совсем по-другому. Это очень классно! В общем, мне нравится пробовать себя на «слабо»! 

Возрастная категория материалов: 18+